Брюс, клиника Святого Николая, 29 июня 2010 года, 20:35

Я машинально взглянул на часы, «фиксируя» время и место. В приёмном покое мне быстро удалось «договориться» с дежурной, и вот уже через пять минут я, в халате, с пропуском и всем, чем полагается, шёл по лабиринтам здания. Некогда это был монастырь, и архитектор явно заботился о том, чтобы монахам было, где побродить, в размышлениях о вечном. По прямой в отделение, в которое мне нужно было попасть, я бы добрался минуты за две. Но пришлось несколько раз подниматься и опускаться по лестницам, показывать пропуск охранникам — все на одно лицо. Я ощущал их взгляд затылком.

А вот и то место, куда я направляюсь. Рядом с последним охранником, который тщательно проверил мой пропуск и позвонил куда-то, прежде чем впустить, сидели двое полицейских. Охраняют Жана? И что мне теперь делать — к кому и зачем я пришёл.

— Я пришёл навестить Жана Леттье, — наверное, я сказал это вслух. После того, как меня условно обыскали (провели несколько раз детекторами), охранник указал на дверь второй от входа палаты.

Воздух сгущался. Запах озона становился неприятным, в горле першило. И ощущение сходящихся стен. И шум в ушах — то же, что я не так давно испытывал в отеле. Чёрт побери, зачем я здесь?!

Я бесшумно отворил дверь палаты. Мягкий рассеянный свет внутри. Огоньки аппаратуры — система жизнеобеспечения, Жан уже пятый день в коме. Мне показалось, что в палате никого более нет (хотя обязана быть медсестра), но едва я закрыл дверь, как понял, что ошибаюсь.

— Брюс?! — она не сразу смогла прошептать это. София. Её халат отлично маскировал её. Она сидела у изголовья, по ту сторону кровати, и не сразу обратила внимание на то, кто пришёл. Вероятно, привыкла. Я шагнул к ней, органы чувств выхватывали куски окружающей реальности. Я заметил яркий букетик роз. Едва слышный шорох синтетического покрытия под ногами. Серёжки в ушах Софии вспыхнули парой звёздочек. Осунувшееся, восковое лицо Жана. Перемигивающиеся огоньки аппаратуры.

Гроза вот-вот разразится. Что мне делать? Зачем я здесь?

Я направился к Софии — мне предстояло обойти кровать. Она медленно вставала, на лице — мрачная решимость, под глазами — чёрные пятна. Я заметил трещинки на губах. София что-то говорила, но слова не прорывались — гроза, которую здесь замечал я один, уже ревела и грохотала, вот-вот прольются первые водопады из угольно-чёрных туч.

Я ощутил это всем собой. Дрожь, мурашки по спине, комок в горле. Что-то происходит, что-то, из-за чего я и приехал сюда. София повторила тот жест, который я так часто видел — вздрогнула, поднесла ладони к вискам, скривилась, словно от приступа мигрени. Стакан с водой выпал из её правой руки и медленно-медленно падал вниз, вода сверкающей лентой обвивала его…

Шум за дверью. Голоса, топот. И выстрелы. Я так и знал, что будут выстрелы.

Первая моя реакция была очевидной. Как в фильмах. Я попытался схватить Софию за руку. И не сразу понял, что бесполезно — если я и уведу её отсюда, то лишь силой. Она не оставит Жана, что бы ни было — нападение террористов, нашествие марсиан или внеплановый конец света.

Я попытался найти слова, которые смогли бы заставить её пойти со мной, куда-нибудь в безопасное место (будто я знал, где такое место), и не мог. Я перебирал и перебирал варианты, но в каждом, повсюду была всё та же София, её молчание и странный, острый взгляд, словно она читала мои мысли.

Она не уйдёт без Жана. А Жана нельзя просто взять и унести в другое место — он полностью зависит от механического монстра, что помигивает рядом с ним.

— Брюс, — я выпал назад, ощущая, что голова кружится. София смотрела на меня, и на лице её я прочёл печаль и… что-то ещё. — Спасибо, что пришёл. Уходи, пожалуйста.

Она всё поняла намного быстрее меня. Если напали террористы из «Фаланги», или как она там называется, София не отдаст им Жана. Даже если переживёт его всего лишь на мгновение.

