— Чер–рви козыр–ри! — в масть подтвердил последнюю мысль Монстра Ивановича проснувшийся Карлуша. Хотя, похоже, он не спал, восседая на сейфе, а прислушивался к генеральскому разговору, чтобы вовремя вставить своё веское словечко. Слово ворона. Клюв даю на отсечение.

2 октября 1998 года

Уже больше трёх месяцев Артур Викторович Чуканов мотался между столичным градом Москвой и Нефтесеверском, столицей бескрайних владений нефтяной компании «Севернефть».

Президентом «Севернефти» Чуканов был назначен указом Президента страны.

Родина сказала:

— Надо!

Чуканов ответил:

— Есть!

Назначение выглядело довольно странным, так как компания после залогового аукциона, в котором победу одержал «Хронотоп» Смолоковского, стала практически частной. Государству принадлежало лишь порядка тридцати процентов акций, что, естественно, не давало права любому госчиновнику принимать столь кардинальные решения.

Но ведь в нашей стране и по сию пару правит не формальный закон, а право сильного. Что особо убедительно при том, что ведь ни одна сволочь открыто не возмутилась назначением «сверху» в частную компанию, хотя многие и шушукались по углам. Но лишь пошуршали. Никто так и не рискнул выступать открыто после столь загадочной смерти олигарха Смолковского, который прежде всё и всех здесь прикрывал. Как оказалось, лишь до поры до времени. Ничто не вечно, а люди, увы, смертны. Иногда внезапно смертны.

Сам Артур Викторович принадлежал к породе старых опытных служак. Уверенный, сильный, крупный, с крупными же чертами лица, он годился бы на плакат, если бы не смешной, картошкой, нос. Нос этот был фамильным достоянием Чукановых — и у его отца, и у деда был такой. А теперь вот и сын недовольно морщится, разглядывая себя в зеркало. Наверное, в род Чукановых когда–то затесался хитрющий запорожский казак, из тех, что писали матерное письмо турецкому султану.

Нельзя сказать, что Чуканову чуждо было всё человеческое, но, тем не менее, он привык во главу угла ставить не только личные интересы, как это повелось у новой кровожадной и бойкой молодой поросли русского бизнеса, но и интересы более глобальные. Например, государственные, как бы пафосно это ни звучало сегодня. В первом же своём интервью главным телеканалам он заявил:

— В «Севернефть» я иду наводить элементарный порядок. Если хотите — конституционный, извините, конечно, за выражение.

А на вопрос бойкой девицы из «Комсомолки»: советовался ли он с кем–то прежде, чем принять назначение, Чуканов вдумчиво ответил:

— Да, конечно. С Бисмарком.

И лишь после наступившей удивлённой паузы снизошёл до объяснения:

— Это мой кот.

Комментаторы всех мастей потом долго со всех сторон обсасывали его слова о «конституционном порядке». Кое–кто даже понимал, о чём на самом деле он вёл речь.

А дело было в том, что «Севернефть», гигант отечественной нефтедобычи, на самом деле находилась на грани глобального краха. Нет, нефть можно было бы добывать ещё немало лет. И обогащать немало людей и целые финансово–экономические структуры. Но какой ценой! Это было всё равно что пустить весь нефтяной фонтан в небо и собирать брызги в подставленные тазики или сжатые ладони. Такой вот вырисовывался экономический эффект. Эффект типа дефект.

То есть, в оборот бралась лишь самая «лёгкая» нефть. Остальное бросалось, ибо требовало предварительных капиталовложений и элементарного обустройства. Нефтяные лужи и озёра заливали тайгу и тундру, уничтожая остатки живого. Техника не ремонтировалась, а бросалась на местах, покрываясь ржавчиной. Работяги при всём при этом получали копейки.

Увидев воочию весь этот пир духа, Чуканов пришёл в ужас. Выпил водки. Разрешил вопросы, связанные с разным собственным бизнесом и засучил рукава.

В самых высоких кабинетах ему гарантировали максимальную поддержку.

