—   

Я — майор Антонио

Касо. Прибыл по поручению полков­ника Альфредо Гуахардо, министра обороны республики Мек­сика. У меня с собой личное послание полковника Гуахардо командующему 16-й бронетанковой дивизией.

Даррел несколько секунд молча смотрел на мексиканского офицера. Первой в голову пришла паническая мысль: "Вот тебе и на! Ну, почему, черт побери, такое должно случиться именно со мной?". Одно дело — дежурить на КПП: здесь все понятно, А вот вести переговоры с неприятелем, да еще и принимать лич­ные послания, адресованные командующему дивизией, — это выше его полномочий. И все-таки придется как-то выходить из положения. Похоже, мексиканец не шутит.

—    

Дайте мне взглянуть на письмо.

Касо покачал головой:

—      

Извините, сержант, но вам письмо я дать не могу. Мне приказано доставить его лично командующему дивизией.

Увидев, что во взгляде майора нет ни страха, ни неуверенно­сти, Джефферсон окончательно убедился, что тот настроен се­рьезно. Недолго думая, он решил скинуть это дело на тех, кто старше званием.

—    

О'кей, майор. Вы с водителем подождите здесь, а я схожу за командиром. Он знает, что делать.

Даррел чуть не прыснул, представив себе физиономию моло­денького командира. Черта с два он знает, черта с два!

В ожидании прихода полковника мексиканской армии Длин­ный Эл сидел на стуле, боком придвинутом к старому деревян­ному столу, и рассеянно смотрел в пол. Диксон нервно мерил шагами помещение. Тишину нарушало только шипение кероси­новой лампы — она стояла на столе, освещая комнату неровным светом.

Генерал Малин не меньше, чем его подчиненные, недоумевал: и как это его угораздило вляпаться в это дело? Длинный Эл ни минуты не сомневался, что этот поступок выходит далеко за рамки его полномочий. И он, и Диксон понимали: коща случив­шееся станет известно вашингтонским чиновникам, сидящим в кабинетах с кондиционерами после безмятежного сна в чистой постели и обильного завтрака, никакая логика, никакие ссылки на здравый смысл их не спасут. И правда: вся эта затея больше походила на сценарий приключенческого фильма, чем на бое­вую операцию.

С самого начала все — от появления майора мексиканской армии до тайной встречи в старом доме у самой линии фронта — несло на себе отпечаток некоторой театральности. Даже способ связи с министром обороны оказался странным, почти комич­ным. На вопрос Скотта о том, как передать полковнику Гуахар­до ответ,

Касо ответил, что у начальника почты в Сабинас-Идальго есть секретный телефонный провод, которым пользуются вожа­ки местных Партизан: получают приказы и сообщают о передви­жениях американских войск. "Сейчас эта линия — в вашем рас­поряжении, — с улыбкой сказал майор американцам. — Как только вы возьмете трубку, на передовом командном посту пол­ковника Гуахардо в Солтельо зазвонит телефон".

И все же генерал решил, что игра стоит свеч. И вот, не сказав ни слова командующему корпусом, генерал, вместе с Диксоном, отправился на ранчо, которое служило батальонным КП, чтобы там встретиться с полковником Гуахардо, министром обороны и членом Совета тринадцати, и выяснить, что ему известно о судь­бе конгрессмена Льюиса и Джен Филдс.

Дверь открылась. В комнату вошел пехотинец и отступил в сторону, уступая дорогу высокому офицеру-мексиканцу. В мига­ющем свете лампы Длинный Эл и Скотт узнали полковника

Гу­

ахардо. Остановившись у края стола напротив генерала, Альф­редо отдал ему честь.

— Генерал Малин, полковник Альфредо Гуахардо — к ва­шим услугам.

Застигнутый врасплох, Длинный Эл встал, козырнул в ответ, потом, повинуясь внутреннему порыву, перегнулся через стол и протянул полковнику руку. Гуахардо машинально ответил ему рукопожатием. Несколько мгновений два командира стояли, глядя друг другу в глаза, будто желая убедиться в надежности и ис­кренности друг друга.

