Она смотрела в спину своего нового командира роты. Ее ус­пех и, в срою очередь, успех всей программы АСОЖ во многом зависит от этого человека, капитана Стэнли Уиттворта. У него есть десятки возможностей, чтобы поддержать или провалить ее. В руках капитана Уиттворта - все ключи к ее будущему: от заданий, которые он ей будет давать, до людей, которых он на­правит в ее взвод. И хотя

Козак старалась убедить себя в том, что это относится к любому второму лейтенанту, все же послед­ствия ее неудач скажутся на судьбе очень многих.

Поглощенная своими мыслями, Нэнси чуть не пропустила приказ Уиттворта остановиться. Вовремя спохватившись, она за­мерла на месте и по команде повернулась налево. Сжав кулаки и недовольно поморщившись, она чертыхнулась про себя и поду­мала: "Нужно вынуть голову из задницы и быть начеку. Глав­ное — держать глаза и уши открытыми, а рот — на замке".

Отпустив роту, Уиттворт вразвалку направился в свой каби­нет. Он не спешил. Там его ожидали только бумаги и очередь солдат, явившихся по каким-то своим дурацким делам. Капита­ну не хотелось забивать голову пустяками. Наоборот, ему как никогда нужно было собраться с мыслями. В уютный, организо­ванный и управляемый мир, который он, как командир роты, сам для себя создал, угодила быстроходная выскочка по имени Нэнси

Козак.

Хоть Уиттворт и знал, что появление второго лейтенанта-жен­щины создаст кучу проблем и сложностей, он никак не ожидал, что его собственный командир будет усугублять их. Капитан на­деялся на руководство и поддержку, по крайней мере, на какое- то сочувствие. Но ничего подобного не получил. А то немногое, что он услышал, показалось Уиттворту вмешательством, грани­чащим с посягательством на его права.

И сегодняшняя репетиция парада — первое официальное за­дание, в котором принимала участие лейтенант

Козак — послу­жила ему предупреждением. Под видом обычной рекомендации комавдир батальона предложил ему поставить лейтенанта

Козак так, чтобы при обратном движении роты она оказалась на пра­вом фланге. Уиттворту было невдомек, что командир батальо­на захотел поставить Нэнси справа для того, чтобы ее увидели все собравшиеся на трибуне, когда батальон будет проходить мимо. Таким образом он собирался продемонстрировать, что принял "предложение" Длинного Эла и действует заодно со все­ми, а лейтенант

Козак, как ей и надлежит, полностью освоилась в батальоне.

Из рекомендации батальонного командира до Уиттворта дошло одно: к лейтенанту

Козак он будет относиться с большим вниманием, чем к обычному, ничем не примечательному лейте­нанту. Командир батальона, а, возможно, и весь штаб будут при­стально наблюдать за ней. Это, в свою очередь, означало, что они будут наблюдать за капитаном или, по крайней мере, за его ротой. Чем именно все это грозит, Уиттворту пбка не было ясно. Зато он понял другое: отныне его карьера каким-то образом связана с судьбой новоиспеченного второго лейтенанта, да еще и женщины. И если это так, то в интересах Стэнли как можно скорее выяснить, каких результатов хочет от него командир ба­тальона. Короче говоря, он должен знать, чего ждут от второго лейтенанта

Козак — успеха или провала. И действовать, исходя из этого.

В конце грунтовой взлетно-посадочной полосы стояли три здания. Главное, крытое жестью строение из шлакоблоков когда-то служило аэровокзалом и конторой. Справа находился ан­гар, где за дверьми, свисающими со ржавых петель, скрывались два вертолета. Слева, в покосившемся сарае, где было больше щелей, чем досок, под брезентом были спрятаны "джип" и два старых "пикапа". Летное поле, сооруженное в пойме реки Сала- до некой горнодобывающей компанией, считалось заброшенным уже более двадцати лет. Случайному наблюдателю, откуда бы он ни взглянул хоть с земли, хоть с воздуха — так бы и показалось. Чайлдресс и его маленький отряд потратили не один час, чтобы летное поле выглядело необитаемым. И только солнечный блик, изредка отражающийся от окуляров бинокля, мог выдать их при­сутствие.

