Оправившись от первого потрясения, Джен поняла, что, не­смотря на ужасное состояние девочки, за ней заботливо ухажи­вают. Волосы, длинные и черные, как у ее сестренки, тщательно расчесаны и заплетены в две косы. Ночная рубашка и покрывав­шая матрас простыня, хоть и ветхие, местами протертые, были чистыми.

—     

Ее зовут Анжела, ей десять лет.

Вздрогнув от неожиданности, Джен обернулась к полковнику. Справа, в дверях, стояли члены ее группы: Тед снимал, а Джо Боб проверял качество звука и регулировал настройку.

Снова взглянув на Анжелу, Джен спросила, что с ней. Гуахар­до хмыкнул:

—     

Мехико, мисс Филдс, Мехико и нищета.

Джен перевела взгляд сначала на капрала Фареса и его млад­шую дочь — оба пристально следили за ней, потом — снова на Гуахардо. Только сейчас журналистка заметила, что в комнате - духота, а сама она обливается потом. В доме не было* окон, только дверь.

В душе Джен понимала: все, что она видит, не могло быть подстроено, и все же почувствовала прилив злости. Она не впол­не отдавала себе отчет, почему она злится, и тем более — на кого. Может быть, причина в том, что она вообще не могла смириться с этими картинами нищеты — картинами, составляю­щими часть реальной жизни, которая, в свою очередь, была ча­стью ее профессии? А может, она зла нк самоуверенного пол­ковника мексиканской армии, который ткнул ее носом в эту нищету? В этот миг, окруженная суровой правдой реальной жиз­ни Мексики, она знала только одно: она зла, и ей не на кого излить свою злость. Решив восстановить утерянное равновесие и добиться хоть какого-то морального превосходства над полков­ником, она ответила резко, почти с горечью:

—                 

Города не убивают детей. Как и правительства. Бедняжка страдает от какой-то болезни, которую, я в этом уверена, при надлежащем уходе можно излечить.

Гуахардо парировал очень спокойным и сдержанным тоном, тщательно подбирая слова:

—     

Как вы наивны, мисс Филдс. Наивны и самоуверенны. Вы явились к нам на юг, в Мексику, из своего богатого северного мира, где на все есть ответы, где всегда есть возможность ре­шить любые проблемы. И все же, несмотря на весь свой ум ц образованность, как мало вы знаете! Или вы не хотите знать всей правды? Города, мисс Филдс, могут убивать людей. Выйди­те на улицу и оглядитесь, если, конечно, можно назвать это ули­цей. Это сточная канава, навозная куча. Живущие здесь люди и животные испражняются под открытым небом. В жару все это высыхает и превращается в пыль. Ветер подхватывает микро­скопические хлопья фекалий, смешивает с выхлопными газами сотен тысяч легковых машин, грузовиков и автобусов. ЛфДи, живущие здесь, в трущобах, дышат этой смесью каждый день, всю жизнь. Некоторые, вроде Анжелы, оказываются слишком слабы, чтобы выжить.

Альфредо помолчал, переведя взгляд с Джен на исхудавшее тело на матрасе.

—     

Пожалуй, бедняжке даже повезло. Болезнь убьет ее рань­ше, чем она станет женщиной. Смерть избавит ее от необходи­мости жить в дыре вроде этой, считая каждый грош, поднимая семью, где у детей нет ни надежд, ни радостей. Анжеле не при­дется увидеть, как ее сын стоит на перекрестке, выдыхая огонь, чтобы заработать несколько долларов в день. Ей не придется увидеть, как ее дочери преждевременно старятся и убивают себя, моя полы и стирая белье в домах богачей. И наконец, Анжеле не придется услышать, что ее мужа или сына застрелили на улице головорезы конкурирующей наркобацды.

Он повернулся и пошел к двери, но внезапно остановился и взглянул на Джен. Говоря, полковник судорожно дышал, стара­ясь сдержать гнев и подступающие слезы. Его отрывистые слова разили Джен, как удары молота.