Потом Длинный Эл опустидся на свое место, а полковник выдвинул из-под стола табурет и сел напротив. Диксон, стоя в углу, обратился к пехотинцу, который привел Гуахардо:

—     

Свободен. Когда будешь выходить, закрой за собой дверь.

Тот без промедления отдал генералу честь и, круто повернув­шись, вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, генерал указал рукой на Диксона.

—      

Полковник Гуахардо, это — подполковник Диксон, на­чальник оперативного отдела.

Гуахардо и Диксон смерили друг друга быстрыми взглядами и кивнули. Скотт повернулся к генералу, но Альфредо, однако, продолжал разглядывать подполковника. "Как странно, — поду­мал он, — что пришлось встретиться с любовником Джен Филдс при таких обстоятельствах. Впрочем, стоит ли удивляться, когда настали странные времена? Теперь ничто, даже эта неправдопо­добная встреча, не кажется невероятным".

Не понимая, почему Гуахардо так пристально изучает Диксо­на, Длинный Эл поспешил объяснить ему присутствие подпол­ковника:

—   

Я взял его с собой в качестве секретаря — и только. Види­те ли, полковник, память у меня уже на та, что была когда-то. — При этом генерал бросил на Диксона взгляд, который недвусмыс­ленно говорил: "Держи язык за зубами, а ушки — на макушке".

Гуахардо кивнул:

—    

Понимаю, генерал, у меня нет возражений. — Потом, скло­нившись над столом, положил перед Мал ином две папки. — Я — ваш должник: ведь вы пошли мне навстречу, согласившись встре­титься со мной. Ответь вы отказом, я бы нисколько не удивился.

Генерал хмыкнул:

—      

Черт бы вас побрал, полковник! После трепки, которую ваши орлы задали мне на днях под Монтерреем, моя карьера и так на ладан дышит.

Гуахардо оценйл и попытку генерала создать непринужден­ную атмосферу и комплимент в свой адрес — намеренный или случайный. "Может, все и обойдется", — подумал он.

—    

В папках, которые лежат перед вами, генерал, содержатся копии отчета, который я составил после допроса наемника, со­стоявшего на службе у человека по имени Аламан.

При упоминании имени Аламана Длинный Эл повернулся к Диксону и бросил на него красноречивый взгляд. От Гуахардо не укрылись его реакция и удивление, отразившееся на лицах обоих американцев. Значит, им уже что-то известно. Но откуда? Неужто ЦРУ проявило такую прыть? Генерал снова повернулся к нему, и Гуахардо продолжил:

—       

Пожалуй, будет лучше, если вы просто ознакомитесь с этим отчетом. Его перевод значительно лучше, чем мой англий­ский.

Длинный Эл передал одну из папок Диксону, и оба погрузи­лись в чтение. Они читали, а Гуахардо наблюдал за их лицами. Поскольку на них ничего не отразилось, он понял: американцам уже известно об Аламане и его наемниках. На какой-то миг Гуахардо испугался. А вдруг американцы в сговоре с ним? Вдруг, чтобы спровоцировать войну с Мексикой и захватить северные штаты, они использовали этого типа? Неужели они способны на такое?

В голове у Гуахардо все еще роились подобные догадки, когда Диксон, а за ним — Длинный Эл закончили чтение. Положив папку на стол, Диксон обратился к своему шефу:

—     

Это согласуется с тем, что нашей разведке удалось вытя­нуть из колумбийца.

Генерал кивнул. Потом, встретив непонимающий взгляд

Гуа­

хардо, пояснил:

—       

На КПП, в десяти километрах от того места, где была обнаружена машина конгрессмена Льюиса и трупы его водителя и офицера эскорта, мы подобрали раненого наемника-колум­бийца. — Малин побарабанил пальцами по папке с отчетом. — И хотя он не был так разговорчив, как этот тип, Лефлер, то, что нам удалось от него узнать, совпадает со сведениями, получен­ными от Лефлера. — Генерал помолчал, тяжело сопя. — Обе наши страны попались на удочку этого мерзавца. У меня к вам вопрос, полковник: чего вы ждете от нас? Почему ваше прави­тельство не передало эти сведения нашему по дипломатическим каналам? Почему предпочло действовать через нас?