- Ну, если это они из-за меня сюда заявятся, то мне с ними и встречаться, — зловеще вымолвил Петр. — Не беспокойтесь, Сергей Павлович, я им такую встречу устрою, что они по гроб жизни зарекутся сюда соваться!

Комиссия явилась в дом к Разломову только через две недели, видимо, шестеренки бюрократического механизма проворачивались не больно шустро. О ее приходе Сергей был оповещен загодя и, конечно, успел подготовиться: самолично вывез Василидиса за город в снятый деревенский дом и велел носа не казать из-за забора, спровадил Алешу в школу, дабы чего не ляпнул ненароком, проинструктировал всех трех обитавших в особняке женщин, чтобы не встревали, и уже перед самым приходом проверяющих отвел Петра в небольшую внутреннюю комнату без окон, где тому и надлежало дать свое представление, после чего отправился встречать незваных гостей.

Комиссия, как оказалось, состояла из четырех человек: представительная дама из районного органа опеки, другая дама, делегированная районным отделом народного образования, милицейский полковник, привлеченный, видимо, для того, чтобы внушить почтение к комиссии даже такому видному бизнесмену, каким считался в Северном Разломов, наконец, плюгавый гражданин в очках, на поверку оказавшийся психиатром из Института имени Сербского. Последнего, похоже, привлекли для исследования психологического феномена мальчика, способного так подавлять психику брата, что тот сделался явным невротиком. Любой нормальный ребенок после встречи с подобной комиссией должен был бы немедленно раскаяться во всех своих проступках и выказать горячее желание немедля бежать учиться в школу во избежание худших последствий, но Петр Каменцев настолько отличался от нормальных детей, что комиссии оставалось только посочувствовать. Сергей мысленно так и сделал.

- Здравствуйте, Сергей Павлович, — обратилась к нему дама, возглавлявшая комиссию. — Вам, конечно, уже сообщали, по какому вопросу мы вас беспокоим. К нам поступил сигнал, что у вашего приемного сына Алексея имеется брат приблизительно его возраста, проживающий с ним в одном доме и оказывающий на Алексея негативное влияние. По нашим сведениям, никаких детей кроме Алексея, ни родных, ни приемных, у вас больше нет. Нам бы хотелось узнать, кто этот мальчик, на каких основаниях он проживает в вашем доме и почему не посещает школу?

- Дражайшая, эээ… как вас зовут? А, Валентина Георгиевна! Да, действительно, у меня в доме проживает мальчик Петр Каменцев двенадцати лет, сын моей домработницы. Никакой он, конечно, Алеше не брат, но родом они из одного поселка, их матери давно дружат, и мальчики знакомы друг с другом буквально с пеленок. Возможно, поэтому Алеша воспринимает Петю как своего брата.

- Понятно, мальчик проживает с матерью, — кивнула дама, — но почему все же он не посещает школу? К тому же, мы опросили некоторых ваших соседей, и по их утверждениям, ни они, ни их дети не знакомы ни с одним мальчиком из вашего дома, кроме вашего сына Алеши. Вы что, держите Петю взаперти? Нам хотелось бы ознакомиться, в каких условиях проживает мальчик, и побеседовать с ним самим, чтобы быть уверенными, что вы его не эксплуатируете и не запрещаете ему посещать школу.

- Боюсь, вы плохо представляете, с кем собираетесь иметь дело, — с плохо скрываемым злорадством произнес Разломов. Если Петр вдруг появится в местной школе, то через час там не останется ни одного другого ученика, а боюсь, что и ни одного учителя! Вам, конечно, уже донесли, что он подавляет волю Алеши, хотя мальчики, повторюсь, знакомы с самого раннего детства и никогда серьезно не ссорились. Он сидит взаперти только потому, что осознает свою ответственность и не желает создавать лишние проблемы другим людям. Он вообще, скажу вам, очень порядочный мальчик и никому специально не досаждает, если его не трогать. Вряд ли ему понравится ваше появление, а тем паче, ваше нескрываемое желание учинить ему допрос. Короче, я вас предупреждаю: последствия вашей встречи с Петром могут оказаться очень неприятными для вас самих и виноваты в этом тоже будете исключительно вы сами.

- Тем не менее, мы все же настаиваем на беседе с мальчиком, — холодно произнесла Валентина Георгиевна. — К вашему сведению, среди нас есть специалист по подростковой психике, — она кивком показала на психиатра. — Разрешите пройти!

