– Лис… Лисенка… Нелькин, тише, тише, не пинайся так… ты чего разбуянилась, лап?

– Тиик? А… мы не в школе?.. А где Юлька? А?

– Какая Юлька? Тебе приснилось что-то, Лис, ты так прыгала, я аж проснулся.

– Извини, зверь. Правда, приснилось. – Нелька медлит, и вдруг заходится в истерическом сдавленном хихиканье. Сверху ворочается и бурчит во сне Котена. Вот-вот проснется. Старшая сестра загоняет смех внутрь и еще некоторое время тихо попискивает, подергиваясь. Тик лежит и смотрит, улыбаясь до ушей.

– Нелькин, ты такая смешная сейчас, вобще…

– Охохох… И-и-и… их… их… все, все, все, все! Хватит! Все! Не, вот приснится же, а? Будто мы с тобой на пару трахнули Юльчина… ну, Юльку-рисовальщицу. Прямо в учительской. Прикинь?

Теперь настает очередь Тику сотрясать оба этажа, а Нельке – зажимать ему рот. В конце концов он отодвигает ее ладони, еще пару раз всхлипывает, и наконец успокаивается.

– Лис, с тобой так классно засыпать, – моя радость медленно гладит меня сзади по шее ладонью, зарывшись в волосы. И вправду, засыпает уже, голос сонный-сонный.

– Сладких снов, чудо, – шепчу я ему. Чудо чмокает губами и вдруг улыбается во всю ширь, почти неразборчиво шепча в ответ: «Любимая…»

Какие Юльки, какие Ленки? Никому не отдам. Мой, мой, мой, слышите?!

– Вай-вай-вай, какые у нас госты сэгодня! Захады, дарагая, сыколько лет, сыколько зым! Дай абнять, слюшай? Вай, какая дэвушка била, какая женьщина стала! Лучшэ нэ видел, клянус мамой! Красывей нэ видел, клянус папой! Дыночка! Вийди паздаровайса с нашей кырасавицей! Гулять будэм сэводня, пить будэм! Вай, такой гостья! Какой я радый, слюшай!

Диночка выплыла из комнаты на зов, и Нелька неслышно ахнула. Осанка, стать, гордый поворот головы, плавность шага – это ж как ее Ринатик выдрессировал?! Единственная была девчонка в их классе, над которой все смеялись: настолько неуклюжая и нелепая, что как будто придуривается. Вечно ходила, размахивая конечностями – так, что цветочные горшки с полок летели. Химичка-классная ее к доске не вызывала, спрашивала с места, а на лабораторках стояла рядом, не отходя: не дай бог, соседка Ниночка отвернется и Динго ухватится за пробирку с горячей кислотой! Однажды не уследила, на лабе по «органике» – так Петечке Караваеву пришлось покупать новый серый пиджак взамен… тоже нового, но превращенного одним метким броском колбы в нечто непримиримо хипповское. А сидел Петечка в двух партах от, между прочим. Длинные были руки у Дины Перец.

…Выскочив из-под прокатившейся волны воспоминаний, Нелька успела зафиксировать взглядом еще кое-что. «Месяц пятый, похоже… а то и больше. Не теряет Натка времени.»

Подруги обнялись, под сияющим взглядом хозяина дома. Приятно, когда женьщины ведут себя как положено.

– Давай помогу, Нелечка, – Дина приняла у гостьи пальто, аккуратно повесила на плечики в шкаф, разгладила складки. Снятые сапожки тут же обтерла неизвестно откуда возникшей белой тряпочкой и поставила в стойку рядом с вешалкой, дематериализовав попутно тряпочку изящным движением кисти. Бытовая магия, ничего особенного. «Сейчас еще ладонью меня пропылесосит…» – мелькнула мысль, но Диночка просто выпрямилась, отодвигаясь в угол, и приняла вид скромный и достойный. Ринат мазнул по ней одобрительным взглядом, торжественно взял гостью под руку, и ввел в чертоги.

– Нелька, я правда так рад тебя видеть!

Акцент у хозяина на самом деле был почти не заметен, хотя изображать его Ринатик умел великолепно.

– Чего ты не заходишь-то? В одном городе живем, а видимся раз в год. Ну нехорошо же? Обижаешь старого друга?

– Ой, Натка, – Нелли непритворно вздохнула. – Знаешь же, как это все: работа-дом-работа-дом, на выходных отсыпаешься и приборку делаешь… Вроде ничего не происходит, а времени выбраться вообще нет. Прости уж.

– Прощаю, дочь моя, – Ринат великодушно махнул рукой. – Сам такой же. Из наших почти никого и не вижю, недавно только Нинку встретил. Так классно поговорили, слушай. Через окно машины. На светофоре рядом стояли, пока красный…

Нелька фыркнула. Ринатик заржал.

– Давай садис, вот сюда, в кресло. Да, это кресло, не бойся. Садис-садис, оно твою форму принимает, когда садишься. Или ложишса, правильнее? В общем, там шярики такие, пластиковые. Поерзай чуть-чуть, чтобы оно по форме стало. От так. Кайф, да?

