Кровь стекала длинными ручьями вниз по его мускулистым предплечьям, капая с локтей.

Шон вздрогнул и проснулся, опрокинув свой кофе. Осмотрел офис, который был освещен лишь светом карты инфракрасных камер. Холодный кофе капал на колени. Шон развернул кресло от монитора.

– Черт возьми, Кев, – пожаловался он. – Это была злая шутка.

Он распихивал документы подальше от лужи, когда увидел вспышку на экране. Иконки Лив двигались.

Затем они остановились, и Шон прекратил протирать лужу кофе, бормоча ругательства и испытывая жалость к себе. Он перестал дышать.

Не было никаких причин для остановки машины. Она находилась в полутора тысячах метрах от дороги, ведущей к Эндикотт-Хаус. На этом участке пути не было ни светофора, ни перекрестка, ни подъездной дороги. Только проход к давно заброшенной дорожке, спускающейся к началу долины.

Адреналин в крови подскочил на несколько пунктов.

Одна из иконок отделилась и стала удаляться от других. Шон схватил телефон и набрал номер Дэви.

– Шон? Какого черта? – Голос брата был сердитым, но ясным. Дэви всегда просыпался бодрым. На заднем фоне что-то прошептал сонный женский голос.

Значит, Дэви снова спит со своей женой. Слава богу за маленькие радости.

– Вытаскивай задницу из постели, – грубо сказал Шон. – В моем грузовике нет контроля камер, поэтому ты должен меня найти.

– Зачем? Что происходит? Что за…

– Маячки, которые я посадил прошлой ночью на Лив. – Нетерпение делало его голос резким. – Группа иконок остановилась в тупике на повороте на Чеффер Крик Роуд. Одна из них только что отделилась и движется по направлению к речному каньону.

Дэви задумался:

– Может ли быть для этого другое логическое объяснение, кроме того, к которому ты, очевидно, пришел?

– Какое? Что она остановила свой лимузин в километре от подъездной дорожки ее папочки в четыре утра и пошла в лес, чтобы пописать? Вернись в реальность! Компьютер включен?

– Да, да. Успокойся. Программа загружается.

– Готов записать коды? Ох, твою мать. Иконка движется быстрее. Она в машине на старой лесной дороге. Возможно, у парня внедорожник. Можешь записать код? Мне нужно положить эту гребанную трубку! Я должен ехать! Мой сотовый не будет работать, пока я не окажусь на другой стороне обрыва.

– Диктуй, – коротко ответил Дэви.

Шон продиктовал код иконки.

– У меня в комплекте есть портативный компьютер, но к тому времени, когда я доберусь до Чефферского каньона, она будет вне досягаемости.

– Это пересеченная местность, – сказал Дэви. – Он мог подняться по Лонг-Прери или повернуть налево и направиться к озеру Орем. Все, я нашел ее. Движется на юг, на скорости пятнадцать миль в час. – Он секунду помолчал. – Это, черт возьми, отстой.

– Точно. – Шон махнул телефоном и рванул дверь джипа. Шины плевались гравием, когда машина подпрыгивала на дороге. – Я вешаю трубку. Позвони.

– Кому?

– Боже, Дэви, я должен тебе все говорить? Позвони ее родителям, копам, патрульным, в чертову национальную гвардию!

– Успокойся, – попытался урезонить его Дэви. – Ты уже открыл свою карту? Езжай туда, где остальные маячки, посмотрим, что ты найдешь. Убедись, что ситуация действительно чрезвычайная, прежде чем все обнародовать. Я не хочу навещать тебя в тюрьме.

– Кому есть дело, попаду ли я в тюрьму? – прорычал Шон. – На кону жизнь Лив!

– Мне есть, – мрачно отозвался Дэви. – Помоги мне боже, но меня это волнует. Держись. Лив едет на юг, если в той машине именно она. Позвони мне, когда доберешься туда.

Было чертовски трудно переключиться в невозмутимый боевой режим. Когда начинали летать пули, Шон обычно впадал в состояние полного спокойствия. Его не волновало, живой он или умер, концентрация доходила до поразительной степени. Но сейчас было другое дело. Господи, это была Лив.

Единственное, что могло его успокоить, – это своими же руками вырвать кишки из этого куска собачьего дерьма.

Дорога под колесами проносилась все быстрее. Шон ударил по тормозам, остановился у каньонной дороги, выпрыгнул из машины и побежал вдоль склона.

