—        

Всему свое время. Прежде нужно кое-что предпринять, пока Аламан и его люди не узнали, что нам о них известно. Но для этого, генерал Малин, мне нужна ваша помощь, так же как вам — моя. Вцдите ли, Аламану уже удалось подкупить некото­рых членов нашего правительства. Кое-кто в СЬвете тринадцати снабжает этого ублюдка информацией. Конечно, я мог бы со временем собрать отряд из верных людей, но это займет слиш­ком много времени. Самые Способные и надежные из моих ко- мандиров разбросаны по всей стране, многие действуют за лини­ей фронта, во главе партизанских формирований. К тому време­ни, когда мне удастся их собрать, ваш конгрессмен и мисс Филдс наверняка погибнут.

Услышав имя Джен, Диксон весь подобрался:

—     

Вам известно,

іде она?

Альфредо кивнул:

—    

Лефлер согласился показать нам их лагерь.

Длинный Эл посмотрел на Диксона, потом — на Гуахардо:

—       

Этот негодяй уже предал своего хозяина и сообщников. Можно ли ему доверять?

Ответ полковника прозвучал холодно и сухо:

—     

Доверие тут ни при чрм. Француз — наемник, и его забо­тят только деньги да собственная шкура. Он не испытывает осо­бой любви к Хозяину: ведь, умерев за него, он не получит воз­награждения, которым мог бы воспользоваться. У него нет ни чести, ни совести. Он — делец до мозга костей, этот человек, который состоял у Аламана на службе и получал от него деньги. И теперь он ни в чем так не заинтересован, как в сотрудниче­стве с нами. — На лице Гуахардо мелькнула мимолетная усмеш­ка. — К тому же, у нас с ним — полное взаимопонимание, — добавил он.

Обдумав слова Альфредо, генерал оглядел присутствующих.

—    

Я вижу, полковник, вы что-то задумали.

—     

Вы правы. Из того, что рассказал мне Лефлер, следует, что конгрессмен и мисс Филдс, возможно, еще живы. Но это не может длиться долго. Как только наемники увидят, что Лефлер не вернулся, они предположат самое худшее и перебазируют лагерь. И тогда мы останемся ни с чем. Поэтому, если вы хотите спасти своих людей, необходимо действовать без промедления. Я предлагаю вам услуги Лефлера в качестве проводника и гаран­тирую беспрепятственное проникновение штурмового отряда через наш передний край и дальше в тыл.

Подойдя к столу, Диксон нагнулся и посмотрел Гуахардо в глаза:

—       

Зачем вам наша помощь, если вы знаете, где находится лагерь, и у вас есть Лефлер в качестве проводника?

Полковник ответил холодно и невозмутимо:

—    

Наемники держат в плену влиятельного члена вашего Кон­гресса и известную тележурналистку. Допустим, вы поверили тому, что здесь написано. Тем не менее, какова будет реакция вашего правительства и народа, если во время операции, прове­денной моими людьми, конгрессмен и журналистка погибнут?

Скотт выпрямился. Джен не раз говорила ему, что полковник Гуахардо — холодный, расчетливый сукин сын. И хотя в его словах был определенный смысл, более удобоваримыми они от этого не стали. Если мексиканская армия, пытаясь спасти Лью­иса и Джен, потерпит неудачу, вся вина падет на нее. Подставив американцев, мексиканцы их руками избавятся от наемников и, вдобавок, снимут с себя всю ответственность за то, что произойдет с заложниками. Ситуация выгодна для них в любом случае.

Генерал, придя к тому же выводу, что и Диксон, обдумывал предложение Гуахардо.

—     

И что же, полковник, вы хотите получить взамен?

—     

Первое: я буду лично участвовать в штурме. И захвачу с собой Лефлера. Он укажет нам путь к лагерю. Второе: я исполь­зую собственный вертолет. Я знаю, что мой "Белл-212" уступает вашим "Блэкхокам", и, тем не менее, важно, чтобы в этой опе­рации был задействован мексиканский вертолет, а не американ­ский.

