Как ни интересно было знакомиться с культурными проявлениями адептов новой религии, Каледину пора было искать Тверинцева, чтобы устроиться на ночлег. Имя ответственного представителя их церкви здешним обитателям было знакомо, и один заросший густой бородой лагерный абориген направил Вадима по проспекту Аутодафе, упиравшемуся, естественно, в Костровую площадь, неподалеку от которой и обнаружилась штабная палатка слета. Она представляла собой желтый шатер довольно внушительных размеров, обвешанный по краям электрическими фонарями, питавшимися от единственного на весь лагерь электрогенератора. Мебели в шатре не было никакой. Несколько мужчин профессорского вида сидели здесь в круг на подушках и прихлебывали чай из металлических кружек. В одном из них Вадим узнал Тверинцева.

- А вот и мой гость явился! — весело произнес тот, узрев Каледина. — Присаживайтесь, молодой человек, познакомьтесь с идейными, так сказать, столпами нашей церкви!

«Идейные столпы» подвинулись и освободили Вадиму место на подушках напротив Тверинцева, после чего стали по очереди представляться. К удивлению Каледина, среди них оказалось несколько иностранцев, неплохо говорящих по-русски. Добрая половина оказалась докторами наук, в основном в области философии, но имелись также богословы и психологи. Самого Вадима Тверинцев представил как «молодого талантливого журналиста, интересующегося нашим учением». После недолгой церемонии представления присутствующие вернулись к прерванной беседе. Многие термины, употребляемые ими в разговоре, были Вадиму неизвестны, и суть споров осталась для него туманной, ясно было только, что церковью готовится какой-то эксперимент, который в случае успеха может стать сильным козырем во взаимоотношении людей с высшими силами. Беседа длилась еще около часа, после чего дискутирующие стали расходиться и Тверинцев смог дать Каледину некоторые пояснения.

- Вадим, вам только что повезло присутствовать на заседании Идеологического совета — высшего международного органа Антропоцентристской неогностической церкви. Как вы могли заметить, в него входят в основном ученые, причем из самых разных стран. Прежде они принадлежали к разным религиозным, мистическим и паранаучным течениям. В состав нашей церкви вошли и уфологи, и специалисты по паранормальным явлениям, и спиритисты, и религиозные деятели, начавшие сомневаться в основах своих религий. Никто из них не мешает другим, все занимаются интересными именно им делами, в том числе и здесь, в лагере, но объединяются для достижения общих для нашей церкви целей. В совет входят наиболее авторитетные представители всех этих направлений. В нашей церкви нет непререкаемых авторитетов, все важные вопросы решаются в процессе таких вот дискуссий.

- А о каком эксперименте они все сегодня говорили? — тут же задал вопрос Каледин.

- Помните, я рассказывал вам, что лучшим выходом для человечества стало бы появление новой высшей силы, родившейся от земной женщины? Раньше мы могли только мечтать об этом, но последние достижения биологической науки позволяют нам надеяться, что это может быть воплощено на практике. К нашей церкви примкнул великолепный генетик, готовый провести подобный эксперимент, а наш американский сторонник Ричард Стэйос выделил на это необходимые средства. Лабораторию для его проведения мы оборудовали неподалеку отсюда, в небольшом поселке Кесарево. Мы и слет-то собрали именно здесь с дальним прицелом, чтобы женщины, давшие согласие на участие в этом эксперименте, могли прибыть сюда, не привлекая ненужного внимания, и к началу эксперимента сумели адаптироваться к здешнему климату. Впрочем, лучше вам об этом расскажет сам наш генетик, Антонио Триллини, хотите, я вас с ним познакомлю?

Вадим, естественно, выразил горячее желание, и они с Тверинцевым отправились на улицу Казней египетских, где в одной из палаток квартировал недавно приехавший в Россию итальянский генетик.

