И Лёвка, радостно гоготнув, метнул банку в сторону друга настоящего. Перед обсуждением очередного Гошиного плана, наверняка гениального, не грех было и поразмяться.

— А уши Коту мы сами поотрываем! — заключил Лёвка, отфутболивая банку далеко на газон.

— Да, он рискует, — сурово сдвинул Гоша брови. — Едем в редакцию. В «Московский вестник».

5 октября 1998 года

Микроавтобус «мерседес» с ярко–синим логотипом «Центртелеком» на бортах свернул с Плющихи в сторону Ростовской набережной и через несколько минут остановился возле офиса банка «Ва–банкъ».

«Ва–банкъ» занимал три этажа в правом крыле одного из грандиозных зданий сталинской постройки. Ко входу, по последней моде, был пристроен изогнутый металлический козырёк, опирающийся на тонкие, металлические же колонны. Высокие двери с затемнёнными стёклами также были выдержаны в стиле хай–тэк. И даже урны по обеим сторонам от входа скорее напоминали какие–нибудь навороченные аудио–колонки, нежели простые плевательницы.

Из микроавтобуса вышли двое в синих форменных костюмах. Один, тот, что пониже ростом, с коротко стриженной бородкой и в бейсболке, нёс пластмассовый чемоданчик со всё тем же логотипом. Второй, повыше, держал на плече моток телефонного провода.

— Один момент, Лёша, — придержал коллегу высокий парень. Он, разглядывая своё отражение в темном зеркальном стекле, снял бейсболку, поправил тёмные волосы, забранные сзади в аккуратный хвостик, и водрузил бейсболку на законное место. Заодно он ещё и подмигнул собственному отражению. — Теперь порядок.

Предъявив охране свои документы, парочка беспрепятственно прошла в банк. Разве что для проформы пришлось открыть пластмассовый чемоданчик, продемонстрировав дотошному охраннику его содержимое: разнокалиберные отвёртки, кусачки и прочую монтёрскую мелочёвку.

Монтёр Лёша уверенно нажал кнопку вызова лифта, располагавшегося сразу за постом охраны. Распределительный щит, в котором предстояло покопаться, находился в подвале, на минус первом этаже. В сопровождение мастерам выделили молодого парня из охраны, крепкого, с бритой головой и зелёными любопытными глазами.

— Что, чё–то не в порядке? — поинтересовался бритоголовый.

— Плановая проверка, — коротко ответил хвостатый.

Монтёры специальным ключом вскрыли распределительный телефонный щит. Достав из чемоданчика инструменты, они что–то измеряли, меняли провода, в общем, занимались своим скучным монтёрским делом. Охранник, зевнув, сел на стул поодаль, лениво наблюдая за работягами. Ему страшно, прямо–таки до смерти хотелось жрать, а до обеда оставалось ещё целых два часа. Так и помереть недолго — на боевом–то, блин, посту.

Минут через двадцать, кратко посовещавшись, монтёры заперли щит.

— Ну что, всё? — вновь зевнув, поинтересовался охранник. В животе его заурчало так громко, будто он прошёл курсы чревовещателей, да вот только дикцию не отработал.

— Почти готово, — ответил бородатый.

— Может, после обеда заглянем на полчасика, — подтвердил хвостатый.

— После обеда — это вам не до обеда, — изрёк печальный охранник. — Ну давайте, мужики. Мы–то всегда здесь, при службе, — он поднялся, пропуская монтёров вперёд, к лифту.

И уже на выходе из банка охранник вновь окликнул их, так неожиданно, что бородатый слегка вздрогнул:

— Слушайте, мужики, вы ж профессионалы. Посоветуйте, какой мобильник лучше купить. Чтоб и не очень дорого. И чтобы нормально работал. Понимаете, на даче ж телефона нет…

— Какой, говоришь? — задумался бородатый. — Да любой известной марки, хоть «Мотороллу», хоть «Сименс», чтоб тебе по деньгам нормально было. Дело же не в аппарате, а в системе. Где у тебя дача–то? Далеко?

— На Волге, под Конаково. Километров сто, точнее, сто двадцать.

— Ну тогда без вариантов — МТС. Билайн не потянет.

— Спасибо за совет мужики, мне наши ребята то же самое говорили. Счастливо, — и бритоголовый поднял руку в знак одобрения. До обеда оставалось на пятнадцать минут меньше.

