— Скучно? — Екатерина Максимовна оскорбленно подняла на Мелешко глаза. — Поверьте, нам есть чем заниматься в жизни.

— Тогда зачем вы занимались этим? — мягко спросил Андрей.

— Ни одно деяние не должно оставаться безнаказанным, — торжественно повторила Екатерина Максимовна фразу, которую Саша уже слышала из ее уст. — Каждый человек должен отвечать за свои поступки. И уметь отличать хорошие от плохих. А если он не понимает, что поступает дурно, ему нужно дать это понять.

— Значит, вы стреляли в людей из маркера в воспитательных целях? — сказал Пирогов.

— Можно и так сказать, — гордо кивнула Екатерина Максимовна. — Пусть у нас слишком слабые воспитательные средства. Но мы делали то, что было в наших силах. Другие жалуются в инстанции, обращаются в суд, прокуратуру. Кто-то может отомстить обидчику кулаком. Но у нас слишком слабые кулаки. Зато мы обладаем другими умениями. Лично я ни о чем не жалею.

— И я тоже, — сказала Елизавета Петровна, ободряюще взглянув на подругу.

— Ну что же… — вздохнул Мелешко. — Каждый выбирает себе дорогу сам. Но позвольте вас спросить, за что конкретно вы, так сказать, наказывали того или иного человека. Видите ли, ваши жертвы настолько непохожи, что я теряюсь в догадках. Директор школы, слесарь, хозяин клуба… Весьма широкий диапазон.

— Пожалуйста, — решительно произнесла Екатерина Максимовна. — Только учтите, следователь этого под протокол не услышит. У вас нет никаких доказательств, что все жертвы были наказаны нашими руками.

— Конечно, я понимаю, — улыбнулся Андрей. — Формально вас вообще не за что привлекать к суду. Мы не сможем доказать, что вы стреляли, например, во Владлена Степановича Кокорева, который мог бы добиться для вас самого тяжелого наказания. Сегодняшняя жертва не считает себя потерпевшей, поэтому заявление в прокуратуру писать не будет. А если нет потерпевшего, нет и состава преступления. Вот если бы вы в него из настоящего оружия выстрелили, тогда другой разговор.

— Мы не убийцы! — воскликнула Екатерина Максимовна. — Хотя, видит Бог, иногда очень хочется взять в руки что-нибудь посерьезнее маркера.

— Наверное, я могу понять вас, — сказал Андрей. — Так за что же — директора школы? На какой почве вы идейно схлестнулись?

— Идейно? — пожала плечами Екатерина Максимовна. — Никакого идейного противостояния у нас с жертвами нет. Просто они все — плохие люди.

— И чем же плоха, например, госпожа Майская? — спросил Андрей. — Я с ней разговаривал, был в школе, которой она руководит. Очень неплохая с виду школа, надо сказать.

— Школа держится на плечах учителей, которые там из последних сил работают! — вступила в разговор Елизавета Петровна. — У меня там внучка учится в шестом классе. И многое рассказывает. Майская — деспот, ничего не понимающая в воспитании детей. Она насаждает драконовские порядки, не сообразив, что такими методами не поднять ни одно хорошее дело. Какой-то мальчик из внучкиного класса провинился. Провинность была небольшая — просто детская шалость. Что-то он там разбил в кабинете физики. А Майская наказала весь класс — отменила экскурсию в Пушкинские Горы. А дети так мечтали туда поехать со своей учительницей литературы! Столько разговоров было вокруг этой поездки. Сколько книжек прочитано! Внучка после этого, с позволения сказать, наказания три дня рыдала. Понимаете, что такое для ребенка расстаться со своей мечтой, пусть и скромной? А каково было учительнице?

— Но своим, «с позволения сказать, наказанием» вы усугубили ситуацию, — заметил Мелешко. — Майская стала подозревать детей, учителей. Стала еще злее. В чем же тогда смысл вашей акции?

— В том, что когда-нибудь она поймет — нельзя безнаказанно творить зло, — провозгласила Екатерина Максимовна. — Когда-нибудь судьба тебе отвесит плюху.

— Но какое зло творил Феликс Калязин? — не выдержала Алена.

— А вы посмотрите, что делается у вас на канале с рекламой, — возмущенно проговорила Елизавета Петровна. — Это же уму непостижимо: прокладки, презервативы. Как можно это допускать в эфир?

— Но… — опешила Алена. — Вы же умные женщины. Без рекламы ни один канал не может существовать.

