— Ну, ты, доктор даёшь! — воскликнул Котов. — Да ведь это то же самое, что в общественном сортире стены золотом покрывать. Ты хоть знаешь, во сколько мне этот домик обошёлся?

— Точно — нет, — снова двинул плечами Фотиев и широко улыбнулся, — но примерно — догадываюсь.

— В общем, давай э… Владимир Витальевич, так сделаем. Я так понимаю, что если за семьдесят лет здесь никакой катастрофы не случилось, то ещё недельку всё это потерпит?

— Ну, недельку — пожалуй, да, — согласился Фотиев и предупредил. — Но у меня ведь — строгая отчётность.

— Да брось ты со своей отчётностью, — взвыл Стас. — Ты — приехал. Никого нет. На дверях — замки. Пока искали хозяев–арендаторов как раз неделя и прошла. Ну, что? По рукам?

— Да не знаю, право… Как–то это…

— Сколько? — прямо спросил Стас.

Фотиев пожевал бороду, достал из кармана халата блокнот и ручку. Написав на листке четырёхзначную цифру, он показал её Котову.

— Ну, у вас и аппетиты, господа!

— Но я ведь не один, — кивнул Фотиев на мявшихся у крыльца молодцов в халатах. — А у вас ртуть, а не шоколадные конфеты.

— Да, — вздохнул Стас. Как утверждали древние славяне, легче потерять сапог, чем ногу. — Завтра получите.

— Сегодня.

— Ладно, договорились. Давайте в два часа, ждите возле станции «Новокузнецкой». Мой водитель всё привезёт.

— Лады, — спокойно согласился Фотиев.

— Поехали, — крикнул Котов водителю, когда бородатый санинспектор вылез из машины.

Вот незадача! Что за хрень, да на ровном месте! — матерился он про себя.

Дом надо было срочно продавать. И чем скорее, тем лучше. Ясно как пень–день было, что по–любому Стас останется в накладе. Хотя б по себестоимости продать. Тут уж не до навару, когда эпидемнадзор дышит в спину. Через неделю цена «нехорошему» дому будет ломанный грош. Хрен на постном масле. Хрен. Хрен. Хрен,

Застеклённая башня возвышалась в глубине квартала неподалёку от Дворца молодёжи. В поблёскивающих её боках отражалось небо и проплывающие по нему редкие белые облака.

— Тебе точно понравится! — без тени сомнения провозгласил Гоша, сворачивая с Комсомольского проспекта.

— Мне уже нравится! — ответила Зера и ладонью коснулась его плеча.

Территория вокруг башни была огорожена ажурным забором, а въехать во двор можно было лишь через специальный пропускной пункт, где за стеклом сидели охранники в новенькой синей форме. Во дворе Зера тут же углядела детскую площадку с горками, качелями и песочницами. Вокруг люди в оранжевых комбинезонах высаживали в клумбы специально привезённые цветы.

— Гош! А разве в августе цветы сажают?

— Да бог его знает? Сейчас, по–моему, хоть в январе, хоть в марте — всё одно.

По пандусу спустились в подземный паркинг, и прямо оттуда поднялись на лифте на свой одиннадцатый этаж.

Стены в общем холле были отделаны тёплых тонов камнем, а двери квартир были из светлого дерева.

— Вот и наша, — указал Гоша на дверь под номером «33».

Внутри еще, конечно, и конь не валялся. Будущая квартира представляла пока собой очень просторную бетонную коробку без перегородок. Зато окна — от пола до потока — заливали всё помещение мягким солнечным светом.

— Вот это да! — только и нашла, что сказать, Зера.

— Да ты только посмотри! — возбуждённо торопил её Гоша. — Вот сюда, и — сюда!

За стеклом по левую руку видны были во всей красе Воробьёвы горы с громадой Университета, Лужниками и — чуть правее — куполами Новодевичьего монастыря. С правой же стороны открывался и вовсе невообразимый вид на старую Москву. Совсем недалеко сверкали купола Христа Спасителя, маковка Ивана Великого и алели звёзды на кремлёвских башнях.

Зера буквально застыла, глядя на этот фантастический пейзаж.

Наконец, словно бы с большим трудом, проговорила медленно, почти по слогам:

— Я никогда не знала, что Москва такая красивая!

— Скоро будешь каждое утро любоваться! — Гоша был доволен произведённым эффектом. — Ты как себя чувствуешь? Не устала?

Он осторожно погладил уже прилично заметный животик Зеры.

— С тобой я никогда не устаю, — улыбнулась она. — Слушай, Гош, а может мне тоже в Уфу перебраться? Я всё равно академку брать буду? А то я скучаю, — она жалобно посмотрела на Гошу.

Последние месяцы он бывал в Уфе чаще и что главное, дольше, чем в Москве, и Зера жутко тосковала. Ещё когда училась — было ничего, а на каникулах она совсем стала закисать. Да и беременность проходила не лучшим образом — то тошнило, то сознание теряла. Правда, врачиха утверждала, что это в порядке вещей.

— Нет, рожать будешь в Москве. А я теперь редко буду летать. Там всё под контролем, Нур — молоток, такой порядок навёл. Знаешь, как его там называют?

— Как?

— Самурай!

— А что? Ему подходит! — расхохоталась Зера.

— Так, а вот здесь у нас будет вторая детская, — Гоша показал на пространство, присыпанное побелкой.

— Вторая? — рассмеялась Зера. — А сколько ты всего планируешь?

— Пока — три! — и Гоша горделиво обвёл орлиным взором их будущий дом.

22 августа 1999 года

Этого Лапутяна ему просто бог послал! Одно дело — показательные выступления, и совсем другое — реальность. На самом деле покупателей для «нехорошего» дома было бы найти легче лёгкого. Но тем опасным людям, которых Стас выставлял напоказ перед окнами строптивой Виолетты, продавать было стрёмно. Рано или поздно всё раскроется и «этим» никогда не докажешь, что ты был в неведении, аки младенец. Подвесят на собственных же подтяжках.

И тут вдруг объявился этот доктор. Интеллигентный такой, мягкий, незлобивый. Словом, идеальный покупатель. Стас едва сдержал эмоции и для правдоподобия немного поломался. Но всего лишь день. Сегодня он ждал Лапутяна для принятия окончательного решения.

Но Лапутян опаздывал. Уже на пятнадцать минут, и Стас начал нервничать. Время от времени он хватался за телефон, но в последнюю секунду останавливал себя.

Наконец, Анна Николаевна доложила:

— Евгений Вартанович Лапутян!

— Жду! — Стас облегчённо вздохнул.

На этот раз Лапутян Стасу совсем не понравился. То есть внешне доктор совсем не изменился. Те же усики, тот же обволакивающий взгляд дамского угодника, та же мягкая улыбка. Только вёл он себя как–то заполошно:

— Здравствуйте, здравствуйте, — заговорил он прямо с порога. — Всё хорошо, всё хорошо. Только проблемки небольшие.

— Что за проблемы? — напрягся Стас, указывая Лапутяну на кресло. Неужто тот что–то пронюхал?

— Понимаете, Станислав Евгеньевич, инвесторы подвели. Но вообще они люди надёжные, на следующей неделе всё будет тип–топ. Но вы же подождёте, что для вас несколько дней?

Стас посмотрел на Лапутяна как на сумасшедшего. И, наконец, выдавил из себя:

— Нет, э-э… Евгений Вартанович. Мы так не договаривались. Ваши инвесторы — это ваши проблемы.

— То есть, вы не хотите подождать? Или не можете? — в глазах Лапутяна появился лукавый огонёк.

Знает, сволочь, точно знает, — подумал Стас. — Нет, не знает, иначе бы вообще не пришёл.

Стас собрал остатки воли в кулак и, улыбнувшись, ответил:

— К сожалению, вы правы. Ждать я не могу. Мне бы не хотелось вдаваться в подробности. Но вам скажу: вкладываюсь в федеральный проект. Железная дорога, — понизил Стас голос почти до интимного, — вы же понимаете?

Лапутян понятливо кивнул.

— И вложиться я должен именно на этой неделе. Бизнес — он требует жертв. Сколько у вас есть?

— Половина оговоренной суммы. Но мы можем подписать договор с рассрочкой.

— Нет уж, доктор, умерла так умерла, — натужно рассмеялся Стас. — Я согласен.

— На что вы согласны?

— Считайте, что вам повезло. Вы взяли меня голеньким и беззащитным. И получите дом за половину его рыночной стоимости.

Лапутян с сомнением оглядел упакованного в дорогой костюм Стаса.