– Ух, как я испугалась. Дура ты, Нелька.
– Сама дура.
Так вот примерно мы четыре дня и прожили. Целыми днями вкалывали, непрерывно ругаясь: убирали участок, сжигали мусор, подновляли ограждения грядок – как на всякой даче, всю мелкую работу не переделаешь. Я вначале боялась, что не то что работать – двигаться не смогу; первый день, и правда, еле ходила – а потом, как та кошка в пылесос: втянулась. Ладно еще, дачный опыт у нас обеих солидный: у родителей почти такой же участок, с детства в шесть, а потом в восемь рук его обрабатывали. Только у нас без домика, и запущенный, с тех пор как папа умер. Так что – мы обе и топор держать умеем, и землю копать. Но ко всему прочему надо же было еще и обеды-ужины готовить, и в магазин бегать на станцию, и за дровами в ближайший лесок, и рубить их… словом, присесть было некогда. Пока вечером нагреешь воды, чтобы хоть ополоснуться – целое бревно спалишь. Буржуйка же, все тепло в трубу летит. А ночи еще холодные, между прочим. Чтобы не вскакивать каждые два часа подкинуть дров – спали одетыми, под всеми тряпками, какие нашли. Укладывались на противоположных краях рассохшейся кровати-полуторки, шипя в процессе друг на друга, как две кошки… но наутро я неизменно обнаруживала нас лежащими посередке, плотно обнявшись. В упор не помню, как это происходило. Чтобы не злить сестренку с самого утра, я от нее каждый раз тихонечко освобождалась и делала вид, что мы просто обе отползали подальше от края и столкнулись. Перед этим, правда, по полчаса иногда лежала и смотрела на нее: замученная, замерзшая, худая, с грязными волосами, прижалась ко мне поплотнее и сопит тихонько в шею. Катька ты моя, Катька, камешек ты мой драгоценный… в ботинке…
На пятый день приехал Витек и привез новости.
***
– Ну, что говорят. Как бы типа просто пожар. Только непонятно, чего такой сильный, но там квартира была как бы вся круто отремонтированная… есть кто говорит, что звукоизоляция была типа неправильная, из горючей пены или чего-то такое. Это ж все эти чурки сами делали, как бы, азеры и таджики. Щас там разбираются. Хотя разбираться как бы не с чем, ни хрена не осталось, вообще до бетона все выгорело. Говорят, типа кости нашли, и все. Там что было металлического – все поплавилось вообще. Я видел через окно, люстра такая на потолке – типа сосульками. Туда зайти не могли, как бы, через окна заливали. Решетки же на окнах, а не подобраться вообще, так горело. Вся квартира причем, сразу все комнаты. Реально непонятно. Дверь вообще сначала ломать типа не рискнули, квартиру напротив боялись попалить. Сверху мужик задохнулся во сне, ночью же было, как бы. В общем, пи… звездец. Весь город на ушах стоит, как бы.
– Дааа. – Катька поежилась. – Надеюсь, они хоть тоже задохнулись сначала, а не заживо… Бввуй… Страх…
«Надеюсь, он до конца был в сознании. Ну, Динго! Разбудила я тебя…» – Нелька содрогнулась, вспомнив промелькнувшее в глубине Динкиных глаз пламя. – «Буду надеяться, что ты жива. А если нет – что отключилась быстро. Нет, жива, я знаю! Не хочу верить, что ты… вот так…»
– …Вот, короче. Рыночные сейчас в ахуе, Ринат большую долю один держал, как бы, надо наследство делить. Может и до стрельбы дойти, пацаны говорят. Ну, это как бы не наше дело, правильно?
– Ну да, как бы не наше. Ох. Ну, Тохин, нарассказывал ты. Страшно спать будет теперь.
– Да ладно тебе, Нельк, – Катька поморщилась. – Мы же за печкой следим, чего ты. А во сне угореть – это и не почувствуешь, говорят. Ты мне вот что скажи: мы теперь свободны, получается?
– Нну… – старшая сестра задумалась. – Брат у него остался – но он фотограф просто, не бандит. Он нас без Рината не тронет. Пожалуй, что и свободны…
– Уррряаа! – младшая вскочила и запрыгала по комнате. – Уууррряяааа! Шваабоодааа!
Витек переводил недоуменный взгляд с неуверенно расплывающейся в улыбке Нельки на скачущую Катьку. Сестры ему не объясняли в подробностях, что случилось, просто сказали, что на них наехали слегка, надо отсидеться. Нелька заметила его недоумение первой.
