Возможно, приди Александра тогда чуть пораньше, она тоже услышала бы увлекательную историю. Но за несколько минут до ее прихода Екатерина Максимовна вдруг вспомнила, что Александра — не только криминальный хроникер, но еще и дочь полковника милиции. Хорошая память была у Томилиной, актерская. Любая мгновенно промелькнувшая информация навсегда откладывалась в ее ячейках. Екатерина Максимовна не помнила, где она слышала или читала об отце Саши. Но сам факт ее родства с «ментом» навсегда запечатлелся в сознании бывшей актрисы. «Это конец, — сказала она коллегам по команде. — Нас арестуют, вы останетесь без двух игроков. Корецкий этого не переживет». Тут же быстро договорились: Александре ничего не говорить. Игнату, разумеется, тоже. Разговоров о «ночном снайпере» не поддерживать. Ну и, конечно, изображать полнейшее неведение. Когда в зале появилась Александра, чтобы «обыграть» и объяснить свое взволнованное состояние Екатерина Максимовна и Елизавета Петровна сразу набросились на нее с вопросами о вчерашнем сюжете. Играли, кажется, неплохо. Впрочем, настоящая актриса в компании была одна…

— Значит, вся команда вас одобрила? — недоуменно спросила Саша. — Все «викинги» без исключения?

— Полагаю, если они нас не выдали, то — да, — довольно проговорила Екатерина Максимовна.

— Взрослые люди… — возмущенно пробормотала Алена. — С ума сойти можно. У меня создается такое впечатление, что вы собой гордитесь.

— Не без этого, милочка, — кивнула Томилина.

— И что теперь будет? — тихо спросила Саша, пытаясь предотвратить бурю гнева подруги.

Все присутствующие, включая бабушек, удивленно на нее посмотрели. И не сразу с ответом нашлись. Потому что правильно Александра вопрос поставила: а что теперь будет? Хорошо Пирогову. Он Бади утешит, докажет, что никто на шоумейкера покушаться всерьез не собирается и гонорар свой получит. А от рекламы тот сам откажется. Потому что стыдуха полная, если в тебя какие-то бабушки стреляли. Безусловно, любые скандалы на газетных полосах хороши для дела. Но до определенных пределов. Дальше — антиреклама начинается. Станет ли Бади мстить старушкам? Навряд ли. Он же не совсем идиот. Он даже близким друзьям про историю эту постесняется рассказать.

Андрей Мелешко тоже свое дело сделал. Преступников задержал. А то, что доказательной базы наскрести не смог, так и никто не смог бы. И всем это в прокуратуре и главке понятно должно быть. Пусть прокурор сам решает, что с таким странным делом делать. Но по всему выходит: придется его закрывать за отсутствием прямых улик и свидетельств. Наличие маркера у человека — улика весьма слабенькая даже в ряду косвенных.

Алена жаждой мщения горит уже не так сильно. Сидит и с профессиональным интересом на преступниц смотрит. Правда, с таким же видом она по залам Кунсткамеры ходит, когда всякие диковинные штуки разглядывает. Вряд ли Калязина будет добиваться, чтобы дело в суд во что бы то ни стало передали. Возможно, ее Феликсу легче станет, когда он узнает, за что «плюху» получил от пейнтболисток.

Если до старшего Кокорева дойдет, кто в него стрелял, он много крови может попортить и старушкам, и прокурору. Но ведь не обязательно ему докладывать о результатах оперативно-следственной работы. А Степашка… Саша была уверена: если он узнает о мотиве преступников, то вряд ли станет с ними разбираться «серьезно».

Перелистав записную книжку, Саша набрала телефон Кокорева-младшего. Выслушав ее рассказ, Степашка захохотал. Мстить старушкам он, как и предполагала телеведущая, не собирался. Зато не прошло и получаса, как в офис Пирогова приехал «браток» и вручил Саше огромный букет орхидей «от Степана Владленовича».

Сама же Александра, хоть и имела несколько эксклюзивных кадров, тоже не собиралась пускать их в ход. И это говорило об определенной зрелости ее творческой натуры.

