– Ох, Натка. Я ж не осуждаю, поверь. Мне нравится, что при вас стало… стал порядок. Только насколько это устойчиво? Вас же терпят, но не любят. Когда-нибудь перестанут терпеть. Подрастут те, кого вы подняли, и сметут вас?
Ринат усмехнулся.
– Ничего. Если мы их правильно поднимем – они нас не убьют. Ну, витеснят. Мы к тому времени в другие сферы уйдем, вот сейчас пытаемса в строительство зайти. В банки. В транспорте вообще уже все наши, сама знаешь. Так что пусть растут, все равно им за нами не угнаться. Мы – торговцы от природы, деловые люди по характеру. Бизьнесьмены… не люблю это слово. А вы… они – работники. Нам – командовать, вам – работать. Что плохого, не панимаю?
Нелька вздохнула:
– Просто не любят люди, когда ими чужие командуют. Ладно, Натик, чего мы, в самом деле. Как будто поговорить не о чем.
– Ну так – животрепещущая тема, да? Слушай, подожди сэкунду, я посмотрю, что там Диночка делает. Долго что-то.
– Ничего не долго, – Дина раздвинула занавески в дверном проеме. – Стол готов давно, просто не хотела вам мешать. Пойдем, Нелечка, я тебе ванную покажу.
Ринатик захохотал:
– Ага! А то заблудишся, как в тот раз!
– У вас заблудишься, пожалуй! – весело огрызнулась Нелька. – В Эрмитаже – и то комнат меньше!
Хозяин засиял от гордости:
– Всего-то две квартиры, о чем говоришь, а? Вот я выше квартиру куплю, второй этаж сделаю – тогда будет Эрмитаж! А пока… канура сабачья, только большая. Все, девочки, давайте мыть руки – и за стол!
***
– Знаю я про твои дела, в целом. Весь город говорит. Ну ты учудила, Рыжая. Я когда услышал – нэ поверил, честное слово.
Ринат неторопливо набивает трубку. За окнами кабинета – восходящая луна. Нелька раскинулась в притащенном из гостевой комнаты «мешке», наплевав на приличия: все свои.
– Ты мне скажи: это ты сама? Как-то очень уж… резко все. То ты его ганяла, как горного козла, и вдруг – любовники, семья, все дела. Странно как-то.
Нелька некоторое время не отвечает, просто лежит, закрыв глаза. Как хорошо… Наконец она разлепляет губы:
– Сама, Ринат. Ну, почти сама. Он меня шантажировать пытался, дурак…
Мужчина резко вскидывается, но девушка в кресле так безмятежно-спокойна, что он снова расслабляется.
– Точно дурак. Почему не сказала?
– Чтоб ты его не убил, – гостья блаженно улыбается. – Я в него уже тогда влюбилась, только не понимала. Ну, а тут поняла… он думал, что это он меня зажал и лапает, а я сначала испугалась – а потом взяла его за уши и показала, кто есть ху. Он про все свои грязные планы забыл в пять минут. Классный пацан, чего его рыбам скармливать?
– Ну ты скажешь, «классный», – Ринатик слегка морщится. – Что я его, не знаю, что ли? Бандюк малолетний. У Витька Лесного в банде на стреме стоял, пока они ларьки курочили. Но да, внимательный, сучок, и не ссыкливый. Витек говорил про него: «хитрый, как хохол, и наглый, как кацап». Большое будущее пацану предсказывал, говорил – сходит по первой, вернется настоящим вором. Если б Витек не сел, так и было бы. А ты говоришь, классный…
– А, «было бы» – не в счет, – Нелька легкомысленно отмахивается. – Не стал же… ни вором, ни быком. Умный парень, любопытный, смелый… честный, как ни странно. Ну, девчонок любит больше, чем надо – ну так это ж не преступление. Ему всего-то семнадцать… восемнадцать скоро, не нагулялся еще. Да и вообще, – она вдруг начинает громко ржать, Ринат смотрит на нее вопросительно. – Вообще… я по сравнению с ним… старая парижская проститутка…
Теперь хохочут оба: хозяин – укоризненно качая головой, гостья – беспечно болтая ногами в воздухе. Юбка сползла на живот, в полутьме белеет треугольничек трусиков.
Насмеявшись, Нелька спохватывается: опускает ноги и поправляет юбку, делая вид, что ничего не произошло. Подлая конструкция, как будто специально провоцирует задрать ляжки…
В воздухе распространяется мягкий запах табачного дыма. Вентиляция отрегулирована ровно так, чтобы получить в закрытом кабинете приятную и не режущую ноздри концентрацию. Девушка принюхивается:
– Хмм. Корица, яблоко… чернослив? И еще что-то, не могу опознать… Аа, ну конечно…
– Хочешь?
– Ээ… Ну, давай, от пары затяжек не откажусь. Надеюсь, не унесет с отвычки.
– Да брось ты. С чего тут уносить? Полграмма на закладку.
– Ну, знаешь… – Нелли принимает трубку, – бывает такая трава, что и меньше хватает.
