— На сегодня достаточно, — Ники кивнула, и мы отпустили руки друг друга. — Очень, очень неплохо!

«На сегодня». У нас с Софи было сорок три задания, в пяти из них мы работали вместе. Меня убили двадцать раз, Софи — одиннадцать. И когда я «воскресал», это было всё в том же месте, игровой реальности. Одно было приятно — видеть лица тех, кто меня убил и ужас, который их охватывал. Это позволяло немного притупить ощущение того ужаса, который преследовал меня самого. Я не знаю, что испытывала Софи, она так никогда и не рассказала. Мне казалось, что я всплываю из горячих, обжигающе горячи морских глубин к поверхности — и чем ближе, тем холоднее, и ледяная корка мешает выбраться, спастись. И каждый раз боялся, что не сумею проломить корку прежде, чем в лёгкие ворвётся морская вода.

Первые несколько раз мне даже казалось, что я насквозь мокрый.

Мы прослушали сводки новостей. Ники теперь всегда держала телевизор включённым, там, где политические и местные новости. Президент согласился вести переговоры с «Солдатами Хаоса» и те, в качестве демонстрации силы и очередного жеста доброй воли, частично сдали, но в основном перебили неуловимую «Бригаду 82», за которой весь мир безуспешно гонялся с 1982 года, когда в Галлии к власти пришла консервативная партия.

С Ники говорил лично министр внутренних дел и сказал, что президент подумывает о правительственной награде, за неофициальную помощь. Все были довольны — кроме Ники. По вечерам она старалась уединиться — по всем вечерам, по всем бесконечным вечерам конца июля. Когда просыпалась, напряжение и усталость не до конца покидали её взгляд.

Если и во сне ей нет отдыха, тогда понятно. Мы с Софией спали иногда по двадцать, по тридцать часов — редко, мы теперь почти не выматывались до такой степени.

И я, и Софи по-прежнему вели дневники. Теперь приключения в «игровых мирах» не были такими необычными — наверное, и к необычному можно привыкнуть. Но скучно там не было, и спокойно — тоже. Все опасности были подлинными, и надеяться можно было только на себя. Кроме тех случаев, когда мы с Софи были вместе.

— Вы сами заметили? — неожиданно спросила Ники. — Вы заметили, как вы стали преодолевать препятствия?

Софи покачала головой. Я тоже не сразу нашёл, что сказать — стало проще, я заметил, набрались самого разного опыта, который приходит обычно с возрастом. Но что принципиально нового?

— Вы стали меньше фиксировать, — сообщила Ники. — И здесь, и там, на заданиях. Вы теперь дальше видите, и не ставите точки каждые несколько минут.

— Каждые несколько минут? — поразилась Софи. — Я так не делала!

— Делала, делала, — улыбнулась Ники. — Я же вижу. Вы уже не боитесь, что всё это однажды кончится. Вы поверили, что это не сон, и не цепляетесь за реальность. Перестали смотреть только под ноги и смотрите вперёд. Это хорошо.

Мы с Софи переглянулись. Я ничего не заметил. И даже не думал, что настолько часто мог делать фиксацию. Рефлекторно?

— Когда соберётесь возвращаться из Милана, позвоните мне, — Ники подошла к нам, постояла, переводя взгляд с меня на Софи. — Удачной поездки!

Брюс и София, Милан, 28 июля 2010 года, 17:45

— София Лоренцо! — Дональд Феррато был приятно удивлён. — Здравствуйте, мсье Деверо, — более чем прохладный кивок в мою сторону. — Читал, читал вашу конкурсную работу, мадемуазель, и надеюсь, что вы не оставили математику. Прошу, прошу за мной.

В доме у известного математика царил рабочий беспорядок. У Софии в комнате все вещи лежали на строго определённых местах, над ней все смеялись из-за этого — не приведи господь поставить книгу на другое место на стеллаже. А здесь я чувствовал себя почти как дома — там тоже вечный беспорядок, не пойми где что лежит.

Дональд задал несколько неизбежных вопросов, дань вежливости, я ответил что дела в порядке, родные здоровы и всё такое. В конце концов меня оставили в гостиной, пить кофе, смотреть на стеллажи и скучать. Появившаяся откуда-то крохотная тайская кошка неодобрительно посмотрела на меня, беззвучно разинула пасть, глядя мне в глаза и, подёргивая хвостом, удалилась.

