И только недорогой серебряный перстень на безымянном пальце правой руки немного не соответствовал общему среднестатистическому имиджу приезжего.

Человека с перстнем никто не встречал. Он неторопливо прошёл по перрону, обогнул здание и по подземному переходу пересёк Комсомольскую площадь. Оказавшись уже на Казанском вокзале, он спустился в зал автоматических камер хранения. Отыскав ячейку под номером 725, он набрал код. Дверца открылась. Внутри ячейки лежал коричневатый конверт из плотного крафта. Человек взял пакет и положил его в боковое отделение сумки. Крафт недовольно зашуршал.

Через несколько минут «менеджер» вошёл в вокзальный туалет и занял одну из кабинок. Он достал из сумки конверт и открыл его. В нём оказалась пачка долларовых банкнот, которую человек аккуратно пересчитал. Всё правильно. Теперь фотографии. Их было несколько.

Лицо на снимках было человеку с перстнем знакомо. Нередко мелькало на телеэкране. Особенно в новостях, так или иначе связанных с нефтяной темой. Один из нефтяных генералов.

Человеку с перстнем стало ясно, почему на сей раз аванс был значительно больше, чем обычно. Работа предстояла непростая.

К фотографиям был приложен лист бумаги с нужными адресами и прочими необходимыми для дела сведениями. Изучив их и твёрдо запомнив, человек порвал бумагу на мелкие клочки и спустил в унитаз. Вслед за тем та же участь постигла и фотографии.

Потом человек вновь зашёл в камеру хранения и в одной из ячеек оставил конверт с деньгами. Поднявшись в кассовый зал и отстояв короткую очередь, он купил билет на ближайший поезд, отходящий в восточном направлении.

Виолетта Львовна Спесивцева была недовольна. И это мягко сказано. Вся схема, которую она тщательно выстраивала последние три месяца, рухнула в одночасье.

Телекомпания ВСТ располагалась в аккуратном трехэтажном доме на Новокузнецкой улице. Точнее, в глубине квартала, спрятавшись от городского шума за высокими жилыми домами. Всё было хорошо. Но компания росла и, как это бывает в любой семье, где вырастают дети и рождаются внуки, со временем стало тесно.

И ведь наклёвывался замечательный выход из создавшегося положения. Просто идеальный.

Бок о бок с их трехэтажным особняком стоял ещё один домик, почти точно такой же. В мечтах Виолетта Львовна уже видела эти два домика объединёнными общим переходом в единое целое. Занимала соседний дом какая–то третьеразрядная контора, которая большую часть помещений просто сдавала. И, как выяснилось, контора эта особых прав на здание не имела. Так что Виолетта не сомневалась, что здание достанется ей. Мало того, что у неё были хорошие связи среди московских чиновников, так ещё и двадцать процентов акций ВСТ принадлежало московскому правительству. Ну, как же не порадеть родному–то человечку?

Но буквально вчера вдруг выяснилось, что дом этот, оказывается, уже продан. Некой строительной фирме «КоСта». Греки, что ли?

Зато сегодня удалось заключить приличный контракт — на двадцать одну серию французского модного сериала о старшеклассниках. Тема была не заезжена и сулила хорошие рекламные вливания. Так что сериал мог окупиться не за два, а сразу за один показ. А дальше пойдёт уже чистая прибыль. Этими приятными расчётами Виолетта пыталась успокоить себя и заглушить не стихавшее из–за упущенного дома раздражение.

И всё–таки ближе к обеду случилось чудо. Иначе не назовёшь. Позвонил сам хозяин фирмы «КоСта», оказавшийся вовсе не греком, а самым что ни на есть русским.

— Станислав Евгеньевич Котов, — представился он вкрадчивым баритоном. — Нас с вами, Виолетта Львовна, когда–то знакомили. Может быть, вспомните, на банкете после «Ники»?

— Да–да, помню, — честно соврала Виолетта.

Однако когда Котов вошёл в кабинет, она сразу его узнала. Совсем не изменился — разве что пополнел немного. Те же усики, тщательно подбритые, нагловатые круглые глаза и безвольный подбородок дамского угодника.