Хотя Рэндел и остальные в шутку называли заброшенное лет­ное поле своим вторым домом, Аламану становилось плохо от одной мысли о том, что он потерял свой драгоценный Чинампас и, как обычный преступник, вынужден скрываться вместе с ком­панией отъявленных головорезов. Оставаясь в одиночестве, он поднимал глаза к небу и вопрошал: "Господи, почему ты поки­нул меня?", — хоть и не ожидал услышать ответ. Мать постара­лась воспитать его в традициях веры, но суровая реальность жизни в трущобах Мехико сделала Эктора реалистом, думающим, в первую очередь, о выживании. И в голове у него уже начала обретать очертания мысль о том, кдк отомстить и вернуть утра­ченные силу и власть.

Пока Аламан сидел в одиночестве в заброшенном здании аэро­вокзала, погруженный в мечты о будущем, Чайддресса и его людей больше заботило настоящее. Донесшийся с крыши крик наблю­дателя предупредил их, что кто-то приближается. Взобравшись по шаткой лестнице наверх, Рэндел направился к дозорному. Даже без бинокля он увидел шлейфы пыли, которые, развеваясь, как петушиные хвосты, предупреждали о приближении двух ма­шин задолго до того, как донесся шум двигателей.

—     

Это Делапос? — спросил наблюдатель, передавая Чайлд- рессу бинокль.

Поднеся бинокль к глазам, тот не спешил с ответом, пока не убедился, что едут две машины.

—    

Нет, не похоже. У Делапоса с Луисом — всего одна маши­на. Не представляю, зачем им могло понадобиться угонять вто­рую. Ведь они поехали только для того, чтобы добыть продукты.

—     

Предупредить остальных?

Рэндел опустил бинокль.

—           

Да, предупреди. Только никакой стрельбы без крайней  необходимости. Ясно?

Наблюдатель кивнул и попятился к лестнице.

Подъехав к броду, чтобы переправиться через реку, обе ма­шины остановились. Из открытого "джипа" вышел долговязый мужчина. Подняв к глазам бинокль, он принялся осматривать летное поле.

Чайлдресс понял, кто это. Темно-красный берет парашютно­го полка Иностранного легиона и куртка в камуфляжных разво­дах могли принадлежать только одному человеку — Лефлеру. "Значит, все-таки объявился, маленький ублюдок", — подумал Рэвдел. Сам наемник, он нюхом чувствовал, что французу дове­рять нельзя.

За все время их знакомства Лефлер не выказал даже намека на человечность, совесть или честность. Америка­нец считал, что такой, как он, способен зарезать собственную мать.

И все же они были в одной упряжке и работали на одного хозяина — по крайней мере, сейчас. Встав, Чайлдресс помахал рукой и скомандовал находившимся внизу людям "отбой". Жак, увидев американца из-за реки, махнул в ответ и полез в машину. Теперь, вместе с людьми Лефлера, их будет двенадцать, не считая двух пилотов и Аламана. Не так уж много, но для начала неплохо. Рэндел задумался. Начала чего? Что они могут сделать? И зачем? До сих пор сам он и все остальные не загады­вали наперед. Теперь пришло время серьезно поговорить о буду­щем.

Надвинув фуражку на глаза и глядя перед собой, полковник Гуахардо молча вошел в приемную. Он машинально прошагал мимо секретаря и адъютанта, направляясь в свой кабинет, и, войдя в него, тихо закрыл за собой дверь. Секунду секретарь и адъютант смотрели друг на друга. Потом, не проронив ни слова, вернулись к своим делам. Оба знали: Гуахардо только что вер­нулся от полковника Молины, которому докладывал о рейде на Чинампас, и теперь ему нужно побыть одному.

Со сцепленными за спиной руками Альфредо стоял у окна и, покачиваясь с пяток на носки, смотрел на улицу. Его мрачное настроение окрашивала единственная мысль: встреча с Моли- ной могла закончиться куда хуже. Зная, что Гуахардо не перева­ривает его адъютанта, майора Пуэрто, Молина на время их раз­говора отослал Пуэрто с поручением. Сам же Эрнандо проявил такое понимание, которое граничило уже со снисходительностью.