—      

Нет, мисс Филдс, если вы не утратили способности пла­кать, то поплачьте лучше над сестрой Анжелы. У этой девчушки нет будущего. Она не может посещать школу, потому что ей приходится ухаживать за Анжелой, пока мать скребет полы за два доллара в день, а отец служит в армии. И я могу спасти не Анжелу, а ее сестру. А если мне это не удастся, если мы допус­тим возвращение прежнего режима, то она будет обречена жить и умереть в такой же дыре.

Джо Боба. Увидев, что полковник ушел, капрал Фарес быстро наклонился, что-то сказал дочери, обнял ее и поспешил за ним.

На мгновение Джен растерянно застыла у матраса. В ней сно­ва начал закипать гнев. Чувствуя потребность что-то сделать, Джен выбежала из дома вслед за Гуахардо и едва не столкнулась с ним.

—    

А вы-то сами, полковник? Чем вы лучше других? Ведь вы знали об этой девочке. Вы — явно человек обеспеченный, име­ющий все возможности, чтобы ей помочь. Почему же вы ничего не сделали?

К удивлению Джен, в ответе Гуахардо не было ни торопливо­сти, ни гнева. Напротив, он улыбнулся и молча покачал головой. А когда заговорил; голос его звучал мягко.

—    

Понимаю. Вы считаете, что достаточно спасти одного ре­бенка. И если я, к примеру, это сделаю, то смогу жить спокойно, как и все вы, янки.

Джен, все еще вне себя от злости, продолжала наступать:

—     

А что, собственно, в этом плохого?

—    

Мисс Филдс, когда я проходил курс подготовки в Канзасе, меня однажды пригласили в ресторан. Там, рядом с кассой, сто­ял ящичек в виде буханки хлеба. Висевшее рядом объявление гласило: "Пятидесяти центов хватит, чтобы накормить голодаю­щего ребенка из бедной страны в течение двух дней". Увидев это объявление, я разозлился на хозяина и его соотечественников. Я не понимаю людей, которые могут так легко отделаться от бед­ных и голодных во всем мире и, заплатив столь Ничтожную сум­му, создать впечатление, что делают доброе, полезное дело. От­дав пятьдесят центов, они будут целую неделю или даже месяц чувствовать себя спокойно рядом со своими раскормленными детьми, которые ни в чем не нуждаются и никогда не узнают мук голода.

Помолчав секунду, Гуахардо огляделся по сторонам. Джен пос­ледовала его примеру.

—       

Нет, мисс Филдс, в нашей игре ставки куда выше, как говорят в вашей стране. И я не успокоюсь, пока не положу ко­нец не только этому кошмару, но и системе, которая его поро­дила.

Полковник смотрел на Джен, и лицо его снова приобрело холодное выражение, глаза сузились, превратившись в щелки.

—      

Да, вы правы! Я мог бы спасти Анжелу. Мог бы прямо сейчас вернуться туда, забрать девочку и спасти ее. Но кто спа­сет других, ей подобных? Вы, мисс Филдс, с вашими пятидеся­тицентовыми пожертвованиями? Нет, — ведь вы живете на севе­ре, слишком далеко, чтобы слышать крики голодных детей или

С этими словами Гуахардо подошел к своей машине. Нако- нец-то интервью закончилось. Но гнев и смятение, переполняв­шие Джен, еще не улеглись. Она долго стояла, а в голове у нее все звучали резкие слова полковника, смешанные с картинами, звуками и запахами трущоб пригорода. Когда Тед и Джо Боб присоединились к Джен, она уже обрела способность ясно мыс­лить. Гуахардо прав. И знает это. И она это тоже знает. Теперь остается одно — выяснить, что делать с этим знанием дальше.

Кто ничем не рискует, ничего не получает.

Пословица

Стоя в строю и томясь от безделья в ожидании командира взвода, солдаты Федерального округа (группа Ф) переминались с ноги на ногу, зевали и потягивались. Полковник Гуахардо, сидя­щий в полуразрушенном ангаре над картами и схемами, разло­женными перед ним на шатком столе, время от времени подни­мал голову и с равнодушным видом смотрел на них. Перед нача­лом боевой операции лишь он и капитан, исполнявший обязан­ности командира взвода, знали, куда они отправляются и с ка­кой целью. Даже пилоты, которым предстояла переброска груп­пы Ф и еще трех групп, не имели представления о месте назна­чения.