— Но отбор-то какой-то должен быть! — упрямо настаивала Елизавета Петровна. — Кому как не руководителю канала этим заниматься? Мы написали Калязину несколько писем. И что получили в ответ? Вот эти ваши слова: канал без рекламы погибнет. Но ведь реклама рекламе рознь. Зачем насаждать пошлость?

— Да… — протянула Алена. — Боюсь, Феликс так и не понял, за что судьба в вашем лице отвесила ему плюху. Хорошо, а отец и сын Кокоревы? Догадываюсь, что вам не нравилось чиновное руководство Владлена Степановича. Но сын-то вам чем не угодил? Он отказался чинить ваш «запорожец»?

— Мы в этом не нуждаемся, — сказала Екатерина Максимовна. — Машину мне внук чинит. А этот толстомордый балбес не умеет вести себя на дорогах. Он считает, что если он ездит на «джипе», то не для него правила писаны.

— Слесарь-водопроводчик плохо починил вам кран, — произнесла Алена с обреченностью в голосе, проникаясь мотивами «снайперш». — Он был наказан, но не заметил этого. Шоумейкер Дерибасов тоже, как и Феликс, насаждает пошлость среди подрастающего поколения. Однако покушение на него — дополнительная ему реклама. С врачом тоже все ясно. Вчера вы спасли жизнь человеку, которого, если я не ошибаюсь, тоже хотели наказать, но отвлеклись. И как долго вы собирались таким образом воевать с плохими людьми?

— Пока руки не перестанут удерживать маркер, — Екатерина Максимовна вскинула подбородок. — Зла на наш век хватило бы.

— А зачем вы так далеко отправились, чтобы наказать слесаря? — спросила Саша, вспомнив о «парголовской» версии отца. — Столько времени потратили… Не проще ли было выстрелить в него… по месту жительства?

— Не проще, — усмехнулась Елизавета Петровна. — С такими типами невозможно что-либо планировать заранее. Это у нормальных деловых людей дни проходят примерно по одному сценарию. А у Косолапова — что ни день, то новый фортель. Посмотрели мы на него и решили, что в ближайший четверг выстрелим в него. А в каком месте — это судя по обстоятельствам. Обстоятельства сложились так, что он с компанией за город отправился. Не в общественном же транспорте или электричке нам было маркеры доставать! А когда выдался более или менее удачный момент, так слесарь уже никакой был. И, действительно, ничего не понял. Но не отменять же нам было планы!

— Понятно, — кивнула Александра. — У меня есть еще один вопрос к вам. Члены нашей команды знали о том, что «ночные снайперы» — вы?

Старушки настороженно переглянулись.

— Почему вы так решили? — не сразу отозвалась Екатерина Максимовна.

— Мне так показалось, — сказала Саша. — Помните наш разговор после сюжета о снайпере на следующий день?

Екатерина Максимовна и Елизавета Петровна снова переглянулись.

— Вы наблюдательная девушка, — после недолгой паузы тихо произнесла Елизавета Петровна. — Хотя наблюдательность и должна быть присуща людям вашей профессии. Да, все знали, что это мы. Не сразу, конечно, узнали, а как раз перед вашим приходом на тренировку. Это получилось случайно.

— Не случайно, а из-за твоего ротозейства, — перебила подругу Екатерина Максимовна. — Не заметить дремлющего человека на скамейке! С твоим-то опытом выявления объектов в игре!

Елизавета Петровна опустила голову, словно была полностью согласна с приговором подруги. А Екатерина Максимовна стала рассказывать присутствующим, как «викинги» узнали об их тайне.

Сашин вечерний сюжет в «новостях» слишком взволновал «ночных снайперов», они долго не могли уснуть, встали ни свет ни заря, поэтому пришли на тренировку пораньше. Придя в зал, обе в который раз стали обсуждать случившееся. По всему выходило, что у них объявился последователь, угрожавший дискредитировать их идею. Екатерина Максимовна и Елизавета Петровна взволнованно, на повышенных тонах стали спорить о дальнейших действиях. И даже не сразу услышали смущенное покашливание, раздавшееся совсем близко. А затем увидели, как из-за пирамиды сложенных друг на друга зрительских скамеечек вылезает покрасневший Артур Арнольдович, пришедший на тренировку раньше их и в ожидании ее начала вздремнувший в укромном уголке. Человек взрывной и бескомпромиссный, он сначала произнес гневную речь, достойную уст прокурора, затем потребовал объяснений столь странным поступкам, немного погодя проникся идеей «снайперш», а когда в зале стали появляться другие члены команды, не смог сдержать сногсшибательной информации за зубами. «Викинги» сначала не верили, потом, как и Арнольдов, просили объяснить мотивы, но, в конце концов, оказались полностью на стороне бабушек.