Если б мои руки не были заняты телом откровенно толстого Краснова, то я хлопнул бы себя по лбу. Точно, вот почему она показалось знакомой.

И все же Рус прав, я должен стать снова человеком. Мне было страшно. Я забрал жизни такого количества людей, что пожизненное заключение, окажись я на скамье подсудимых, мне обеспечено. Сначала было тяжело даже укусить человека, потом будучи совершенно не в адекватном состоянии я убил сверхов в квартире Риты, даже не знаю, сколько их было. А вот сегодня я хладнокровно из пистолета убил троих. Среди них, пусть почти случайно, но убил девушку. Что осталось от моих принципов? Что осталось от того человека, кем я был? Человека не осталось, я вампир. Моих грехов не искупит то, что я снова стану человеком, но хотя бы прекратятся охота и убийства.

— Стой, — я замер, не сразу сообразив, что Рус приказывает не мне.

Расширившиеся от страха глаза на бледном, заросшем неопрятной щетиной лице бомжа смотрели на двух живых и три трупа.

— Мужик — мужик, ну чего тебя ночью на кладбище понесло? — с мукой спросил Рус.

— Сегодня воскресенье, люди своих помянуть приходят, винца стаканчик оставят, бутербродик. Я выпью за упокой души, бутербродик съем, посплю между могилок, тут так тихо, — залепетал бомж, оправдываясь.

— Тихо говоришь? Это хорошо, что ты любишь тишину… — начал Рус окончательно перепугав мужика.

— Ребята, отпустите меня, я никому не скажу, родненькие, ну дайте еще пожить, — мужик бухнулся на колени и, кажется, даже заплакал.

Надо же, какая тяга к жизни.

— Тише — тише. Тебя как зовут?

— Ми-михаил. — запинаясь ответил тот.

— Значит так, Михаил. Если и дальше хочешь лежать между могилок, а не в одной могиле с этими — кивок на три трупа, — то вот тебе двести рублей и забудь, что видел.

— Да не надо денег! — замахал бомж руками, шустро отползая на коленях подальше от нас.

Я взял деньги у Руса и быстро догнал мужика. Склонившись к нему, приблизил хищную маску, в которую превратилось мое лицо:

— Возьми и не трепи языком. Иначе найду, — прорычал я, демонстрирую клыки.

Мужик подвывая, схватил две сотенных бумажки и с шустростью таракана, попавшего на свет, уполз на коленях. Шуршание и подвывания наконец затихли в дали. Жаль, что волнуясь о предстоящем деле, я забыл в логове темных капсулы со стиранием памяти, было бы куда проще.

— Ты чего его так запугал? А я если бы у него сердце отказало? — Рус болезненно реагировал на проявления моей клыкастой ипостаси.

— Зато если он по синиве проболтается, то веры ему будет меньше после того, как он упомянет клыки и прочее.

Затем мы с Русланом все же дотащили трупы до ямы, вырытой на месте свалки. Ветки, старые венки и пластиковые бутылки, после уборки в оградках своих близких стаскивали в кучи. Одну из них мы немного растащили и вырыли могилу, теперь закинув в нее тела, мы их закопали и снова перетащили мусор сверху. Может неидеальное прикрытие, но поездок с трупом в багажнике нам и в прошлый раз хватило.

— Дело сделано. К тому же теперь не придется искать Краснова. Катя может спать спокойно, — перекрестившись сказал Рус. — Нужно выпить. Ты как?

Я согласно кивнул. Очень уж все сумбурно получилось. Совесть все же гложет. Но Катя отомщена, а с бомжем даже забавно получилось.

В город мы въехали, когда уже стало светать. Стресс и неприветливое светило отупляли. Сейчас бы стакан рома и спать завалиться. Так, а куда Рус едет?

Мы петляли по узким улицам одного из индустриальных районов города. Друг слегка занервничал.

— Ты чего нервничаешь? С мужика свидетель аховой, а даже если инфа дойдет до ментов, то толку им с нее?

— Это да. Да я и не нервничаю, просто не могу найти нужное место.

Ой, чувствую, нас ждет та еще забегаловка. Дома вокруг непрезентабельные, асфальт присутствует только в виде потрескавшихся небольших «заплаток» на грунте. Хотя действительно, в пять утра найти приличное место непросто. Наконец Рус, уверенно свернул в какую-то подворотню и вышел из машины, заглушив двигатель. Справа тянулся старый кирпичный забор, прямо перед нами была стена здания без единого окна. И только слева куцые деревья, за которыми были видны подъезды жилых домов.

