- Ты видела? - почти заорала я, когда мы отплыли довольно далеко.

- А то! Думаешь, надо познакомиться? - захлебываясь легкой волной пробулькала Олька.

- Да ну...и что потом? Он пойдет дальше отдыхать, а ты - батрачить на папу Артура.

Мы повернулись, делая вид, что смотрим на нашу подругу под деревом. Парень стоял к нам...передом, закинув руки за голову. Мускулы играли при каждом его легком движении, это было заметно даже издалека. Аполлон улыбался, видя наше смущение, а мы нервно хихикали, удаляясь от него вдоль берега.

Слева от нас простиралась пустынная местность без единой души и постройки. Обогнув небольшой мыс, мы оказались на другом пляже, на этот раз - довольно многолюдном. Решив, что дальше не стоит пробираться в таком виде, и придя к выводу, что стоит как-нибудь и сюда заглянуть, мы двинулись обратно, по пути осматривая окрестности.

Природа Таиланда завораживает. Нигде я не видела такого разнообразия и изобилия растений. Эта страна улыбалась не только лицами своих обитателей, но и каждым зеленым листиком, каждым подсыхающим кустом, каждой притоптанной травинкой. В моменты, когда я не была отвлечена на болтовню с подругами или решение каких-то проблем, когда я могла просто смотреть по сторонам и думать лишь о том, насколько прекрасно то, что вижу, я обожала эту страну. Нет, я не смогла бы жить здесь постоянно - мне нужны были и весна, и осень, и зима, с их пронизывающими ветрами, неожиданными весенними снегопадами и желтыми листьями под ногами бегущих на первый звонок школьников... но что-то манящее было в том, чтобы посещать такие места, где люди видели снежинки лишь на картинках. Хотя бы для того, чтобы достойно оценить прелести родины. Я фотографировалась с пальмами и нежилась на пляжах, готовых принимать меня круглый год, купалась в неизменно теплых морях и надевала самые легкие одежды, но, пропустив три весны, будучи в разъездах по теплым странам, и представив, что мне предстоит пропустить еще одну, я затосковала по Украине... как давно я не видела мартовских ручейков, стекающих куда-то вглубь земли, чтобы выпасть уже летним дождем... как давно не вдыхала аромат цветущей вишни... как давно не слышала щебетанья первых птичек, которых в свои годы так и не знала по названиям... нет, мне нужны были мои родные четыре сезона, как бы чужбина не манила. Но сейчас моим домом был Тайланд, с его джунглями, водопадами, резиновыми деревьями и толстокожими слонами. Все это тоже нельзя было не любить.

Жанка, наверное, материла нас благим матом за то, что надолго оставили ее одну. Пробираться по воде мне уже порядком надоело - мы и не плыли толком и не шли, так, барахтались, едва перемещаясь. В голову изрядно напекло и казалось, волосы скоро расплавятся. Мы договорились, что как только доберемся до своего пляжа, выйдем и потопаем по суше, хотя раскалившийся песок обещал обуглить наши ступни. Вынырнув из-за скалы, мы увидели четыре мини-автобуса, стоящих в тени заброшенных баров. Из них уже вывалила толпа людей с мячами, зонтами и корзинками для пикников. Видать, вывезли какой-то отель на прогулку. Улыбнувшись своему невезению, мы продолжили путь по воде и вскоре были напротив того места, где бросили одежду.

- И че теперь? - смеясь, спросила я Ольку.

- Ниче, пойдем на берег! - невозмутимо отвечала та.

- В таком виде?

- А что нам остается?

- Тут же миллион людей, дети вон, старики... - засомневалась я.

- Вот зачем ты мне сказала? Я уже настроилась прикрыться руками и выйти, теперь совесть мучит! Сама, значит, иди! - Олька заржала как коняка.

- Не, я человек без опыта, а ты уже раздевалась на публике, так что вперед!

- Е-мое! Не надо было сбивать меня с толку!

Мы смеялись, глазели по сторонам и не знали, как выйти из воды. Тут Олька замахала руками, призывая на помощь Жанну. При этом ее грудь почти выпрыгивала из воды и мы начали привлекать внимание туристов, до того не обращавших на нас внимания.

- Отлично! Все готовы к твоему выходу, - подтрунивала я.

