Рано или поздно это бы его погубило. Скорее всего рано. А может, даже мгновенно. Ни опыта, ни техники у Майлса не было, но Синди, похоже, все равно нравилось. Лицо ее порозовело, и она в настойчивом, мучительном ритме прижималась промежностью к его эрекции. Затем застыла, всхлипнула, вздрогнув всем телом, и упала ему на плечо. Майлс прижался к ней, запоминая вкус ее пота, на будущее. Когда она снова пошлет его куда подальше.
Из глубин его гнева и печали возник вопрос.
– Почему ты это делаешь? – спросил Майлс и не смог справиться с дрожью в голосе.
Синди подняла голову. Ее глаза сияли от возбуждения.
– А почему нет? Я ничего не теряю. И мне не нужно волноваться о том, что нашей дружбе придет конец, верно? Ее уже нет. Так почему бы не приласкать друг друга?
Он столкнул ее с колен. Синди встала, демонстрируя свое тело.
– Итак, Майлс? – дразнила она. – Собираешься ли ты заняться со мной неприличными вещами? Я вся горю. Было бы жестоко прогнать меня и не трахнуть.
– Убирайся, Син. – Голос Майлса дрожал все сильнее.
– Я могла бы сесть прямо здесь. – Синди взгромоздилась на стол и раздвинула бедра, чтобы он смог увидеть проблеск кружев. – Стол нужной высоты. Или мы могли бы заняться этим на стуле. Я люблю играть в лошадки. Или я могла бы прислониться к стене и выпятить задницу, вот так. – Она повернулась и продемонстрировала.
Майлс покачал головой. Она смеялась над ним.
– Лжец. Разве тебе не хочется взглянуть на мою бразильскую стрижку [48]? Я попросила девушку выбрить мне волосы на киске в виде сердечка. Хочешь увидеть? – Она положила руки на пояс.
– Пошла вон! – рявкнул Майлс, вскакивая на ноги.
– Сначала взгляну на тебя. – Синди схватилась за пояс его спортивных штанов и дернула вниз. Тут же, покачиваясь, на волю выскочил его член.
Синди поджала губы, тихо присвистнув.
– Ого! И все эти годы ты прятал эту огромную крутую штуковину у себя в джинсах?
Ее рука легла на член и погладила. Майлс попытался вдохнуть воздух в сокращающиеся легкие.
– Я сказал тебе не шутить со мной…
– А кто шутит? – Она опустилась на колени и взяла его в рот. Майлс прерывисто вздохнул и совсем прекратил дышать.
Долго он не продержался. Парочка мучительных поглаживаний, парочка дразнящих вращений языком, и произошел оползень, землетрясение, катастрофический взрыв, бьющий струями расплавленной лавы. Он был поражен, осознав, что все еще стоит на ногах.
Синди вытирала рот, глядя вверх. Вид у нее был удивленный.
– М-м, ничего себе, – прошептала она. – Это было похоже на взрыв.
Майлс рывком натянул штаны и уставился в сторону.
– Ты девственник, да? – спросила она. – Мне всегда было любопытно.
Ну конечно. Как будто он мог ей в этом признаться. Он знал, как все будет. Она бы вся распереживалась из-за бедного сексуально неудовлетворенного Майлса и попыталась бы, из сестринского сострадания, уложить его в постель с одной из своих распутных подружек. С любой, готовой трахнуться из жалости.
У него защипало в глазах.
– Мне не нужна твоя жалость. Просто оставь меня в покое, ладно?
Синди поднялась на ноги.
– Я тебя не жалею. Ты не заслуживаешь жалости. Не думай, что я сделала это ради тебя. Ты этого не заслуживаешь, мерзкий болван.
– Тогда зачем? – спросил он, уже зная, что ответ ему не понравится.
От беспечного пожатия плеч груди Синди мягко всколыхнулись.
– Потому что мне так захотелось. Ты же знаешь, какая я эгоистичная сука. Успехов в жизни, Майлс. – Она отвернулась. Дверь на лестницу захлопнулась.
Майлс опустился в кресло и заплакал.
Синди убежала через кухню, притворившись, будто не слышит, как ей вслед кричит мама Майлса. Она не могла разобрать слова. Потому что отчаянно рыдала и ее сотрясала пробирающая до костей дрожь.
Это было так странно, так необычно. Откуда ни возьмись. Желание заняться с ним сексом было таким сильным. Таким неправильным.