Время тянулось и тянулось. Иногда мне казалось, что по предметам и пространству пробегает рябь. Теперь я понимал — это Софи. Не знаю уж, что она там меняла и зачем, но случилось такое четыре раза.

— Было исключительно приятно поговорить, мадемуазель София, — Дональд сиял, как солнце. Круглолицый, широкоплечий и низкорослый, он прекрасно справился бы с ролью светила в буквальном смысле. — Простите, что оставили вас одного, мсье Деверо.

Я пожал плечами и улыбнулся. Видно, что моему визиту он не рад. Тем не менее на прощание он подал руку и несколько смутился.

— … Ты заметил? — поинтересовалась она. — Я там чуть-чуть изменила кое-что.

— Четыре раза, — подтвердил я.

София резко остановилась, повернулась ко мне лицом.

— Два раза, Брюс. Я сейчас очень хорошо слежу за собой. Только два раза!

Я снова пожал плечами.

— Рассказывай, — потребовала она. — Скажи, когда именно это было.

— Мы опоздаем на поезд, — указал я на табличку. София усмехнулась и взяла меня за руку.

— Не опоздаем. Рассказывай.

— Это не я, — твёрдо заявила она, когда мы уже сидели в купе. — Ты уверен, что ничего не менял? Не дуйся, — добавила она немедленно. — Не ты, значит, не ты, но кто тогда?

— О чём вы с ним говорили?

— О модели вероятностной вселенной, — Софи отвернулась к окну. — Он занимался этой темой, пока университет не закрыл его программы.

— Почему закрыл?

— Бесперспективные, — пожала плечами Софи. — Интриги. Ему нужно продолжать исследования, Брюс. Поможешь?

— Может, мне прямо там нужно было выписать чек? Давай вернёмся.

Она промолчала. Я и сам знал, куда он денет мой чек. Не знал только, отчего я ему не понравился.

— Он считает, что ты купил меня, чтобы я бросила математику, — Софи не смотрела мне в лицо. — Брюс, ты единственный из нас, кто любит и умеет зарабатывать, кого же ещё мне просить?

Я молчал.

— Ладно, сама справлюсь, — злым голосом ответила Софи. — Банки уже грабила, ничего сложного.

Я молчал.

— Ну не обижайся! — голос её стал почти умоляющим. Она повернулась и обняла меня. — Ты же знаешь, все великие люди немножко чокнутые. Поможешь?

— Помогу, — я улыбнулся, и София улыбнулась в ответ. Рябь прошла по пространству.

— Что это? — она вскочила на ноги и больно ударилась головой. Новая рябь… нет, не ударилась. Это Софи. А в первый раз кто?

— Брюс? — я покачал головой. Ники права, сейчас я выбирал из множества нитей нужные, почти не делая правок.

Она долго смотрела мне в глаза и, в конце концов мы заговорили о каких-то пустяках. О Феррато более не сказали ни слова.

Ники мы не позвонили. Просто не вспомнили.

Трое, поместье «Жасмин», 28 июля 2010 года, 21:25

— Не вспомнили, — Ники потёрла лоб ладонью. — Плохо, очень плохо. Вы записываете такие вещи где-нибудь?

— Я веду дневник, — Софи показала свой наладонник. — На бумаге — тоже. Посмотреть?

— Да, посмотри, пожалуйста, — Ники откинулась в кресле. — Брюс, а ты?

Я не вёл. До настоящего момента я просто полагался на память.

— Я же купила тебе такой же, — укоризненно покачала головой Софи. — Очень удобно. Завтра же будешь учиться им пользоваться! Ники, у меня ничего не записано. А кто может «отшибать память»?

— Много кто может. Ты могла просто устать, по-человечески, и забыть. Это мог сделать кто-то ещё, кто был поблизости и умеет создавать точки возврата. Тебя могли заманить в сон и потом выпустить.

— Это не был сон! — возмутилась Софи. — То есть… я хотела сказать… это не был мой сон!

— Не твой, — кивнула Ники. — Чей-то ещё. Пора учить вас делать точки возврата. Иначе однажды вы заблудитесь в снах друг у друга.

— Я-то тут при чём? — не выдержал я. Ники смотрела на меня, от её взгляда становилось не по себе. — Я вообще не умею делать сны!