Микроавтобус «Центртелекома», отъехав от «Ва–банка», далеко не уехал, а свернул во Вражский переулок и остановился возле решётки Крестовоздвиженского храма.

— Константин Сергеевич! К вам Екатерина Германовна… — голос Алёны отвлёк Петухова от приятных мыслей.

Он думал о деньгах. Деньги он любил почти как женщин. Точнее, он любил их разною любовью. Деньги — философски, а женщин…

— Да–да, знаю, — ответил он Алёне. — Из фонда защиты диких насекомых, — довольный своей шуткой, Петухов расплылся в улыбке и посмотрел на часы Киевского вокзала. На них было ровно двенадцать.

Про себя он отметил, что для женщины подобная пунктуальность — верх деловитости. Могла бы и опоздать минуть на пять, он бы её простил. Непременно простил бы, — подумал он, невольно поднимаясь из кресла навстречу гостье.

Ослепительная брюнетка с роскошной гривой волос и белоснежной улыбкой явилась в его кабинет, похоже, прямо с конкурса красоты. Голливуд отдыхает! Красный деловой костюм с мини–юбкой открывал идеальные ноги. Не такие длинные и тощие как у Алёны и всех этих юных девиц–моделей, а настоящие классические ноги в телесного цвета капроне. Умереть на месте от умиления и восторга. Красное и телесное — губительнее сочетания для мужчин не существует.

У Петухова перехватило дыхание. Он поцеловал гостье руку и почтительно усадил в кресло. Лучше бы, конечно, сразу в постель… Эх, такую бы украсть и с песнями к цыганам!

— Добрый день, — мелодично произнесла гостья.

— День добрый, — сдавленно отозвался Петухов и прокашлялся. — Чем могу служить? — он с неудовольствием отметил в своём голосе какие–то незнакомые просительные интонации, хотя просительницей сегодня была, скорее всего, именно она, прекрасная и восхитительная (красное с телесным) Екатерина Германовна.

— Вам, Константин Сергеевич, перезвонили из Администрации Президента? — серо–голубые глаза гостьи смотрели оценивающе.

— Да–да, Екатерина Германовна. И представили вас самым лучшим образом, хотя вы, на мой взгляд, в особых представлениях и не нуждаетесь, — Петухов под столом шаркнул ножкой и улыбнулся мужской улыбкой.

— Спасибо. Возможно, я и не нуждаюсь, зато наш Фонд защиты животных нуждается не только в представлении, но и в реальной помощи, — Екатерина Германовна деловито перекинула ногу на ногу.

Петухов в ответ лишь понимающе кивнул — от вида скрещённых ног у него ненадолго, на пару минут, пропал дар речи.

— Позвольте я познакомлю вас с сутью дела.

Дама достала из тонкого кожаного портфельчика пачку бумаг.

— Вот учредительные документы нашего Фонда. А вот последняя статья о нашей работе. Взгляните.

Екатерина Германовна положила перед Петуховым газету, заранее развёрнутую на нужной странице. Статья называлась «Есть ли будущее у российских животных?». Однако иллюстрировало статью вовсе не изображение братьев наших меньших, а большой снимок, на котором была изображена занятная троица. Все трое ослепительно улыбались. Хоть святых вон выноси. В центре — блистательная, несмотря на возраст Бриджит Бордо. Слева от ББ — хм, кто бы мог подумать? — сегодняшняя гостья Екатерина Германовна (в узких брючках и обтягивающей кофте с глухим воротом и длинными рукавами). А справа — сам Борис Абрамович. Он улыбался ослепительнее всех. Похоже, он–то и был главным защитником животных.

— Что ж, впечатляет, — согласился Петухов, стараясь глядеть в лицо Екатерины Германовны. — Можно, я сейчас читать не буду? — вкрадчиво попросил он. — Вы мне лучше всё сами расскажите.

— Охотно, — легко согласилась Екатерина Германовна и снова переложила ноги.

Издевается она, что ли?

Она, как ни в чём ни бывало, продолжала:

— Как вы можете заметить, наш Фонд поддерживают очень влиятельные люди. И мы ведь с вами понимаем, что все слова о том, что рано помогать животным, когда люди так плохо живут, являются жуткой благоглупостью, — она понемногу распалялась, отчего делалась ещё красивее. — Отношение к животным — это мерило цивилизованности общества. Ну да я не буду здесь заниматься пропагандой, а перейду к конкретике. Суть разработанной нами концепции в том, чтобы поставить дело защиты животных на коммерческую основу. Хотя бы частично.