Увиденное сразило его, как кулаком в живот. Черный седан с мятым носом впечатался в дерево на дне каньона.

Шон перемахнул через бордюр, поскользнулся, скатился по гравию и с трудом продрался через кусты. Он издавал гортанные животные крики, глядя на обугленное тело Кева, на огонь, танцующий по искореженному черному металлу…

Нет. Он не может выйти из себя, пока не узнает, что произошло наихудшее.

Шон подошел к машине и заглянул внутрь.

Пусто. О боже. Ни тела, ни крови. Только содержимое сумочки Лив, разбросанное по заднему сиденью. Шон расплакался, как маленький ребенок.

Утерев слезы, он набрал номер Дэви, торопливо и отчаянно ползя вверх по холму.

– Да? – ответил Дэви. – Ну?

Шон поднялся на вершину и запрыгнул в грузовик.

– Продолжай звонить. Кто-то выбросил машину в каньон. Лив исчезла. Где иконка?

– На полпути к озеру Орем. Двигается с постоянной скоростью в пятнадцать миль в час.

Шон поднимался наверх по дороге, ведущей к ухабистой лесной тропинке.

– Делай звонки, Дэви. Если этот парень пришьет меня, ты должен помочь им найти ее.

– Не произноси подобного дерьма! – зарычал Дэви. – Ты вооружен?

– Не совсем, и это не важно. Насрать. – Он нажал на педаль газа.

Тук. Тук. Тук. Тук.

– Проснись и пой, пупсик.

Лив медленно выползала на поверхность, где звучал стук и зовущий ее голос. Она боялась открыть глаза.

Ее поджидало что-то ужасное. Она это чувствовала, сжимаясь в ожидании подходящего момента, чтобы убежать.

Открыв глаза, Лив вспомнила все, в том числе парализующий толчок страха. Она стиснула зубы, чтобы остановить слезы.

Запястья жгло. Они были крепко связаны пластмассовым ремнем, каким обычно связывают тяжелый мусорный мешок. На рот была наклеена липкая лента. Лив не могла ни говорить, ни кричать и едва дышала.

Было темно. Слабый свет просачивался через маленькое грязное окно и сквозь зазубренные трещины в грубых дощатых стенах. Воняло гнилью и плесенью, а еще витал отчетливый запах свежей полиэтиленовой пленки.

– Прямо по расписанию, – проскрипел чей-то голос.

Лив помотала головой, глядя широко раскрытыми глазами на нависший над нею кошмар в капюшоне. Она чувствовала его едкий, как у скунса, мускусный запах, поднимавшийся с земли. В руках он держал большой уродливый молоток.

Он склонился над ее телом и замахнулся молотком на стену над Лив. Бум. Лив повернулась, чтобы взглянуть. Гвоздь. Ничего хорошего это не сулило.

– Ладно, дорогая. Давай поднимем тебя. – Он схватил ее связанные запястья, дернул с такой силой, что чуть не вывихнул ей плечо, и потянул спиной к стене, затем поднял ее руки и повесил пластмассовые наручники на толстый гвоздь.

– Теперь замри, пупсик, или размажу твои пальчики в пюре.

Бум. Лив постаралась не вздрогнуть, когда он еще раз ударил молотком, сгибая шляпку гвоздя в жестокий крюк.

Он сел рядом с ней, скрестив ноги. Поза была фантастически непроизвольной и дружелюбной. Он погладил ее по ноге и снял с себя кожаные перчатки.

– Я слишком страшный в маске, да? – Он стащил ее с себя. – Так лучше?

О, нет, ни капельки не лучше. Это было ужасно, поскольку означало: он не оставит ей ни одной возможности опознать его. В голове у нее пульсировало, желудок сжался. Во рту стоял плоский, металлический привкус чего-то, чем он ее накачал.

Лив никогда не видела этого человека. Ему было около сорока пяти, грудная клетка напоминала злодея из комиксов. На руках и плечах раздувались мышцы, а жирный живот выпирал под одеждой. На нем была чересчур обтягивающая черная футболка. Лицо могло являть образец мужской красоты, когда он был помоложе, но со временем оно огрубело, появились мешки под глазами, на испещренной венами коже отчетливо виднелись расширенные поры. От того, как он смотрел на ее тело, Лив сжалась в комок.