Я не сдавалась:

- Хорошо, я проконсультируюсь с юристом, насколько это законно, и сообщу, если решусь приехать работать.

- Каким, на хрен, юристом??? Ты что, решила поиграть в крутую телку? Ты же взрослая женщина, что ты несешь? Ты в курсе, что в твоем возрасте уже танцевать не берут, я тебе одолжение делаю, по большому счету. У меня девочки девятнадцатилетние работают, и то ведут себя разумнее, а ты, запрыгивая в последний вагон уходящего поезда, еще пытаешься здесь пальцами раскидывать! В общем, я посбрасывал тебе на почту фото и бумаги, изучи их, и позже я...

Я бросила трубку. Последние фразы я уже не слышала, в голове маячило лишь одно - по возрасту я уже едва подхожу на роль стриптизерши. Мне уже не стать моделью, певицей, хирургом, архитектором, я все это знала, знала, что вряд ли когда-либо и куда-либо поступлю учиться, получу достойную профессию, но услышать, что даже какой-то там стриптизершей меня уже просто не возьмут... Меня душил ком в горле, слезы навернулись на глаза, и я зарыдала. Последний год я все чаще думала о том, сколько я не сделала того, что хотела бы и могла бы сделать, сколько идей и надежд останутся невоплощенными в реальность. Нет, я понимала, что вся жизнь была впереди, но все же многое было и упущено, а теперь какой-то незнакомец тыкал меня в это лицом. После волны жалости к себе меня переполнило негодование: 'Как так? Почему какой-то псих рассказывает мне, что я могу и чего не могу?'. Открыв его письмо, я напечатала ответ: 'Артур, я считаю Ваш тон оскорбительным и уверена, что не заслуживаю его. Я решила приехать хотя бы для того, чтобы доказать, что Вы неправы, и не стоит списывать меня на пенсию, опираясь только лишь на дату в паспорте'. Его ответ пришел почти мгновенно: 'Ну, вот и молодец, на месте помиримся'.

Закончив таким образом разговор, я вызвала на совещание мозги, потому как эмоции были не самым лучшим моим советчиком. Нужно было понять, что я делаю, зачем, кому и что пытаюсь доказать и чем все это может закончиться. О том, чтобы увидеть себя в стриптизе я думала уже много раз, это было чем-то вроде: 'В жизни надо попробовать все!' Но я же не пробовала колоться, например. Не пробовала скрещивать жаб с баклажанами. И с крыши прыгать я тоже не пробовала...Я наблюдала своими глазами, как калечит проституция, сказываясь на поведении женщин, их отношении к мужчинам, семье и жизни в целом, понимала, что и стриптиз может травмировать, но насколько - этим я никогда не озадачивалась. С другой стороны, танцовщица всего лишь раздевается, что в этом такого? Мы же не в восемнадцатом веке. Даже на пляжах стриптиз наблюдается постоянно... На такую зарплату я, естественно, не повелась бы после того, сколько зарабатывала еще год назад, - это было скорее делом принципа. Разумной такую принципиальность назвать было сложно, конечно, но удовлетворение амбиций стало неотъемлемой частью моей жизненной позиции, и иногда я делала глупости во имя самодурства.

Начался процесс оформления рабочей визы. Оказалось, что делать ее собирались, почему-то, во Владивостоке. Как мне объяснили, там бумаги выдавали уже через двенадцать дней, тогда как на Украине я ждала бы визу гораздо дольше месяца. Дрожащими руками я передавала свой паспорт проводнику поезда, следующего в Москву, где его должны были встретить и отправить в консульство.

Несколько дней я не находила себе места. Во-первых, мои документы были непонятно где и у кого, а во-вторых, снова и снова прокрадывались мысли о том, что затея была, как минимум, глупой. Я раздевалась перед зеркалом и представляла, что на меня смотрят десятки пар глаз. Стесняться, вроде бы, было нечего, но все же не каждый день мне приходилось раздеваться перед незнакомыми людьми. Да и вообще не приходилось. В один из таких моментов меня осенило: можно ведь было попробовать! Ну, не танцевать голой на шесте, а просто раздеться перед незнакомым человеком. Перед фотографом, например. Я нашла в интернете несколько киевских мастеров и выбрала некоего Владимира Старицкого, который был посимпатичнее и который был не прочь пофлиртовать в переписке.

