Лив вздохнула с облегчением, когда он вышел, будто все время стояла, затаив дыхание. Шон проследил за ее взглядом, когда она опустила глаза, чтобы проверить, по-прежнему ли он… да. Конечно же. По-прежнему.

– Иди в душ, – велел он ей, забрав пистолет.

– Ты весь в порезах и ссадинах, – попыталась возразить она. – Позволь мне…

– Сначала душ. Ты почувствуешь себя лучше, – сказал Шон. – А когда выйдешь, сможешь прикинуться Флоренс Найтингейл [39].

Лив сбежала в ванную, а он открыл бинт и достал лейкопластырь. Большинство из его порезов были от падения в борьбе с Tи-Рексом, от стекла на террасе, от скачков по граниту при падении на берег озера. Однако парой пуль его все же задело.

Ему чертовски повезло. И пусть отовсюду сочится кровь, все равно он везунчик.

Лив вышла из ванной в облаке ароматного пара, с опущенными глазами и раскрасневшимся лицом. Ей как-то удалось обернуть маленькое зачуханное полотенце вокруг своих восхитительных изгибов. Волосы были выжаты и теперь свисали влажными запутанными прядями. Он опять собирался их расчесать, и не важно, знает она об этом или нет. Расчесывание ее волос успокаивало его душу.

– Дамы вперед, – сказал он. – Иди сюда и дай мне привести тебя в порядок.

– Ну уж нет. Мне едва удалось…

– Закрой рот и тащи сюда свою задницу.

Она подскочила, ужаленная его приказным тоном.

– У меня нет серьезных ран. Не то что у тебя.

Он проигнорировал ее и начал с рук, намазывая мазь с антибиотиком на ее царапины и порезы. Затем на следы на запястьях от пластмассовых наручников, на рану под ухом, на покрасневшие отметины от зубов. У нее были следы на руках, которые должны были скоро превратиться в синяки. Надо было попросить у управляющего немного льда. Шон удовлетворился тем, что погладил их руками. Самые страшные раны были у нее в голове. Кошмары, беспокойство. Стыд, страх. Излечить душевные раны сложнее всего. По этой части Шон был профи. И не хотел, чтобы она через это проходила.

Но Лив оказалась сильнее, чем он себе представлял. Настоящая, черт побери, богиня.

– Я ничего не пропустил? – спросил он.

Краснея, она покачала головой.

– Мне нужно проверить тщательнее.

Он стащил с нее полотенце. Лив попыталась удержать его на себе, но Шон вырвал его и провел руками по ее прохладной нежной коже. Взгляд скользил по ее обнаженному телу, пока Шон не вспомнил, чем собирался заняться.

– Э-э… давай я проверю твои ребра, – сказал он.

Лив зажмурилась, когда он дотронулся до ее груди. На ней были красные следы от пальцев грязного ублюдка.

Tи-Рекс умрет за это. И будет визжать от боли.

Шон повернул ее, поднимая тяжелые пряди волос, с которых капала вода, и провел руками вниз по изгибам ее спины и талии.

Капли воды чувственно стекали вниз в углубление между ягодицами. На ее бедрах были маленькие синие отметины. Шон понял, что это уже его вина.

Он вспыхнул от вожделения и стыда и, опустившись на колени позади нее, погладил следы.

– Это сделал я, да?

Она молча кивнула.

– Прости, – сказал он. – Я не хотел причинить тебе боль.

– Все в порядке. – Ее голос дрогнул. – В тот момент меня это не волновало.

Он скользнул рукой между ее ног, едва касаясь нежных скрытых складок в преддверии ее влагалища. Поцеловал каждую отметину, одну за другой. Потом целовал их все снова, покачивая Лив в своих руках.

– Ты не хочешь, чтобы я, э-э, занялась твоими ранами? – спросила она, затаив дыхание.

– Как хочешь, – ответил Шон, затем сел на кровать и сдернул с нее полотенце, когда она снова попыталась обернуть его вокруг себя. – Ничего не выйдет, – сказал он. – Делай это голой.

Лив прыснула от смеха, именно так, как он любил.

– Это не кажется практичной идеей. Я не уверена, как долго смогу тебя лечить.

– Это будет в терапевтических целях, – заверил ее Шон. – Сама удивишься.

– Не сомневаюсь, – прошептала Лив. – Так всегда и бывает.