– Извини, Тохин. Просто на нас как раз Ринатик и наезжал…
И торопливо продолжила, глядя в расширенные глаза парня:
– Нет, мы тут ни при чем, правда! Ну серьезно, Тохин! Ты чего! Спроси хоть соседей, или на станции в магазине – мы тут были, не вылезая. Только от тебя узнали. А Костя – я не знаю, где он сейчас. Но он вообще никаким боком, я ему просто сказала свалить из города, на всякий случай. Он Рината вообще не знал… ну, только слышал про него.
– В Энске он, – буркнул еще не совсем опомнившийся Витек. – Ёжка его типа устроила к каким-то своим знакомым, на несколько дней.
– Ёжка? А ты ее знаешь? – Катюха, напрыгавшись, присела обратно за стол.
– Да естественно, знаю, – удивился Витек. – Еще cо школы, как бы. Ты что, забыла? Мы с ней до сих пор как бы дружим. Короче, она к нему ездила туда, на следующий день как вы сбежали. Кстати, Нельк… – Витек беспомощно взглянул на Катьку. – Я тебе как бы сказать хотел кое-что… один на один, как бы…
– Да говори, не бойся, у меня от сестры секретов нет. Правда, сестра?
Та скептически хмыкнула, но промолчала. Витек подождал, и продолжил:
– В общем, это… Ну… Типа среди народа слухи всякие ходят, что Костяна с Ленкой видели, как бы, не так давно… что они обнимались и целовались, как бы…
Катюха вдруг навострила уши, взгляд сверкнул интересом. «Все-таки не поверили, вот бляди! А может, еще кто-то видел?»
(Память кинолентой прокрутилась в то мартовское утро: Ксюха, вбегающая в класс с сияющей рожей, ее торопливо-сбивчивое «…в парке, вчера… целуются… сучка бритая…", и собственный уверенный голос над лихорадочной каруселью в мозгах: «Гонишь ты, Кся! Не знаю, кого ты там видела, а Хоев вчера со мной весь вечер был, отвечаю. Нельку спроси, если не веришь, мы прямо при ней ебались.» Бешеный стук сердца: «…бля, а вдруг и правда спросит?..» Снова мордочка Ксюхи, на которой поверх обиды и растерянности стремительно проступает новый хищный интерес, уже к самой Катьке…)
– Ну и? – откровенно растерялась Нелька. Витек помялся, и продолжал через силу:
– Ну, там все не так, короче. Ты чтоб знала. Я их обоих… обеих? короче, и ее, и его знаю давно хрен знает как, и я тебе отвечаю: они не это самое. Они просто офигенные друзья. Как брат с сестрой, типа. Не, какой, нафиг, брат с сестрой… гы… братья-сестры такие бывают, что пиздец. Короче, вообще не знаю как. Ну, как близнецы какие-нибудь, у одного, типа, зуб болит – и у второго начинает, хотя здоровый как бы. Короче, это тебе с ней как бы надо говорить, я вообще не могу. Я сам как бы ни фига не понимаю. Она мне пыталась объяснить, типа они друг друга любят, по-настоящему, до конца как бы, но это типа как… чисто душевное, без всякого там. Мне не врубиться вообще. Но я тебе точно говорю, кроме разговоров и типа там поцеловаться иногда, слегка, как бы… у них ничего как бы нет. И не было. Ну реально, Нель. Веришь?
Рыжая с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос – настолько умильно выглядел сконфуженный до крайности, бормочущий басом Тохин. Но ведь вписался за кореша! Отмазывает, как умеет…
– Витюх, не бойся. Верю. Мы же с Ёжкой тоже подруги, ты не знал? Давно уже, несколько лет. А чего она сегодня с тобой не приехала?
– Так это… у нее тренировки, как бы. Малолеток гоняет. На выходных хотела приехать, если бы ты разрешила, как бы. И вообще, Ланка бы обиделась, если я с Ёжкой, как бы… тогда уж втроем надо было…
Катька вдруг резко выдохнула и ткнула в Витька пальцем:
– Погоди! Ланка… это Светка?.. Байка?! Так это ты, что ли, с ней? Хйоо! А мы гадаем – с кем ее это все время видят? Так вот ты какой, северный олень! – она, не стесняясь, заржала. – Точно же, девки ж тебя не помнят ни фига! А мы – всех перебрали…
На этот раз настала очередь Нельки недоуменно крутить головой. Тохин сидел пунцовый, с перекошенной – но почему-то очень при этом довольной – лыбой. Катька продолжала ржать, сотрясая домик. Немного успокоившись, она пояснила сестре:
