«Брюс, пока ты выбираешь, нет определённости. Как только ты выберешь, будущее можно будет увидеть».

Я всё равно не понимал. Хоть убейте! Наверное, я слишком тупой для всех этих вещей, они не укладывались в голове.

Ники уселась, перестала улыбаться.

— Ты не тупой. Смотри. Брюс, что будет с этим стаканом?

Она указала на стакан с водой на краю стола. Ночью, когда я просыпался, страшно хотелось пить.

Я попробовал заглянуть в будущее… если так можно выразиться. Я мог делать это одним способом… что-то сделать самому, а потом вернуться в предыдущую точку и посмотреть варианты.

Я не мог сказать, что с ним будет. Иногда стакан разбивался — Ники швыряла его в угол, иногда нет. Нет определённости.

— Правильно, Брюс. Если я попрошу тебя разбить стакан, ты его разобьёшь?

— Да, — до меня начало доходить. Как только мы оба решили судьбу стакана… его будущее практически неизменно, в этой нити и во всех тех, которые пойдут от неё в будущее. Если только Ники не вернётся чуть раньше и не попросит меня его не разбивать.

Голова ныла. От умственных усилий, наверное. Привыкать к тому, что время — вовсе не то, что я привык думать, очень трудно.

— Ты привыкнешь, — она сжала моё плечо. — Я тоже долго привыкала, Брюс, очень трудно отказываться от привычек тени.

— Ники…

— Разве я хоть немного оскорбила обычных людей?

Всё равно мне не нравилось это слово.

— Брюс, — она потянула меня за плечо, я посмотрел в её глаза. — Знаешь, почему мы можем то, что можем? Потому что есть тени. Пока они есть, пока их много — мы можем так много. Можем менять почти что угодно.

Так… до меня начало доходить ещё кое-что. Ники упоминала «тюремные» реальности. Говорила, что её могут сослать туда, откуда не возвращаются.

Она кивнула.

— Там нет теней. Почти что. Там почти ничего не удаётся менять, Брюс. Я была в таком месте. Всем его показывают, отправляют туда на неделю. Знаешь, потом очень не хочется попадать туда по-настоящему.

— И… сколько там заключённых?

— По одному на реальность.

— Одиночка? И много там места?

Она взмахнула руками.

— Весь мир, Брюс. И ты в нём один. И ни одной точки возврата, ты сам за себя. И тебе добавляют сутки заключения за каждую «фиксацию».

Я представил… мне стало зябко. Я почти ничего ещё не умею как видящий… но я уже ощутил, как это — не использовать свои умения, потому что тогда заключение никогда не кончится.

У меня возникали новые вопросы. Что же это такое, государство «видящих», если о таком вообще можно говорить. Как они живут? Чего добиваются?

Она привлекла меня к себе.

— Ты узнаешь в своё время, Брюс. Обещаю.

Я кивнул.

— Идём, — она встала, протянула руку за халатом. — Пора завтракать. Что ты хотел бы на завтрак?

Странно. Она не «заказывает»… почему?

Она подмигнула.

— Нужно хотя бы иногда делать всё самой. Так что ты хочешь?

Трое, поместье «Жасмин», 13 июля 2010 года, 7:50

Столовая была небольшой. Мне так показалось, после «Жасмина» в «Мажестик». Вообще начинало казаться, что именно здешняя Ники так полюбила жасмин по всех его проявлениях — куда ни ткнёшься в поместье, везде и всегда жасмин. Название, запахи, сами цветы, картины, где он изображён…

Она действительно очень хотела увидеть то, что видела в детстве. Может, и в Стоунхендж ездила за тем же.

Я сам догадался, что не только в Стоунхендж. И… она предлагала мне зайти в кафе, по ту сторону Мон-де-Вельер. Нужно сходить. Если будет время.

Последнюю фразу я произнёс в уме машинально. Теперь у меня… у всех нас сколько угодно времени. И одновременно нет его — мы всё равно дойдём до точки равноденствия, никто не может вечно возвращаться в одну и ту же точку, и пытаться прожить ещё немного, и снова вернуться…

Там, где есть Инвариант, он придёт и исправит то, что попытается создать такой вот нелюбитель будущего. А там, где его нет?