Жанна тоже увидела, что мы ее зовем, она тут же встала и подошла к нам. Мы с облегчением вздохнули и протянули руки, чтобы словить одежду, которую подруга уже подняла и держала над водой.

- Как прогулялись? - сладким голосом спросила она.

- Блин, это совсем не нудистские острова, здесь толпы одетых людей... - начали было мы наперебой.

- Ничего не забыли на берегу? А точнее - никого не забыли? - Жанна ехидно улыбалась.

- Мать, прости, с нас причитается, - начала расшаркиваться я, всем видом показывая, что каюсь.

- Конечно, причитается. Я беру натурой, - Жанна подмигнула нам, отбросила подальше от нас одежду, развернулась и завиляла бедрами в сторону нашей стоянки.

- Вот же сучка! - крикнула ей вслед Олька и мы еще больше рассмеялись.

В ответ Жанна, не оборачиваясь, подняла руку с выразительным средним пальцем, что придало ситуации еще большей окраски, поскольку она почти никогда не ругалась матом.

Придумав, что можно пробраться до самой суши по-пластунски, а потом быстро выскочить и схватить одежду, мы стали приводить план в действие, но стоило Ольке приблизиться к отмели и упереться руками в дно, ее голая белая попа всплыла и засверкала на солнце, как фонарь среди ночи. От смеха у меня уже болели скулы, это ж надо было попасть в такую идиотскую ситуацию - две стриптизерши не могли выбраться голыми из воды!

- Так, все! - заявила подруга, - я иду!

Она прикрыла одной рукой груди, при этом выпустив на волю один сосок, второй заслонила причинное место, согнулась, как старый дед и решительно направилась на берег, но через три секунды вернулась ко мне.

- Нет, ну правда, смотри, те две девочки смотрят на меня в упор.

Действительно, все больше глаз было обращено в нашу сторону. Люди, по всей видимости, догадывались, в чем дело, некоторые не скрывали любопытства и смотрели на нас в упор, с интересом ожидая развязки. Спасение пришло в образе все того же красавчика, глядя на которого, мы млели. Теперь он был в шортах, и уже не смущал нас своей порочной наготой. Парень подошел и, обнажил ровные белые зубки в улыбке. Он поднял тряпки и бросил нам, не говоря ни слова. Мы с Олькой похватали белье и прочую одежду, напялили кое-как и стремительно понестись к Жанке, по дороге спотыкаясь и бормоча 'спасибо' то на русском, то на английском.

- Накупались? - съязвила Жанна.

- Ты, блин, курица! - заверещала Олька в ответ и забрызгала стекающей с нее водой подругу.

Продолжались мои 'радужные' рабочие дни. По утрам мы болтали с девчонками на бассейне, ели дешевую уличную еду, которая готовилась в будках на колесах прямо вдоль дорог, жаловались на то, что никогда ничего здесь не заработаем, а в семь вечера начинали марафетиться для любимой работы. Мне уже не нравилось там. Будни превратились в бесконечные часы, которые я проводила, прячась по углам или раздавая листовки. Клиентов я не искала и совсем редко садилась с теми, кто сам подходил ко мне. Больше всего, наверное, угнетало то, что я не могла бросить все и уехать домой. Возможно, если бы руки были развязаны и все происходило бы по доброй воле, выговоры начальства, штрафы и какие-то мелкие бытовые неурядицы воспринимались бы по-другому, а так как я была заложницей обстоятельств, то и относилась к своим обязанностям как к каторге. Я прилежно ходила на уроки танцев, и даже в дни, когда их не было, приходила днем в клуб позаниматься самой. Это была единственная моя отрада. На сцену меня все еще не выпускали, и я тихо радовалась этому. Мне нравилось танцевать, но все же я не была готова работать. Вика пообещала, что через две недели все будут выступать, а еще, нас уведомили, что пока не выходим на сцену, нам не начисляется ставка. Зарплата, которую я получала с консумации оставляла желать лучшего - процент был совсем никчемный, но и это не вдохновляло на труд. Оля с Жанной были в еще худшей ситуации - на чаевых они собирали копейки, стесняясь приставать и выпрашивать, на заказах вообще ничего почти не выходило, поэтому мы все дружно жили на те небольшие деньги, которые я привезла с собой и которые неумолимо таяли...