— Ну видишь, Андрей, не все так трагично, — слегка усмехнулся полковник в недавно отпущенные усы. — Если что, холку будут мылить всем.

— Это-то да, — кивнул Мелешко. — Но ведь делом-то все равно заниматься нам. По мне — что обоповец, что участковый, проку от них, сами знаете, товарищ полковник, примерно одинаково.

— Знаю, — строго сказал Барсуков. — Но разве мы когда-нибудь жаловались?

— Было б кому… — философски вздохнул майор.

Около десяти часов вечера Александра Николаевна Барсукова еще раз прочла текст, творимый ею для очередного телевизионного еженедельника «Криминальные истории Саши Барсуковой» и, расставив недостающие запятые, оторвала, наконец, взгляд от компьютерного монитора, довольно потянулась и подумала, что неплохо бы выпить крепкого чаю. Потому что работы еще предстояло уйма — последнее время она отвечала за три программы на канале «Невские берега», и Сашин мозг требовал какого-то скромного стимула. Чай с шоколадкой — вот то, что нужно для дальнейших трудовых подвигов. Вообще Саша любила работать темными зимними вечерами, когда за окном вьюжило, а в комнате было тепло, тихо и уютно. Если эти вечера не заканчивались каким-нибудь экстренным вызовом, связанным с работой, она была почти счастлива. Почти… А что еще нужно для полноты счастья? Она знала, что наверняка кто-то такого ее представления о счастье не разделял. Кому-то из представительниц слабого пола в это время требовалось нечто живое и мужественное под боком. И никакой работы, никакого компьютера. Только скромный совместный ужин, просмотр вечернего сериала под шутливый комментарий, а после — нежные, ласковые слова под одеялом. Теоретически Саша понимала, что такое счастье тоже имеет право на существование. Но понимала она это только теоретически. Как сделалась бы скучна ее жизнь, прими она такой вариант за счастье!

Александра выбралась из кресла с намерением заварить на кухне свежего чаю, вышла в коридор, где тут же под ноги ей бросилась собака Клякса — маленькая, лохматая собачка, обожаемая всем семейством Барсуковых, несмотря на невнятность породы. Саша дала ей лизнуть ладонь и тут же услышала, как в замочной скважине входной двери стал проворачиваться ключ, а за дверью раздались бодрые мужские голоса. Похоже, отец наконец-то возвращается с работы. И, кажется, не один…

Из родительской комнаты вышла Тамара Сергеевна — мама Саши и супруга полковника Барсукова.

— Идут! — воскликнула она. — Сколько можно добираться от управления? Полтора часа прошло, как они звонили. Саша, открой дверь, кажется, опять замок заклинило. Слесаря, что ли, вызвать?

— Слесаря обязательно вызовем… — пробормотала Саша, шагнув к двери и пытаясь справиться с замком. — Только папа обидится. Мужчина в доме — и вдруг какой-то слесарь! А кто они? Там за дверью папа и еще кто-то…

— Я же тебе говорю, — поморщилась Тамара Сергеевна непонятливости дочери и тут же спохватилась, вспомнив, что ничего вообще-то Саше не говорила: — Сегодня к нам в гости обещал зайти майор Мелешко.

— А… — протянула Александра неопределенно и резко потянула дверь на себя. Дверь крякнула и неохотно, но поддалась.

В коридор сейчас же ввалились и чуть не сбили Сашу с ног Николай Трофимович и Андрей, в полном соответствии с физическим законом инерции. Они ведь тоже дверь толкали, только от себя…

— Нет, с этим нужно срочно что-то делать! — с чувством произнесла Тамара Сергеевна, подставляя дочери локоть, чтобы та не упала. — Мы скоро вообще останемся без замка, и я буду вынуждена сидеть дома, чтобы вместе с Кляксой лаять на квартирных воришек.

— Здравствуйте, милые дамы! — воскликнул Мелешко и протянул Тамаре Сергеевне букет слегка поникших хризантем, а Александре — бутылку шампанского. — Лаять на квартирных воришек — это очень эффективное средство. Была у меня одна знакомая, которая как-то оставшись одна в огромной квартире летом, специально училась лаять перед зеркалом и магнитофоном на всякий непредвиденный случай. Потом, правда, подумала и решила, что завести настоящую собаку гораздо проще.

— Здравствуй, Андрюша, — благосклонно кивнула Тамара Сергеевна майору и критически оглядела супруга, у которого слишком уж блестели глаза, и блеск этот наводил на нехорошие мысли. — Может быть, ты нам замок врежешь?