Она начала с его спины. Он поглядывал на нее краем глаза, поражаясь ее безупречной коже: созданной для поцелуев, гладкой и тонкой, как у младенца. Он едва замечал жжение, пока она возилась с ватными шариками, марлевыми повязками и бинтами.

– Ты должен обратиться в отделение скорой помощи, – сказала она ему. – Тебе нужно наложить швы. Некоторые из этих порезов очень глубокие.

– Нет, – сказал Шон. – Мне все равно. На мне все быстро заживает.

– Останутся шрамы, – предупредила она.

Он фыркнул:

– Значит, у них будет хорошая компания.

Ее прохладные мягкие руки нежно ласкали его.

– У тебя синяки и ссадины по всему телу. – Ее голос звучал очаровательно взволнованно. Это было прекрасно.

– Последние дни были насыщены событиями, – сказал Шон. – Некоторые из-за Tи-Рекса, некоторые из-за драки с братом…

– С твоим братом? С какой стати?

– У нас была отчаянная потасовка прошлой ночью, – признался он.

Лив посмотрела на него, разинув рот.

– Серьезно? Но почему?

– Долгая и запутанная история. Мне в мозг поступает недостаточное количество крови, чтобы ее рассказывать. Некоторые царапины, кстати, из-за тебя.

Ее руки, орудующие ватными шариками, прекратили двигаться.

– Из-за меня? – пискнула она.

Он рассмеялся, а потом спокойно ответил:

– Из-за тебя. Ты дикая женщина. Мне повезло, что я вышел от тебя целым и невредимым.

Лив соскользнула с кровати и приподняла его лицо.

– Дай мне заняться этим.

Медленно и внимательно она работала над царапиной на его скуле и над трещиной на губе. Тщательно нанося мазь, она выглядела серьезной и сосредоточенной. Голая медсестра Лив. Ее груди были прямо на уровне его глаз. Полные, раздутые, как зрелые персики, которые он жаждал попробовать. Шон отметил их мягкое покачивание и исключительную натуральность. Идеальным силиконовым округлостям далеко до такого.

Не то чтобы он когда-то был требователен к груди. Не-е-ет, он любил их все. В его сердце хватало места даже для увеличенных хирургическим путем. Груди существовали, чтобы из страстно ценили, какой бы формы они ни были.

Но столкнувшись с божественным совершенством, он не мог не упасть на колени в восхищении. Или, как в данном случае, не мог не потянуть ее на себя, чтобы насладиться этими мягкими, великолепными изгибами, бешено прижимаясь к ним. Он потерся лицом о ее соски и взял один в рот.

Лив выгнулась в его руках.

– Шон! Я с тобой еще не закончила!

– Разве нет? – Он отвернулся и облизал губы. – Ну извини.

Она опустилась перед ним на колени. Невероятные сценарии крутились у Шона в голове. Лив принялась смазывать мазью длинную царапину на его бедре. У Шона сердце замерло в груди. Да уж, точно сказано.

Вытерев марлей пальцы, Лив пристально посмотрела ему в глаза, будто собиралась сказать то, что ему не понравится.

Наверное, хотела, чтобы он прекратил ей надоедать.

Шон приготовился запереть в клетке свой член и оставить ее в покое. Она пережила ужасное нападение, а он тут сидит и слюнявит ей груди, как подросток на заднем сиденье машины.

– Что? – Голос вышел жестче, чем он хотел. – Выкладывай.

Она наклонилась вперед, давая ему достаточно времени, чтобы удивиться и осознать происходящее, а потом взяла член в свой теплый рот.

Горячее, влажное, скользящее удовольствие ласкало и окутывало его. Шон ловил ртом воздух, покраснев и потеряв дар речи. И это он, тот, кто всегда мог сказать что-нибудь умное, веселое и обольстительное, чтобы возбудить, успокоить или согреть девушку.

Без этого он был пустым, хрюкающим идиотом, надеющимся не сморозить что-то неуместное или грубое, от чего она могла бы передумать.

Ее действия превратились в неторопливую пытку, когда Лив привыкла к его размеру. Она облизывала его головку, пока та не заблестела, а сама Лив как будто все еще решала, что делать со всем остальным. Много времени ей не понадобилось. Она расслабилась и превратилась в чувственного, знойного, сексуального котенка, какой и была, лаская и сжимая его огромный член мягкими прохладными руками.