Она немного покружилась, показывая, как это работает на деле.

- Очень важный момент - крепко зажать руку в кулак, когда вы держитесь локтем, иначе рука может соскользнуть, вы упадете и, вероятнее всего, травмируетесь. Безопасность у нас, как и везде, - превыше всего.

Я снова полезла на сцену. Зажала локтем шест, встала на подножку, оттолкнулась, и - закружилась. Мне пришлось схватиться второй рукой, чтобы не упасть. Моя нога соскользнула с педали, и на какую-то минуту я тихо повисла на трубе. Все молчали. Вика подошла и, поддерживая, помогла сойти со сцены.

- Помнишь, где вода и туалет?

- Да.

Я пошла в сторону гримерки. Меня стошнило.

По указанию наших дражайших управляющих, красивые и нарядные, с гладко выбритыми ногами, в боевой раскраске, которая должна была хорошо просматриваться сквозь мрак зала, мы пошли вечером в клуб. В половине девятого каждого вечера там проводилось собрание, на котором поднимались всевозможные вопросы со стороны работников и администрации. Вела эти заседания Елена, иногда подменяемая другими менеджерами. Лена была грубой и даже хамоватой, разговаривала на каком-то суржике и при этом пыталась звучать невообразимо круто, используя древние заготовки сарказма и откровенных оскорблений, но все делали вид, что она - матерая баба и говорит дело. За какие-то заслуги еще пару лет назад ее сделали менеджером, и сейчас никто не смел ей перечить, опасаясь желчи, которую она не стеснялась изрыгивать, и потока штрафов, на которые она не скупилась.

Поначалу нашей задачей было подсаживаться к клиентам и разводить их на заказ выпивки, кальяна или закусок, с чего мы имели пятнадцать процентов заработка, выплачиваемых раз в неделю. Для некоторых эта задача стала непосильным трудом, потому что молодые и неискушенные, девочки привыкли, чтобы их уговаривали составить компанию, а теперь за каждого угощающего нужно было прямо-таки бороться. Помимо стеснительности, сложность для новичков состояла в том, что опытные акулы тупо уводили клиентов практически из рук, и мало кто осмеливался спорить с ними, потому что в основном это были лица, приближенные к ее величеству Елене. В большинстве случаев вновь прибывшие толпились внизу на улице с флаерами в руках, приглашая прохожих посетить клуб. Как оказалось, это тоже было нашей прямой обязанностью. Это было похоже на армию, наверное, - дембеля ходили, распустив перья, средний класс тихонечко работал, стараясь не перебегать дорогу старшим по званию, а салаги раздавали листовки у подножия иерархии. Потом поступал новый заезд и все перемещались на ступень вверх, как и положено в любой структуре. Были, конечно, исключения, без которых нигде не обойтись - иногда приезжали те, кто уже работал в этой сфере ранее, и тогда они либо плевались, прерывали договор и ехали в другое место, потому что им было с чем сравнить, либо оставались и становились сразу у верхушки айсберга, умело лавируя между условиями контракта, штрафами и притязаниями начальства, и зарабатывая приличные деньги. Была еще одна привилегированная каста - те, кто возвращался на повторный контракт, как моя соседка Аня, например. У них не было норм, им делали снисхождения в отношении свободного времени и они почти по-дружески общались с начальством, но все это было при условии, что девочки приносили клубу доход, в противном случае дружба испарялась и на них ополчались ничуть не хуже, чем на неумелый планктон этого болота. Все это было видно невооруженным глазом, и первого вечера было достаточно, чтобы рассмотреть общую картину, которая не менялась, по всей видимости, со времен основания клуба. Утверждать, что она была таковой везде, было бы неверным, хотя бы потому, что далеко не во всех клубах практиковалась консумация, поэтому пока что мне не нравилась не работа в целом, а заведение в частности.