– Не. Эта хорошая, прямо от поставщика. От меня, то есть, – Ринат ухмыляется. – Но не настолько хорошая, не бойся. Расслабляет хорошо, а прет в меру.
Девушка, не отвечая, затягивается. С видом гурманки, закрыв глаза, «катает» дым во рту, медленно выпускает между губ:
– Вкусно. Отличная смесь. И дурь почти не чувствуется.
Затягивается еще раз, потом еще. С неохотой возвращает трубку хозяину. В глазах возникает легкий-легкий, едва уловимый блеск.
Ринат тоже делает пару затяжек, но не таких жадных:
– Ну вот, Рыжая. Теперь выкладывай, зачем пришла. – он предостерегающе поднимает руку. – Только не надо тут дурочку изображать, да? Я еще у двери понял – ты по делу. Рассказывай теперь, я слушаю.
Нелька с некоторым трудом собирает стремительно разползшиеся мысли в кучу.
– Ыммм. Ну, в общем, Натка. Такая фигня… короче. Мне деньги нужны.
– Ну, деньги всем нужны, – непроницаемо замечает вдруг ставший неуловимо серьезным хозяин. – Канкретизируй.
– Так. Про сеструху я тебе рассказала?
– Нет еще.
– Дай еще затянуться. Мысли что-то спутались.
– Держи.
…пауза…
– В общем, что. Катька у меня дура. Рыжая блондинка, представь себе такой феномен. Она с Тиком… с Костей гуляла с зимы, еще когда мы с ним… не это… ну ты понял. Потом ей стукнула моча в голову, она Костю обдурила, и теперь от него беременна.
– Ничего так. – Ринат качает головой. – Попал пацан, реально.
Но Нелька отрицательно мотает головой:
– Не, в том-то и дело. Она же дура, говорю тебе. Она решила, что сама вообще все сделает. Сама родит, сама вырастит, вообще все сама. Мать-героиня на мою голову. Я бы тех, кто снял эту долбаную «Москву слезам не верит», перевешала бы.
– Таак. А работы у нее нет, само собой. Да? И на твою… кхм… зарплату вы вдвоем не проживете?
– Сто процентов. С ребенком – без шансов.
– А мать у тебя пенсионерка, нищая. Еще и ей надо помогать. Квартиры нет, специальности у сестры тоже нет. Я бы на твоем месте…
– Не хочет она аборт, Натка. В том-то и дело. Уперлась рогом, кричит – если заставите, повешусь. Ну вообрази идиотку?
– Эхх. Мне бы ее на полгода – сама бы на аборт просилась. Правда, вся жо… задница была бы в гармошку. А что – правда повесится?
Нелька оседает в кресле:
– Не знаю. Она может, в принципе. Тут такое дело, что рисковать нельзя.
– А в дурку ее на некоторое время отправить? – немедленно предлагает Ринат. – После аборта сразу? Там-то ей глупости делать нэ дадут.
– Натик, ну ты что? – ошарашенный взгляд в ответ. – После аборта – в дурку! Лучше прибить тогда просто, это добрее будет.
– Ну, не знаю. Ладно. – Ринат размышляет молча. Нелли успевает за это время утянуть со стола все еще дымящую трубку и сделать хорошую хапку: затяжкой это уже не назвать. Потом он раздумчиво выговаривает:
– Хочешь, угадаю, чего ты просишь? Чтобы я твоей сестре назначил пенсию. За один раз столько денег просить – ты испугаешься. Наверно, тысяч десять в месяц, да? Года на два, на три? Так? А потом вы постепенно отдавать будете?
Нелька молчит, растерянно и подавленно. Потом кивает.
– Всего это получится… на два года… тысяч двести пятьдесят, – продолжает размышлять вслух хозяин кабинета. – Нелька, это смешно.
Та уныло вздыхает.
– Ну, если нет… я и не рассчитывала особо, собственно. С чего бы вообще…
– Да нет, – Ринат раздраженно машет рукой. – Десять штук в месяц… четыреста баксов – да вообще не деньги. У меня одна заправка джипа пару штук стоит. Я бы дал без вопросов. Но! – жестом усаживая назад приподнявшуюся Нельку. – На ребенка этих денег вообще не хватит. Вы дурочки наивные, что ты, что твоя Катя. Знаешь, сколько сейчас одной «скорой» за приезд отстегивать надо? Штуку на бригаду, минимум, лучше – по полштуки на рыло. Не отстегнешь – в следующий раз они приедут, уже когда закапывать можно будет. У них база адресов с пометками, чтобы ты в курсе была. За каждый шприц, за каждый укол – отстегивай. Потом, квартиру надо приличную, с нормальной ванной, со стиральной машиной, в хорошем районе. Питание нормальное ребенку, с витаминами, с фруктами… Короче, Рыжая, я тебе скажу честно: я сейчас зарабатываю почти сто пятьдесят штук, но в месяц! Панимаешь? И я все равно боюсь, как мы ребенка будем растить. А ты хочешь – на двести пятьдесят жить два года. Ну что за детский сад, Нелька? Нельзя же так! Я тебя за умную девчонку всегда держал, а ты что!