– Каайф, – гостья посильнее втерлась в мягкий мешок, раскинула руки и ноги крестом в воздухе и заурчала. – Блин, хочу себе такое же! Классная штука.

– Я тебе скажу, где они продаются. Салон мебели «Алтай» знаешь в Барнике? Вот там продают этот мешок, и к нему шярики. Сама набиваешь, сама балдеешь. Съезди купи, рэкомендую.

– Съезжу, Натка. Пару месяцев поголодаю, зато в кресле. А то я на тебя из-за него налет устрою. – Нелька сурово сдвинула брови и вытянула в сторону хозяина палец. – Не двигаться, это ограбление! Пакуйте ваш мешок, и побыстрее, у нас плохие нервы!

– Вай, какая грозная, – восхитился Ринат. – Вазьму тебя в бригаду, слушай. Будешь моя Нелька Золотой Курок. Будут от тебя креслами откупаться. И шяриками.

– Куда мне столько. Хотя насчет бригады – лестно. Я подумаю. Слушай, Натик… пока Диночки нет… – Нелли понизила голос, – как ты так умудрился, а? Я же ее помню еще в том году, чучелко чучелком… а сейчас увидела – чуть не упала!

– Ээ, дорогая, – Ринат прищурился самодовольно. – Тебе не понять, ты другая, савсем. Если б я с тобой попытался, как с ней – ты бы взбесилась. Пришлось бы кнутом воспитывать. А она – восточная женьщина, по характеру. Ей кнута не надо. Восточная женьщина свое место знает, силу мужа знает, лишнего не скажет. Зато и горя не знает, нужды не знает, дом у нее – полная чаша, дети послушные, муж любящий. Диночка такая жена, ты знаешь – мне все завидуют. И друзья, и враги, все. Самая лучшая жена. Идеальная. Послушная – вахх!

– Натка… А ей самой это нравится?

– Нет. Не панимаешь, – хозяин разочарованно поцокал языком. – Нравится, не нравится, что за вопросы? Муж сказал – готовь пирог, жена готовит. Что тут нравится-не-нравится? Потом сама кушать будет, самой будет вкусно. Плохо приготовит – муж побьет, заслужила. Гости пришли – муж встречает, жена помогает. Как я могу с тебя пальто снимать? Ты же женьщина. Чужая. Что люди скажут? Был бы с тобой мужчина – он бы снял, Диночка бы у него взяла и повесила. Он же не знает, куда вешать, правильно? Понимаешь теперь? Все должно быть по правилам, как следует. Тогда всем будет удобно, не будет напряга, все будут довольны.

Нелли изумленно покрутила головой, не находя слов. Ринат горячо продолжал:

– Я вас, русских, не панимаю. Ты не обижайся, да? Ну я имею право на мнение? Что это такое, скажи: никаких правил, все как попало, все через жёпу! Вот рынок: мы когда только начинали, такой же бардак творился! Колхозники все продают как попало, товар гнилой, никто не смотрит, менты их трясут, бандиты трясут, каждый день – разборки, стрельба, наезды, на рынок зайти противно! Ты же помниш, да?

– Да уж, точно, – Нелька передернула плечами, вспоминая. – Грязюка, мат, обвешивали внаглую, карманники везде. Меня там как-то чуть не изнасиловали – затащили за ларьки… Хорошо, мужик какой-то услышал.

– Вот! – Ринат поднял палец. – А сейчас зайди? Заходишь ведь? Ага. Чистота, красота, цветы в горшках, тут гранат, тут мед, там памидоры – еще не купил, уже слюни текут. Павильён для мяса-рыбы строим. Менты вежливые, продавцы красавцы, в фартуках, женьщинам комплименты делают, скидки делают! Мужиков обвешивают, канечно… – он опять заржал в голос. – Но надо ж и прибыль иметь, да? Скажи – это лучше?

– Однозначно лучше, – Нелька покачала головой. – А какой ценой? Думаешь, я не знаю? Слухи-то ходят.

– Ну, ничего же не дается даром, Нель. За все надо платить. Получаешь больше – платишь больше, да? – собеседник слегка остыл. – Ментов мы купили, это факт. С генералами ихними вместе. Иначе они бы нас сожрали, а так они на нас работают. Кто бычить начинает – того гнем, надо – стреляем нахуй. Чтобы порядок был, надо силу иметь, понимаешь? И применять ее с умом. Сейчас все качалки в городе под нами, отбираем пацанов со школы. И сами школы тоже… наблюдаем. Кто умный, кто хочет подняться – даем денег, под крышу берем, помогаем. Нам же вигодно, чтобы он нам потом друг был. Вместе работать лучше, чем драться. Кто тупой, но сильный – тех берем в быки, тоже работа нужная. Их убивают, конечно. Факт. Но под нами гараздо меньше стали убивать, гараздо. Мы договариваться умеем. Это ваши – чуть что, и за ствол…