Она схватила свой велосипед, перебросила через него ногу, качнулась и вильнула рулем, вытирая с глаз жгучие слезы. Его вкус все еще был у нее во рту. Ей срочно нужно было хоть что-нибудь выпить, но не могла же она попросить у мамы Майлса стакан воды. «Ой, спасибо, миссис Дэвенпорт. Вы же знаете, как это, когда глотаешь».
Синди чувствовала себя предельно заведенной. Промежность покалывало в том месте, где она соприкасалась с велосипедным сидением. Ей действительно хотелось, чтобы он стянул с нее шорты и набросился, как жеребец, с этой толстой, отменной штуковиной. Кто бы мог подумать? Самый охраняемый секрет в Эндикотт-Фоллз был спрятан в широких штанах Майлса Дэвенпорта.
Почему она снова и снова наступает на те же грабли? Вешается на него, умоляет снова быть ее другом. Бесится, как испорченный ребенок, когда он ее отталкивает. Наверное, она мазохистка. Ну, по крайней мере, этим своим трюком она произвела хоть какое-то впечатление.
Что бы Майлс о ней ни думал, такое он забудет не скоро.
Синди горько рассмеялась про себя, стараясь держать глаза широко открытыми, чтобы ветер, дующий в лицо, мог высушить бегущие по щекам слезы.
Она до смерти устала от того, что с ней обращаются, как с глупой блондинкой. Конечно, она не была супермозгом, как ее старшая сестра Эрин, но оценки по всем тестам в школе всегда позволяли ей входить в десятку лучших.
Может, она и не являлась членом клуба умников, как Эрин или Майлс, но и не была пускающим слюни овощем.
Просто Синди было удобно разыгрывать карту симпатичной и сексуальной. Но что ей это дало? Кучку неприятных бывших парней, от одного из которых она еле сбежала, спасая свою жизнь. Бывшего лучшего друга, который ненавидел ее… даже кончая ей в рот.
Да, привлекательная внешность повысила качество ее жизни, намного.
Возможно, ей стоит стать чуть-чуть поскромнее. Носить кошачьи очки в роговой оправе, большие мешковатые свитера, военные ботинки. Избавиться от косметики. Можно было бы пуститься во все тяжкие и просто побрить голову.
Но эта мысль ее встревожила. Если бы она не привлекала внимание парней, что бы ей осталось? Чем бы она была?
Ничем особенным. Просто обычной девушкой. Без изюминки и не очень яркой.
Майлс сказал бы, что она опять строит из себя бедняжку. Синди шмыгнула носом, смеясь над собой. Слава богу, у нее есть саксофон. По крайней мере, она хоть что-то могла делать, и это было круто, по-настоящему, и принадлежало ей одной.
Она начала долгий спуск в Эджвуд Круг, супербогатый анклав Эндикотт-Фоллз, и проехала мимо ухоженного викторианского дома декана колледжа. В старые добрые времена она играла там на приемах с группой «Грязные Слухи», когда Майлс еще ставил для них звук. Когда она ему еще нравилась.
Ей было любопытно узнать о таинственном проекте, над которым работал Майлс. Этот готический фрик наслаждался темной, жуткой энергетикой. А когда Макклауды пускались в очередное запутанное приключение, вокруг всегда витало огромное количество жуткой энергетики.
Странно, что они запретили Майлсу задавать вопросы жирдяю. Жаль, что он не мог взять ее с собой. Она была бы его секретным оружием. Если бы она надела свой бюстгальтер с силиконовыми сиськами и микромини, то смогла бы выведать у старого жирдяя что угодно.
Этот тип мужиков сходит с ума от дурочек. На фоне дурочек они чувствуют себя умными и наделенными властью.
Порыв пришел из ниоткуда, точно так же, как и порыв запрыгнуть на горячее тело Майлса. Без сомнений, это была такая же глупость, но все же.
Макклауды запретили Майлсу задавать вопросы жирдяю, но никто ничего не запрещал дурочке Синди. И они удивятся, что может выведать у такого мужика, как жирдяй, сексуальный объект с глупенькой улыбкой. Несмотря на все обаяние и опыт Макклаудов, у нее было кое-что, чего у них не было. «Кое-что» в количестве двух штук, подпрыгивающих на груди, вместе со всеми рюшами, что идут с ними в придачу. И Синди прекрасно знала, как этим пользоваться. Это было самым развитым ее мастерством, кроме игры на саксофоне, разумеется.