Я вышел следом, зевая так, что стал опасаться за собственную челюсть, как бы не вывихнуть. Что мы забыли во дворе этих хибар?

— Брат, тут такое дело. Мы решили, что тебе помочь нужно, — начал Рус каким-то извиняющимся тоном, от неожиданности я с глухим стуком захлопнул пасть.

— Ты чего? — с недоумением уставился на друга. — Ты о чем?

И что за «мы» такие, хотел я спросить, но тут как раз со стороны двора появилась высокая, широкоплеча фигура. Олег! Я уже по-новому оглянул место, где мы оказались. Да, баром тут и не пахнет, пахнет здесь скверно, предательством, западней.

— Привет, Артем. Я знаю, это непросто, но мы нашли людей, которые помогут тебе вылечиться, — сказал Олег.

Что еще за помощники такие? Нет, уж, и знать не хочу. Нужно сваливать. Но не успел я дернуться на выход. Как почувствовал болезненный толчок в плечо, и одновременно с хлопком первого выстрела в левый бок впилась еще одна стальная пчела. Я упал, едва не заскулив от боли и обиды. С трудом приняв боевую форму, опираясь на правую руку, начал вставать, ожидая в любую секунду еще одной пули. Двое молодых парней и мужчина постарше, увидев мое плачевное состояние, не стали тратить еще один патрон. Они приближались уверенной походкой. Эх, как жаль, что заметая следы, я не только собрал отстрелянные гильзы, но и выкинул пистолет. Так бы у меня был шанс забрать хотя б одного из скотов с собой, но без оружия, я сам скоро сдохну, не говоря уже о том, что б оказать достойное сопротивление в рукопашной.

— Вы что творите?! — взревел Олег.

Рус же не произнеся ни слова, воткнул мачете в шею ближайшего к нему человека. Как бы не было мне плохо, но жить хотелось. В отчаянном рывке я перемахнул не такую уж и маленькую стену раньше, чем кто-нибудь посмел меня остановить. Кажется, еще во время падения от боли я потерял сознание. Может оно и к лучшему, пули были все еще во мне, так что приземление, наверняка, было бы чудовищно болезненными. Судя по тому, что когда я открыл глаза, рядом никого не было, сознание вернулось ко мне спустя мгновения, а не минуты.

Я заворочался, пытаясь встать, скрипя зубами и плохо видя от слез, мне удалось подняться. Сердце билось в бешеном ритме, плечо словно поливали кипятком, а в бок вкручивали сверло, меня трясло, но кое-как я пытался убежать. В висках вместе с кровью билась мысль — «Только бы не потерять сознание, только бы не потерять сознание». Поняв, что моя способность передвигаться — чудо, которое не будет длиться вечно, я направился к мусорным бакам. Упав между ними и ограждением, я хотел достать телефон, но вырубился.

Открыл глаза. Тупо уставился на синее небо над головой с мягкими белыми облаками. Такое синее и до чего же красивое. Так тоскливо, что я не могу взлететь. Оно такое чистое и я хочу сбыть ближе к нему, почувствовать чистым и себя.

Сколько пролежал в оцепенении не знаю, но кто-то стал покусывать за палец. С трудом повернув голову, при этом ощутив приступ тошноты, покосился на здоровенную крысу, пробующую на зуб телефон и мою руку, все еще сжимающую его. Мысли текли вяло. Может съесть крысу? Не, жалко. Ай, ну хватит кусать, а то сам укушу. Животное словно учуяв проблеск жизни во мне, взглянуло черными глазами. Я вяло улыбнулся в ответ. Такой острой боли как раньше я не чувствовал, скорее онемение всей левой стороны тела и общую слабость. Непослушными пальцами, набрал номер Кайлеба. Что-то сказать, упорно не получалось. Язык казался излишне большим, во рту сухость, ой, меня сейчас стошнит. Но нет, даже на это я оказался не способен.

Наглый зверек потыкался мордочкой в мое лицо, куснул за мочку уха…

Старый корабль мотало в шторме, ливень хлестал по палубе, падая с неба. Волны старались не отставать от него — бросались на деревянный настил, выпрыгивая из моря.