— Вам мы доверяем на все сто! — сказал ему Сам, пожимая руку на короткой встрече в загородной резиденции: в Кремле тогда Сам нечасто показывался по причине очередного душевно–физического недомогания.

За новую, порученную ему государством работу Артур Викторович Чуканов взялся рьяно и серьёзно. Что многим, и прежде всего крупным акционерам компании, очень не понравилось. Но что они могли сейчас противопоставить Чуканову кроме выражения недовольства, когда за тем стояли серьёзные люди из Администрации Президента и силовых структур?

Неделю назад в Москве, в головном офисе «Севернефте» на Сретенке прошло собрание акционеров. На котором Чуканов продавил решение о перераспределении прибыли. В ближайшие полгода прибыль должна была пойти не на выплату дивидендов, а на реструктуризацию производства и закупку нового оборудования.

Сразу после собрания, оставив жену и сына в Москве и прихватив лишь клетку с Бисмарком, Чуканов отбыл на самолёте с гордым логотипом «Севернефти» в Нефтесеверск. Руководить возрождением компании к новой жизни можно было только на месте, а не из главной столицы.

Чуканов и на сей раз отказался занять один из особняков, построенных специально для топ–менеджеров компании, он вновь поселился в люксе гостиницы «Север», принадлежащей «Севернефти». Впрочем, здесь всё принадлежало «Севернефти», даже снег, в изобилии падающий с неба. Хотя бы формально.

— Ну что, брат Бисмарк? — спросил он, выпуская из транспортировочной клетки громадного дымчатого кота. — Начнём, наконец, мышей ловить?

Кастрированный Бисмарк глазами ангела посмотрел на Артура Викторовича и, запрыгнув в красное кожаное кресло, свернулся клубком. Он был сыт и ни за какими такими мышами гоняться не собирался. Если тем так уж припрёт быть пойманными, пусть сами приходят, а он, так и быть, уговорили, рассмотрит вопрос в рабочем порядке.

Местное время клонилось к вечеру, в Москве же только–только садились обедать.

— Совещание назначаю на двадцать два ноль–ноль, — проговорил в микрофон переговорного устройства Чуканов. И, не дожидаясь ответа, отключился. До совещания был ещё час — как раз хватит, чтобы принять душ и привести себя в порядок.

Бисмарк, казалось, спал как убитый. Сегодня он совсем не был готов давать советы большому брату. Оно и понятно — после семичасового–то перелёта!

— Константин Сергеевич! — заглянула в кабинет начальника длинноногая блондинка–референт Алёна. — Вам чай или кофе?

— Коньячку, — вздохнул Константин Сергеевич. Конечно, пить было ещё несколько рановато, но последний клиент порядком вымотал его. Никаких нервов не хватит.

Банкир Константин Сергеевич, он же Костя Петухов был человеком большим, вальяжным и в душе добрым. Насколько это, конечно, позволительно банкиру. А это непозволительно вовсе. Так что Костина доброта распространялась на что угодно, но только не на банковские дела, особенно когда дело касалось возврата кредитов.

— Все добрые уже разорились, — любил повторять Костя в приватных беседах.

Впрочем, доброе лицо ему удавалось сохранить даже в самых сложных ситуациях, когда должники напрочь отказывались платить вовремя. В конце концов для выбивания долгов существовала другая служба — специально обученных людей.

Сегодня с утра Костя успел принять уже троих посетителей, пришедших с единственной целью — уговорить его, Костю, пролонгировать возвращение кредита. Всем троим Костя отказал с разной степенью жестокости. Одного даже пришлось поставить на счётчик, так как срок возвращения денег наступал именно сегодня. А тот, что называется, ни ухом ни рылом. Ничего, теперь зачешется.

Хотя, как это ни удивительно, именно сейчас Костя и мог бы себе позволить быть добрым по отношению к незадачливым должникам. Потому как возглавляемый им банк «Ва–банкъ» был одним из немногих не просто переживших дефолт, но и значительно укрепившим свои позиции в ситуации финансовой паники. И за это чудо Костя должен был благодарить самого себя, собственное чутьё, ну и… кое–каких хороших людей из Центробанка.