Антонио оказался невысоким темноволосым человеком с жизнерадостными глазами. Общаясь с гостями, он положительно не мог усидеть на месте, во время речи постоянно жестикулировал, помогая, видимо, себе таким образом перевести особо сложные фразы с родного итальянского на недавно изученный им русский язык. Невзирая на сильный акцент, понять его было уже можно.

Представив Каледина и Триллини друг другу, Тверинцев перешел к сути дела:

- Антонио, наш новый друг Вадим в силу своей журналистской профессии весьма интересуется затеваемым нами экспериментом. Я уже рассказал ему как мог, но я в этом деле дилетант, не смог бы ты разъяснить ему суть эксперимента с научной точки зрения?

- Охотно объясню, — чуть улыбнулся Триллини. — Целью эксперимента является рождение у женщины, относящейся к биологическому виду Гомо Сапиенс, существа иной сути.

- Иной сути — то есть другого биологического вида? — тут же перебил его Вадим.

- Ну, мы все же не материалисты, чтобы рассматривать высшие силы в качестве биологического вида, — снова улыбнулся Антонио. — Мы можем лишь констатировать, что в определенных ситуациях, сутя по имеющимся сведениям, они способны вступать в некое подобие брачных отношений с человеческими женщинами, и в результате этих отношений на свет появляются дети, сочетающие в себе как некоторые людские черты, так и признаки принадлежности к высшим силам. Изо всех этих случаев доскональней всего исследовано рождение ребенка Иисуса у израильской девственницы Марии. Не скрою, что именно обстоятельства этого рождения сподвигли меня на проведение моего эксперимента. Наиболее важен здесь тот факт, что никакого физического контакта между девицей Марией и высшей силой при этом не было. Значит, не было и факта оплодотворения. То есть зачатие Иисуса было произведено искусственным способом. А раз так, имеется шанс повторить этот эксперимент, возможно даже в более широких масштабах.

- То есть вы намерены искусственно создать новую высшую силу?! — воскликнул пораженный Каледин. — Но, позвольте, искусственное воспроизводство особей без оплодотворения — это же клонирование! А клонирование людей законодательно запрещено и у вас в Италии, и у нас в России! Вряд ли вам удастся доказать, что клонировать вы собираетесь не женщину, а некую высшую силу!

- Вот также мне говорили и в Италии, — посмурнел Триллини. — Между тем в данном случае ни о каком клонировании речи не идет. Клонирование — это когда ядром неполовой клетки размножаемой особи искусственно заменяют ядро чужой яйцеклетки, каковая яйцеклетка потом и развивается в полноценную особь, но уже с новыми генетическими признаками. В моем эксперименте никакой чужой генетический материал в яйцеклетку не вводится. Вместо этого происходит партеногенез. Просто во время второго мейотического деления овоцита…

- Простите, чего?…

- Во время деления диплоидной женской половой клетки, которая порождает яйцеклетки, — сердито уточнил Триллини, — так вот, во время этого деления производится особая стимуляция будущей яйцеклетки, в результате чего гаплоидная поначалу яйцеклетка, не дожидаясь оплодотворения извне, начинает достраивать себе парные хромосомы. Вслед за этим такая яйцеклетка начинает делиться, то есть стартует процесс развития новой особи. Вообще говоря, партогенетическое размножение довольно широко распространено у насекомых, например, у пчел и тлей. У тлей при этом появляются на свет дочери, являющиеся полной генетической копией своих матерей. У пчел, наоборот, из неоплодотворенных яиц выводятся трутни, то есть самцы, а вот из оплодотворенных — самки. У более высокоорганизованных видов в нормальных условиях партеногенеза не бывает, но его легко можно вызвать с помощью внешнего воздействия, например, у земноводных. В последние годы удавалось успешно стимулировать к развитию неоплодотворенные яйцеклетки млекопитающих, в частности, кроликов, оставался последний шаг — добиться этого у людей…

На этих словах Триллини сделал намеренно долгую паузу.

- Вы хотите сказать, — произнес Вадим, что вам удалось…