- Тогда не смею вас задерживать! — ухмыльнулся Сергей, намеренно широко распахивая входную дверь. Он провел всю четверку к комнате, где сидел Петр, открыл дверь в нее, приглашая войти, но сам входить не стал. — Ну, что же, можете побеседовать с объектом вашего интереса, но помните, я вас предупреждал! — произнес он, затворяя за ними дверь.

Войдя в тускло освещенную комнату, члены комиссии увидели подростка, вольготно рассевшегося в кресле, стоявшем у противоположной от входа стены. Петр был одет во все черное, такие же черные волосы полностью закрывали его лицо, его согнутая в колене левая нога ступней упиралась в бедро правой.

- Ну что, присаживайтесь, гости дорогие! — издевательским тоном произнес он, указывая на три стула, сиротливо притулившихся у стены. Другой мебели в комнате не было. — А кому места не хватило, может и постоять, правда, гражданин полковник?

Полковник милиции Козинцев нахмурился, но промолчал. По роду службы ему часто приходилось сталкиваться с такими развязными, невоспитанными пацанами, и он умел ставить их на место, но сейчас что-то его тревожило. Какая-то зловещая, черная энергия исходила от этого паренька, заполняя все небольшое помещение. Козинцев встал у стены рядом с дверью, предоставляя возможность начать разговор главе комиссии.

Дамы тоже чувствовали себя как-то неуютно рядом с этим малолетним нахалом, но долг прежде всего. Валентина Георгиевна решилась задать вопрос:

- Петя… тебя ведь Петя зовут? Мы пришли сюда, чтобы посмотреть на тебя, побеседовать, выяснить, как ты здесь живешь, как к тебе относятся взрослые, почему ты все время сидишь взаперти и не посещаешь школу. Ты можешь на это ответить? И кстати, почему ты скрываешь свое лицо?

- А вы до сих пор не поняли?! — вымолвил Петр, нарочито величественным движением убирая волосы с лица. На женщин уставились два горящих кроваво-красных глаза. Лицо парня оказалось серым и бугристым, а нос до того приплюснутым, что создавал впечатление свиного пятачка. Чудовище зловеще осклабилось:

- Значит, посмотреть на меня пришли… Ну так смотрите!!! Очень хорошо смотрите, чтобы на всю оставшуюся жизнь запомнить!

Петр сделал движение, словно хотел встать из кресла. Дамы от увиденного дружно повалились в обморок, полковник принялся судорожно расстегивать кобуру и извлек из нее пистолет, спешно приводя его в боевое состояние.

- Ты в кого это стрелять собрался, дорогой? В меня, что ли? Или все же в себя? — ужасный взгляд монстра уперлся прямо в лицо Козинцева, и тот вдруг с ужасом почувствовал, как его правая рука помимо его воли полезла вверх и приставила дуло пистолета прямо к его собственному виску. Козинцев сделал волевое усилие, чтобы опустить руку, но тщетно — его конечности больше ему не подчинялись.

- Ну что, может, нажать на спуск? — ехидно вопросил Петр, и сознание полковника помутилось.

Теперь Петр обратил внимание на последнего оставшегося оппонента:

- А ты кто такой будешь?

Мужчина с трудом подавил желание немедля вскочить и выбежать за дверь.

- Я психиатр, доктор наук, работаю в Институте имени Сербского… Петя, я понимаю, что тебе неприятно наше здесь присутствие, но пожалуйста, пойми и нас… К нам поступили сведения, что общение с тобой довело до невроза твоего брата Алешу… или он тебе не брат, а близкий друг, да? Мне просто хотелось задать тебе несколько вопросов по этому поводу…

- Исследовать, значит, меня пришел, вопросы задавать… — интонация Петра была теперь настолько язвительной, что казалось, с языка его стекает змеиный яд. — А кто ты такой, чтобы меня допрашивать? Я тебя сюда звал?! Значит, по-твоему, Алешка из-за меня свихнулся, а не из-за тех мудаков, с которыми он в своей церкви общался?! И меня ты, может, тоже психом считаешь, раз изучать пришел?!! Вот я тебя сейчас заставлю на четвереньках бегать и лаять по-собачьи, тогда посмотрим, кто из нас псих! И лаять будешь до конца своей жизни! А если еще кто из ваших меня донимать станет, так я тогда сам к вам заявлюсь, и будет у вас не Институт имени Сербского, а собачья свора имени Сербского!!!