Мы сидели втроём и повар, он же дворецкий, Шарль де Сант-Ферран, поражал наше воображение. Я попросил яичницу с ветчиной, мы всегда завтракали ей, когда отец был жив — это я помнил. Что, казалось бы, можно особого сделать со стол простым блюдом? Но и внешний вид, и специи, и сопровождавший блюдо бокал вина, и хлебцы… получилось произведение искусства, для всех органов чувств — звуки тоже несли в себе смысл, о котором потом трудно было вспомнить.

Я почти не смотрел на лица Софии и Доминик, но и их, несомненно, сумел приятно удивить мсье де Сант-Ферран.

Мсье де Сант-Ферран и горничная, Анна, быстро убрали со стола — передо мной красовалась чашечка крепкого кофе. Перед Доминик — просто стакан воды. Перед Софией — чашка с чаем. И ничего более.

— Послезавтра приезжают мои родители, — Доминик встретилась взглядом с каждым из нас. — Они захотят, чтобы мы побывали в поместье Сант-Альбан. Двадцатого июля мы продолжим тренировки.

София усмехнулась, едва заметно.

— Я не могу каждый раз говорить «её родители», — Ники смотрела в глаза Софии и сейчас, в данный момент, пистолет или кинжал в её руке выглядели бы очень естественно. — Мы с ней одно целое, Софи.

София подняла взгляд. Я почувствовал… едва почувствовал, не более того. София уже хорошо владела «мысленной речью», и сейчас явно сказала что-то, что должна была услышать только Доминик.

— Если хочешь посекретничать, идём прогуляемся, — Ники ответила резко. — Говори вслух, Софи.

— Можно подумать, вы никогда не говорите тайком от меня, — с каждым разом её колючий взгляд ранил всё сильнее.

— Мы говорим только о том, что касается нас двоих, — спокойно ответила Ники. — И не сплетничаем о тебе.

София покраснела почти мгновенно, подняла голову и встретилась со мной взглядом.

— Зачем ты говоришь о приглашении? — София снова встретилась взглядом со мной. — Ты заставишь их пригласить вас двоих, а я там зачем? Бесплатное приложение?

— Я очень давно знаю своих родителей, — тон и выражение лица Ники неуловимо изменились. — Они захотят пригласить Брюса, и ты знаешь почему. Заставлять не пришлось бы. Если ты не откажешься встретиться с ними, они пригласят и тебя.

— Для забавы, — буркнула София. — Можно подумать, я могу отказаться.

— Можешь, — подтвердила Ники. — Они знают, что мы здесь втроём. Но у нас гости, а тем более друзья могут делать, что захотят. У тебя может быть хороший предлог отсутствовать.

— У меня будет предлог, — София встала. — Спасибо за приглашение, Ники.

Ники встала и коротко поклонилась в ответ.

Я снова почувствовал. София спросила что-то ещё, но не вслух. И Ники не рассердилась.

— Да, конечно, — Доминик кивнула. София бросила на меня взгляд мельком, обошла стол и закрыла за собой восточную дверь.

— Она хочет поблагодарить мсье Шарля за завтрак, — пояснила Ники. — Спросила, можно ли.

Я успел задать мысленный вопрос быстрее, чем осознал., что спросил.

Доминик кивнула.

— Он будет очень доволен. Восточная дверь, прямо по коридору, налево и направо. Дверь всегда открыта, но постучись и попроси разрешения войти.

Так я и сделал. Поблагодарил вполне искренне. Завтрак действительно был произведением искусства.

Когда я поднялся на второй этаж, чтобы заняться обязанностями — управлением компанией — Ники и Софи ждали меня на перекрёстке. Обе стояли взявшись за руки и молча протянули мне руки, когда я подошёл.

— В девять вечера я верну нас сюда, — она посмотрела нам обоим в глаза. — Если вы решите, что всё сделали, то больше возвращать не буду.

Мы с Софией кивнули.

— Пропуск вы получите у охраны на выходе, — пояснила Ники. — Пожалуйста, ничего здесь не меняйте. Никакого фиксирования… и не нужно ничего делать с Анной и мсье Шарлем. У вас в комнатах есть колокольчики — позвоните, если что-то нужно. Телефоны тоже есть — если так привычнее.

— Сколько у нас времени? — София посмотрела мне в глаза, хотя спрашивала у Ники.