Только ближе к одиннадцати вечера люди выползли на улицу и толпами слонялись от заведения к заведению, рассматривая по пути бледнолицых барышень на высоких каблуках, иногда с интересом, иногда с восхищением, иногда с животным вожделением, но зачастую - с презрением. В их глазах мы были проститутками. Порой подходили веселые красавцы звали с собой потусить, на что мы, конечно, не могли соглашаться, но гораздо чаще нам уделяли внимание вонючие (в прямом смысле слова) индусы с единственной фразой 'хау мач'. Было много русских, которые с радостными воплями подбегали к нам, пытались поцеловать, дарили дешевые розы...В начале вечера все улыбались и весело щебетали в ответ, а после полуночи лица прекрасных дев превратились в тыквы, причем мое ничем не отличалось. Ноги с непривычки ныли, проклиная красивую блестящую обувь, новое платье постоянно задиралось, а веки едва поднимались, изнемогая под тяжестью толстого слоя макияжа.

- Ты красивая,- услышала я за спиной русскую речь.

- Спасибо, - обернулась я и увидела невысокого парня в простенькой клетчатой рубашке. У него были добрые тоскливые глаза и печальная улыбка.

- Ты здесь работаешь, да?

- Да, заходи к нам, у нас непрерывное шоу, куча красивых девочек. - Я пыталась изобразить безмятежность на лице.

- Мне не нужна куча, мне ты нравишься.

- Ну, я тоже могу составить тебе компанию, не переживай, - теперь моя улыбка была искренней.

- Я немного прогуляюсь здесь и приду за тобой.

- Понятно, - вздохнув, сказала я.

Примерно такие диалоги звучали со всех сторон, когда мужчины не хотели заходить в дорогой клуб, но хотели все же хоть немного пообщаться с нами.

- Ян, можешь подойти на секунду? - крикнула в мою сторону Оля.

- Извини, мне нужно работать. Хорошего тебе вечера, - я решила не затягивать пустой разговор.

- Я Миша. Я приду за тобой.

Я дежурно улыбнулась и направилась к подруге.

- Что тут такое?

Оля стояла в обнимку с темноволосым кудрявым красавчиком.

- Поговори с ним, а то я ничего не понимаю, - она влюблено смотрела на своего кавалера.

- Я слушаю Вас, - вежливо обратилась я на английском.

- Привет. Мне очень нравится твоя подруга, я хочу забрать ее с собой.

- Да, она может пойти с Вами, нужно только поговорить с менеджером и оплатить услуги эскорта клубу.

- Хорошо, сколько?

- Простите, но я этим не занимаюсь, поднимитесь в клуб и поговорите с администрацией.

- Ну, примерно? Я хочу, чтоб она пошла ко мне в номер на два часа.

- Она - не проститутка, - уточнила я.

- Нет-нет! Конечно, не проститутка! Но она такая красивая! Она же может пойти с мной?

- Извините, но мы сексуальных услуг не предоставляем, - я знала, чем все закончится, и меня начал утомлять этот разговор.

Он еще чего-то там нес минуты две, восхищенно смотрел на Ольку, потом поцеловал ей руку и ушел.

- Что не так? - расстроено спросила Оля.

- Ты не поняла, да? - я обняла ее за плечи. - Этот скакун арабский в номера тебя приглашал.

- Вот тварь! - захохотала та в ответ, - А я в него чуть не влюбилась!

И такие диалоги тоже были обычными на этой улице.

Поодаль от всех я заметила ту высокую молдаванку, что первой была вызвана на тренировке. Она стояла, замерев с флайерами в руках, и отрешенно смотрела сквозь поток проходящего мимо народа. Что-то в ней отталкивало меня. Оно и так тошно было, а тут еще печальный образ ее тоску нагонял. Я понимала, что это место оказалось не пределом мечтаний для многих, но было похоже, что ей весь мир чем-то не угодил. Она попросила у прохожего сигарету и закурила, рискуя быть оштрафованной.

- Не знаешь, что с ней? - поинтересовалась я у Жанны. - Ты не общалась с ней?

- Нет, не знаю. Но знаю, что скоро моя очередь танцевать. Так, я пошла наверх, а вы здесь развлекайтесь пока без меня.

Я снова посмотрела на грустную девушку. Ей было лет восемнадцать-девятнадцать, не больше, а во взгляде читалась тоска мира всего. Мне захотелось домой. И пить. В гримерке у нас стоял мерзкий растворимый кофе в огромной банке рядом с такой же тарой, наполненной сахаром и сухими сливками - это нам было с барского плеча подачка, чтобы никто не умер с голоду. Я направилась, было, к лестнице, когда меня кто-то взял за руку. Это был Миша.