Будущее!

Я не мог погружаться в него надолго, но постарался. И увидел…

Я это увидел сразу. Жан вскоре будет мёртв. Множество видений неслись, опаляя огнём, и в каждом Жан был мёртв. Я видел пулевые отверстия на его теле, видел ножи, кровь на стенах и на одеяле, я видел это, видел и не мог найти хотя бы одно видение, где Жан был бы жив.

Это ощущалось, как удар — словно я с разбегу налетел на каменную стену. София стояла рядом со мной, сжимая мой локоть. Это она выбросила меня из «путешествия во времени»?

— Брюс, беги! — она попыталась крикнуть, но получился только прерывистый шёпот. — Я остаюсь. Налево, в конце коридора, пожарная лестница.

Выстрелы с обеих сторон. Удивительно, но нет криков, сирены, традиционных признаков хаоса. Топот, звуки ударов, выстрелы.

Бежать мне некуда. Я осмотрелся — ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. Да и что можно сделать против пули? От пули не убежишь. Не убежишь…

Дверь палаты вздрогнула. София отпустила мой локоть, шагнула вперёд и вправо — к Жану.

Дверь распахнулась, стеклянное крошево взмыло вверх.

Человек на пороге. Зарницы за его спиной, гроза ярится, молнии ударяют тут и там. Я не видел его лица, но знал, что в руке у него пистолет. Иди что-нибудь похуже.

От пули не убежишь.

Не убежишь?

Я нагибался за стаканом, когда выбили дверь. Справа София, слева — полутьма, там есть пространство для манёвра. Воздух стал вязким, время потекло всё медленнее и медленнее. Я ощущал, что первая пуля — моя. Террорист, или кто это, вначале устранит то, что может быть опаснее всего. Потом будет София. Потом…

Время сгущалось. От пули не убежишь.

Время сковывало меня, но мысли оставались живыми и подвижными. От пули не…

Время замерло.

Не уйдёшь.

Я мог прыгнуть. Шансов у меня почти нет: из того положения, в котором я нахожусь, куда бы я ни прыгнул, пуля встретит меня в прыжке. Могу попытаться перекатиться и выиграть полсекунды жизни. Халат мешает, без него у меня было бы больше шансов.

Стакан. Я мог швырнуть его. И я швырнул.

Всё было так же, как в тот, самый первый раз. Но тогда я хотел, чтобы бокал пережил падение. Сейчас у стакана не было шансов, но шансы могли быть у меня.

Я видел, как человек уклоняется от стакана и стреляет в тот же момент. Я не дожидался удара пули, и новые варианты текли передо мной. И каждый из них отнимал силы, много сил. Я должен отыскать решение быстро.

У меня не было шансов, если я бросал стакан, а сам пытался уйти в сторону. И я прыгнул на человека, по низкой дуге, и стакан летел впереди меня, и первая пуля была его…

Мне повезло. Я заметил, схватил нужный мне вариант — стакан взорвался, осколки брызнули человеку в лицо. Он отшатнулся, ещё немного времени, и рука с пистолетом непроизвольно подалась вверх, и вторая пуля ушла куда-то поверх меня.

Так странно было — искать новые варианты, когда начало каждого из них заставало меня в полёте. Авторучка. В кармане пиджака. Мне не так уж сложно было бы дотянуться до неё, и сейчас я уже сжимал её в руке. Я сбивал человека с ног, и у меня было совсем немного времени, чтобы вывести его из строя раз и навсегда. Следующей попытки может и не быть. Я могу искать варианты, могу находить тот, где он не сломает мне шею, не прострелит плечо, не… но силы уже были на исходе.

Меня чуть не стошнило от того, что я увидел. Но выбора не было, как ни противно было то, что я сделал — или он, или все мы.

Время потекло чуть быстрее. Я поскользнулся, едва не упал лицом на террориста. Поднялся, подобрал его пистолет. Сорвал халат, он и так был весь в крови. Сильно болело правое колено. Мелкие осколки стекла впились в левую ладонь — не сейчас.

Время разгонялось до прежней скорости. Стрельба, где-то справа. Слева уже не стреляют. Я оглянулся. София, белая, как мел, на лице — смесь ужаса и восхищения. Она кивнула мне, я заметил — значит, не утратила самообладания.