Да и как она могла не узнать его, когда он тогда увивался за нею весь банкет, будто она мёдом намазана. Предлагал то оливки, которые она терпеть не может, то копчёного угря, такого жирного, что сводило челюсти от одного вида деликатеса. А под конец, настояв на вальсе, этот самый хлыщ томно вздыхал и пытался пригласить продолжить вечер. Из–за него она тогда упустила классного ведущего, которого, накачав шампанским, перекупила вездесущая первая кнопка.

— Так это, стало быть, вы увели у меня из–под носа соседнее здание, на которое, признаюсь, я очень рассчитывала? — исподлобья глядя на Котова, задала риторический вопрос Виолетта Львовна.

— Вы, может быть, удивитесь, но действовал я в наших общих интересах, — Котов склонил голову и шаркнул ножкой.

— Начинаю удивляться… — она жестом пригласила его присесть. — С каких это пор у нас появились общие интересы?

— Знаете ли, Виолетта Львовна, я давно и с большим интересом наблюдаю за работой вашего канала, — Котов вальяжно раскинулся в кресле. — С другой стороны, меня привлекает медийный бизнес. Мне и моим коллегам необходим выход на широкую московскую аудиторию. Сами понимаете, реклама наших новых объектов, ну, и что греха таить, борьба с недобросовестными конкурентами…

— Понимаю и даже приветствую, — Виолетта радушно улыбнулась. — Мы всегда открыты для сотрудничества. Постоянным рекламодателям у нас большие скидки. А можем запуститься и с новой программой, посвящённой строительству и архитектуре новой Москвы. У нас, кстати давно такая задумка была. Уверена, что это будет взаимовыгодно. Тем более, что передачу мы можем подавать не как рекламу, а как аналитику. Сами понимаете, это намного ценнее.

— Да–да, Виолетта Львовна. Однако мне хотелось бы гораздо более тесного взаимодействия между нами, — Котов склонил голову, обнаруживая вполне приличную плешь.

— В смысле? — насторожилась Виолетта.

— Предлагаю своеобразный бартер. Я беру на себя полный ремонт под ключ этого соседнего здания. По вашему проекту, с учётом всех ваших редакционных и студийных интересов. Арендная плата будет чисто символической.

— И что же вы хотите взамен?

— Всего лишь десять процентов акций вашей телекомпании. По–моему это не слишком высокая цена.

— Не слишком, — согласилась Виолетта. — Мне необходимо подумать.

— Сколько?

— Пару дней.

— Хорошо, я жду вашего ответа, — поднялся Котов. — Но должен предупредить об одном: в этом соседнем здании меня очень настоятельно просят открыть казино. Я думаю, что это будет не самое лучшее соседство для вашего телеканала.

— А вы не добрый, Станислав Евгеньевич, — укоризненно покачала головой Виолетта Львовна.

— Доброта — это не категория бизнеса, — и Котов дробно рассмеялся. Будто камешки во рту перекатывал.

— О какие люди! Почему без охраны? Давно ждёшь, Кэт? — запыхавшийся Лёвка вихрем ворвался в свой редакторский кабинет.

Катя сидела за его столом с грозным видом самого что ни на есть главного редактора:

— Опаздываете, Кобрин, — постучала она по циферблату наручных часов.

— Успеем, — отмахнулся Лёвка, просматривая ежедневник. — Ну, на сегодня вроде бы всё. Подарок купила?

— Почти, — поднялась Катя.

— Катька, ты с ума сошла! Что значит — почти? Мы же договорились!

— Да купила, не гони волну, ещё вчера купила, надо только заскочить забрать.

— А чего вчера же и не забрала? Что, такой огромный? — Лёвка лихорадочно начал прикидывать, где раздобыть грузовик, если Катька ухитрилась прикупить слонёнка из зоопарка. Как раз вчера в «Вестях» был радостный репортаж о новорожденном, и он сам подумал, что это будет славный подарок. На всю жизнь.

— Сегодня выставка заканчивается, — объяснила Катя.

— Так ты что, нетленку решила подарить? Надеюсь, Шишкина?

— Увидишь, — загадочно ответила Катя. — Дай я тебе галстук перевяжу. И причешись — а то ты как из бетономешалки вылез.

…На самом–то деле Катя для подарка выбрала на выставке московских художников не картину, а скульптуру. Такого славного зайца, что как только она его увидела, сразу решила: куплю! Заяц был потрясающий: толстенький, деревянный, а уши из слегка поржавевших железяк. Но главным было лицо, именно лицо зайца. Такое славное и такое своё, что хотелось поцеловать его в нос.