С этого началась моя 'карьера' стриптизерши. Собрав целый чемодан различного хлама для фотосессии и дернув с собой подругу для поддержания боевого духа, я поехала на студию. Встретил нас высокий, приятный с виду парень, как и обещало фото на сайте. С серьезным выражением лица он провел нас в помещение, готовое для работы, и предложил переодеться за широкой ширмой. Пока мы, как цыгане, располагались на диване, стульях, вешалках, столах и прочих поверхностях, Владимир тоже не терял время даром - когда мы вышли из-за ширмы, на маленьком столике у штатива для камеры стояла бутылка виски, ведерко со льдом и три стакана.

- Сегодня какой-то праздник? - спросила подруга Катька, без намека на сомнения направляясь к столику.

- Это мы расслабляем Яну, чтобы она свободнее себя чувствовала, - ответил фотограф и передал ей стакан, - наша задача раскрепостить тебя, так же? - обратился он ко мне.

- Ну да... только я сомневаюсь, что это поможет, - забормотала я, думая о том, что действительно стоило бы выпить для храбрости, - еще раз должна предупредить, что я буду деревянной.

- Не переживай, я насмотрелся на позеров из самого разного материала, так что ничего нового я не увижу, справимся.

Я сделала глоток, скривилась и отставила стакан подальше. Старицкий не стал настаивать.

Начали мы с фото в одежде. Катька, стояла в стороне, потягивая виски, и увидев мои первые неуклюжие движения, от души засмеялась, но тут же замолчала, когда Старицкий строго на нее посмотрел. Несколько раз сменив джинсы, юбку, платье и прочие наряды и немного привыкнув к камере, я сказала, что готова попробовать фотографироваться в белье. Так мы сделали буквально снимков двадцать (что по меркам фотографов - ничто, насколько я знаю), и очень скоро мой режиссер потребовал, чтобы я разделась. Сначала он дал мне прикрыться своей рубашкой, потом - розой... Странное дело - я совсем не чувствовала, ни стыда, ни страха, ни волнения. Как если бы я в самом деле была деревом. Позы и выражение лица были соответствующими. Я прямо чувствовала, как тяжелеет и каменеет моя челюсть, замирая в какой-то гримасе, но ничего не могла с этим поделать. Мне казалось, что кадры, которые мы делали, были похожи на моменты, когда останавливаешь фильм, и кто-то замирает на экране с перекошенным лицом в неестественном виде. Ощущения были ужасные - я чувствовала, что криво стою, что грудь недостаточно упругая, что видно целлюлит и раздражения после бритвы...

Когда мы закончили фотографироваться, я кое-как побросала все в чемодан, желая поскорее убраться домой и никого не видеть. Ничего не получилось. Я понимала, что будет нелегко, но очень наделялась, что смогу расслабиться и настроиться на то, что мне предстоит снимать одежду на публике в течение нескольких месяцев, а оказалось, что мне не помогли ни алкоголь, ни поддержка подруги, ни три часа практики.

Через несколько дней мне прислали семь самых удачных фото из почти двух тысяч. Я ужаснулась, представив себе неудачные...

Еще через неделю на телефон пришло извещение о том, что виза готова. Пора было собирать чемоданы. Меня предупредили, что на подготовку мне дадут около недели, но буквально на следующий день позвонил Артур.

- Здравствуй, Яночка, как настроение? Боевое?

- Да, конечно, готовлюсь к поездке.

- Ну, ты там кастрюли, простыни не бери, здесь все есть.

Я не подала вида, что он не с тем человеком разговаривает о кастрюлях.

- Хорошо, как скажете.

- Слушай, тут билет один горит,- девочка где-то потерялась по дороге в Москву, не отвечает на звонки, ты как, смогла бы завтра вылететь?

- Думаю, да, - растерялась я.

- Отлично! Тогда Полина сейчас найдет тебе билет до Москвы, и будь готова утром вылететь.