Скотт обменялся взглядом с генералом. По выражению его лица Малин понял, что подполковнику это не понравилось. Но Длинному Элу не раз доводилось работать с иностранными во­енными, поэтому он прекрасно понимал, что скрывается за тре­бованием Гуахардо. Как министру обороны, главнокомандую­щему вооруженными силами Мексики и члену Совета тринадца­ти, Гуахардо приходилось заботиться о собственном достоин­стве. Пусть операцию будут проводить американцы, но лететь к месту боя на американском вертолете было бы для него равно­ценно политическому самоубийству. У всех создастся впечатле­ние, будто он не доверяет технике и пилотам своей страны и, что еще неприятнее, вынужден во всем зависеть от американцев. В стране, где внешнее впечатление зачастую важнее реального факта, такого допустить нельзя. И хотя все это имело чисто символическое значение, генерал знал: мексиканский вертолет должен не только лететь с ними, но и выглядеть наилучшим образом.

—    

И последнее, — закончил Гуахардо. — Я должен получить человека по имени Делапос — главаря банды наемников, при­чем непременно живым.

Генерал подождал, не последует ли еще каких-нибудь требо­ваний, и, не дождавшись, спросил:

—     

Это все? А после операции?

Гуахардо улыбнулся:

—      

Ведь мы — солдаты, генерал. Потом за дело возьмутся политики и дипломаты. А с нашей стороны было бы неразумно заниматься чем-то иным, кроме этой неотложной проблемы.

Длинный Эл и Диксон согласились с ним. И хотя правила ведения боевых действий, которым они в данное время подчиня­лись, запрещали американским войскам пересекать передний край мексиканской обороны, они же позволяли командирам посту­пать, исходя из необходимости, если дело касалось защиты своих соотечественников. Поэтому Длинный Эл счел, что имеет полное право принять предложение

Гуахардо, и без лишних раз­мышлений решил пойти на риск. Он встал..

—     

Когда начало операции, полковник?

—     

Завтра.

Длинный Эл и Диксон начали планировать операцию еще на обратном пути к главному КП дивизии. Проанализировав дан­ные о районе расположения лагеря и дислокации мексиканских войск, а также информацию, полученную от Лефлера — эти материалы дал им

адъютант

Гуахардо, -— они разработали не­сколько вариантов и обсудили их. К тому времени, когда верто­лет генерала приземлился у КП, у них уже были готовы основ­ная стратегия предстоящей операции и некоторый порядок бое­вых действий. Оба сошлись на том, что чем меньше народа бу­дет посвящено в их планы, тем лучше.

Как только вертолет совершил посадку, они вызвали началь­ника разведки дивизии. Заперевшись в фургоне, служившем ге­нералу рабочим кабинетом, Диксон и вызванный офицер под­робно разработали план, который Длинный Эл рассмотрел и одобрил. Сразу же встал вопрос: какие части использовать и на кого возложить командование операцией. Диксон посоветовал назначить командиром наземного отряда капитана Керро: он служил в воздушно-десантных войсках, и за плечами у него — немало успешных операций. Длинный Эл согласился и послал за ним своего адъютанта.

Дальше они рассмотрели вопрос о составе отряда. Решено было послать один взвод пехоты, который будут поддерживать с воздуха вертолеты-штурмовики. Чем меньше людей на земле и вертолетов в небе, тем меньше неразберихи. Времени на подго­товку оставалось слишком мало, и поэтому план предстояло сде­лать максимально простым. К тому же, Длинный Эл не имел права снимать с боевых постов основные силы дивизии. В ее распоряжении — не так уж много вертолетов "Блэкхок" для переброски-десанта, поэтому для операции можно выделить са­мое большее — взвод, возможно, усиленный. С этим согласился и дивизионный начальник авиации, которого тоже вызвали на совещание: ведь именно ему предстояло планировать и коорди­нировать движение летательных аппаратов. "У экипажей верто­летов не будет времени на подготовку, — подчеркнул он. — Поэтому необходимо, чтобы количество машин было минималь­ным".