Да, но что дальше собираются делать сами «снайперши»? Не похоже, что они глубоко раскаиваются в содеянном. Неужели будут продолжать свою «воспитательную работу»? Может быть, действительно, как предлагал Андрей, отправить их на медицинское освидетельствование? Или психоаналитика хорошего им найти? А не предложить ли какому-нибудь специальному ведомству их в качестве инструкторов? Энергию их неуемную в нужное русло пустить? Пусть воспитывают юное поколение снайперов…

— Мы сожалеем, что из-за нас человек попал в больницу, — вдруг тихо проговорила Екатерина Максимовна. — Но господин Кокорев был нашим первым объектом. После этого мы никогда не стреляли с такого близкого расстояния. И всегда потом старались наказать человека в присутствии свидетелей. Пусть он не понимал, за что его наказывают. Но, я полагаю, мы все-таки добивались своей цели. Те, в кого мы стреляли, попадали в унизительное положение на глазах у своих друзей, родных или даже недругов. Все эти люди в течение своей жизни так или иначе унижали других. И очень хорошо, что сами они хоть раз почувствовали, что это такое. Лично я ни в чем не раскаиваюсь.

— Я тоже, — эхом отозвалась Елизавета Петровна.

«И что же теперь будет?» — снова подумал каждый из присутствующих.

Игнат Корецкий позвонил Александре и настоял на срочной встрече. Они встретились в маленьком уютном кафе неподалеку от студии. В час их свидания народу в кафе было немного, мелодия, лившаяся из динамиков магнитолы, настраивала на лирический лад, приглушенный свет успокаивал нервы. Саша понимала, что у Корецкого к ней какое-то важное, неотложное дело, но не могла не воспользоваться обстановкой, чтобы немного перевести дух и ненадолго отключиться от бешеного ритма, в котором она пребывала двадцать четыре часа в сутки.

— Как поживает команда, Игнат? — с искренним интересом спросила она. — Какие новые турниры грядут в ближайшем будущем?

— Я, собственно, с этим и пришел, Александра, — наморщив лоб, ответил он. — Команда снова распадается. Вы не хотели бы вернуться к нам?

— Может быть, и хотела, — улыбнулась она. — Но боюсь, у меня ничего не получится. Время, когда мне приходилось вставать в пять утра, чтобы бежать на тренировку, я вспоминаю, как сплошной кошмар. По-моему, спорт предполагает наличие хоть какого-то досуга. А у меня его и в помине нет.

— Зачем же вы так устроили свою жизнь? — недоуменно произнес Игнат. — Отсутствие досуга делает из человека машину. Или неврастеника.

— Не думаю, — сказала Саша. — Если работа предполагает разнообразие, то ничего страшного случиться не может. Вы только за этим меня пригласили, Игнат? Чтобы уговорить вернуться в команду?

— Не только, — смущенно улыбнулся он. — Самое главное — мне хотелось вас видеть.

Теперь смутилась Александра.

— Но дело у меня к вам, действительно, есть. Видите ли, я вчера разговаривал с двумя бывшими игроками команды. Вы догадываетесь, с кем?

— С Екатериной Максимовной и Елизаветой Петровной? — У Саши мгновенно испортилось настроение.

— Да, — кивнул он. — Они мне все рассказали. Сначала объявили, что уходят из клуба, а потом и обо всем остальном.

— Странно, — заметила Саша. — Я была уверена, что уж кому-кому, но вам они не станут рассказывать о своих похождениях.

— Они весьма меня расстроили, — вздохнул он. — Такого я от них не ожидал. От кого угодно, но только не от них. С другой стороны, пожилые люди часто ведут себя… необычно. Что теперь с ними будет, Александра?

— Мне бы тоже хотелось это знать, — ответила Саша серьезно. — Но думаю, если они не начнут хулиганить снова, с ними ничего не будет. Ну, а если возьмутся за старое, тогда я им не завидую. Хотя теперь осуществлять свою месть им будет весьма затруднительно. Арсенал у них все-таки изъяли. Вряд ли они смогут позволить себе купить такой же.

— Вы называете это хулиганством? — задумчиво проговорил Корецкий. — Но ведь… их можно понять…

— Это говорите вы? — изумилась Саша.

— Я о многом думал после разговора с ними, — сказал он. — В чем-то они, безусловно, правы.

— Ну, знаете… — возмущенно пробормотала она. — Умеют эти бабушки убеждать людей. Давайте тогда все возьмем в руки маркеры и будем решать с помощью них все проблемы. Камни возьмем, рогатки, палки… С точки зрения современной юриспруденции, оружие несерьезное.