— Вообще-то за этим и пришел, — кротко проговорил Мелешко, еще минуту назад не подозревавший о проблеме семейства Барсуковых. — Инструмент у вас, надеюсь, найдется?

— И замок, и инструмент, — сказала Тамара Сергеевна. — Но сначала — поужинаем. И крепкого чаю выпьем.

— Я как раз собиралась ставить чайник, — спохватилась Александра и отправилась на кухню, дабы не стоять нелепым изваянием с бутылкой шампанского в руках. В отличие от матери, она поняла, что поздний визит майора с цветами, бутылкой и смертельно уставшим лицом, порозовевшее, возбужденное, но недовольное лицо отца могли означать только одно — в районном управлении случилось нечто весьма неприятное. И никакой замок Андрей сегодня врезать не будет, потому что пытались полковник и майор слегка снять стресс обычными для них ментовскими средствами. Но не сняли. А лишь еще возбудились, опечалились и озаботились.

За скромным ужином, состоявшим из вареной картошки, жареных куриных окорочков, квашеной капусты и свежих помидоров (под такую снедь мужчины вынудили хозяйку дома достать из морозилки бутылочку псковского «Скобаря») Тамара Сергеевна Барсукова пришла, наконец, к тому же выводу, что и дочь. Она дождалась, когда тарелки опустели, подложила мужу и гостю добавки и с деланным равнодушием спросила:

— Мальчики, у вас на работе все в порядке?

«Мальчики» синхронно застыли, отложили вилки и ножи в стороны и стали как-то слишком уж старательно отводить глаза. Потом полковник подобрался, ожил и невинным тоном произнес:

— А что у нас может быть интересного на работе, Томочка? Все, как всегда… Работаем помаленьку.

— Ну, если все, как всегда… — обиженно протянула Тамара Сергеевна, — тогда я сейчас чайник подогрею.

Мелешко перевел взгляд с хозяина на хозяйку, звериным своим оперским чутьем понял, что сейчас вполне могут зародиться все предпосылки к небольшому семейному скандалу, вытер рыжие усы льняной салфеточкой и широко улыбнулся.

— Тамара Сергеевна, товарищ полковник нисколько не грешит против истины, — сказал он бодро. — Никого из нас не уволили, управление не взорвали, депутата какого-нибудь важного не убили, и городской прокурор нас сегодня не тревожил. А у меня с утра, так и вообще радость была — начальник главка на совещании по имени-отчеству назвал. Мелочь, конечно, но ведь приятно, черт возьми!

— Значит, сегодня было совещание в главке, — загробным голосом проговорила Тамара Сергеевна. — И по этой причине вы весь вечер сегодня празднуете это событие.

— Томочка, мы не празднуем, — обиженно засопел Николай Трофимович. — Мы пытаемся немного прийти в себя после напряженного трудового дня. Андрей, кстати, двое суток уже не спит.

— Ну, это поправимо, — вздохнула Тамара Сергеевна. — Андрюшу мы сейчас уложим в гостиной. Но все-таки… Вас действительно не сняли с должностей? А может быть, вас повысили?

— Тьфу-тьфу! — ответил Мелешко. — Простите великодушно, но типун вам на язык, Тамара Сергеевна. Не сняли и не повысили, слава Богу! Только работы подкинули. Не соответствующей нашему профилю. Но это, в сущности говоря, ерунда, дело житейское.

— Мам, не волнуйся, пожалуйста, — наконец вступила в разговор Саша. — С товарищем полковником и товарищем майором действительно все в порядке. А то, что они нынче слегка в… э… растерянности, так это объясняется просто. Сегодня на совещании в главке им поручили ловить снайпера.

— А ты откуда знаешь? — опешил Николай Трофимович. — У нас в главке вообще-то совещания закрытые.

— Ну, папочка… — скучным тоном протянула Саша. — Пора бы тебе перестать удивляться. Я не первый год в криминальной журналистике. Худо-бедно обросла сетью информаторов. Но чтобы тебя не интриговать, сразу скажу, информацию я получила на самом верху — от генерала, вашего начальника главка по его собственной инициативе. Он, знаешь ли, вовсе не пытается скрывать эту историю от широкой общественности. Считает, что, вероятно, общественность сможет поспособствовать нашим доблестным органам в борьбе со снайпером. Не исключено, что он прав. Но я пока в этом сомневаюсь. Информацию приняла, но распространять не тороплюсь. Что-то меня останавливает.