Станция метро «Парк культуры» (радиальная)

Когда выяснилась причина, Сталин тут же приказал торжественное открытие метрополитена с 1 мая 1935 года, как намечалось, перенести на две недели позже. При этом вождь указал пальцем на Генриха Ягоду и раздраженно заметил:

– Вот что бывает из-за маленького недосмотра. Полчаса – и две недели!..

Приказ Сталина был исполнен в срок, и 15 мая 1935 года, в 7 часов утра, московский метрополитен открылся для пассажиров. Началось «движение поездов от станции „Сокольники“ до „Охотного ряда“». Составы следовали с интервалом в пять минут. От «Охотного ряда» метропоезда шли по разветвленной ветке до «Парка культуры» и станции «Смоленская».

Недолго продержался на своем высоком посту Генрих Ягода. В апреле 1937 года его арестовали. Как сообщил бывший секретарь Ягоды, в кабинете главы НКВД находился особый, ни для кого не доступный, шкаф. В нем хранились различные яды.

С молодости Ягода питал к ним патологическую любовь и научился умело ими пользоваться. Есть предположение, что, даже занимая высокий пост главы НКВД, для устранения неугодных людей он использовал яды. Конечно, не самолично, а с помощью своих агентов.

Бывший фармацевт был, как и многие его жертвы, уничтожен в застенках.

Новым главой НКВД стал Николай Ежов. Из-за почти карликового роста в народе он получил прозвище «маленький» или «малютка нарком».

Конечно, так его называли шепотом или мысленно. Уж больно грозным и коварным оказался «малютка». Поговаривали, что Ежов обожал стрелять из пистолетов и лазить по всяким подземельям.

Н. И. Ежов

Безопасности метрополитена он уделял не меньше внимания, чем его предшественник Ягода, и тоже не раз самолично спускался в Москву подземную. Но Ежова интересовала не только безопасность грандиозного транспортного строительства. «Маленький нарком» знал о многих тайнах московских подземелий, но не делился ими даже с ближайшим окружением.

Бывало, он принимал у себя в кабинете каких-то странных личностей, беседовал с ними с глазу на глаз, а потом вдруг вызывал охрану и отправлялся в московское подземелье. Что он там выискивал – наверное, знали только телохранители. Но они умели молчать. А те, с кем он беседовал тет-а-тет, куда-то исчезали.

Незадолго до открытия в сентябре 1938 года нового участка метрополитена «Площадь Свердлова» – «Сокольники» Николай Ежов в очередной раз отправился в московское подземелье. Официально – для очередной проверки системы безопасности новой транспортной линии. Но в НКВД, как и в других организациях, тоже существовал «его величество слух». Многие из его окружения поговаривали, будто Ежова манили в подземелья не одни лишь государственные интересы.

Станция метро «Сокольники»

Но какие? Искал сокровища? Занимался созданием секретных объектов? А может, совершал нечто мистическое?

И убежденные атеисты порой попадают во власть мистики… Особенно – во мраке подземелья.

Как ни внимательны были сопровождавшие наркома – недоглядели. Больно мал и прыток оказался Николай Ежов. Проморгали его и проводники, и личная охрана. Закатился куда-то в темень главный чекист. Ни шагов, ни крика о помощи…

Л. П. Берия

Кинулись чекисты искать и каждую пядь подземелья фонариками просвечивать, а «маленького наркома» нет нигде.

Сообщили наверх. Конечно, самого товарища Сталина побоялись беспокоить. Доложили о случившемся заместителю наркома внутренних дел Берии. Лаврентий Павлович только недавно был переведен в Москву на эту должность, но уже пользовался непререкаемым авторитетом у столичных чекистов.

Узнав о случившемся, Берия грустно улыбнулся. Потом обвел взглядом своих сотрудников и, как обычно, тихо и добродушно пообещал:

– Не найдете через час наркома – сами останетесь в московском подземелье… Живыми или мертвыми…

Вскоре отыскался Ежов. Мокрый, чумазый, но все же бодрый и невредимый. В руке он держал свой любимый «вальтер», который спрятал в кобуру лишь когда вышел на белый свет.

Обратили внимание чекисты, что в глазах наркома – радость. Будто отыскал он заветное, долгожданное. Спрашивать побоялись.

А Ежов пальцем погрозил подчиненным и изрек:

– Узнает товарищ Сталин – раздавлю всех! Незачем его тревожить!..

Да разве от Иосифа Виссарионовича можно что-то скрыть? Зорок его взгляд из-за кремлевских стен.

Едва Ежов добрался до своего кабинета, не успел переодеться и отмыть подземельную грязь, – как телефонный звонок… от самого.

– Немедленно явиться!

Тут уж не до умывания и переодевания. Вскочил нарком в машину и давай оттирать грязь на руках, на лице, на одежде одеколоном.

Видно, не успел как следует очиститься. Вошел в кабинет к Сталину, а вождь уже совершает «круги недовольства» своей мягкой походкой.

– Ну, здравствуй, Минотавр Наркомович! Что забыл под землей? Решил строить метро, как товарищ Каганович? Или уголек добывать, как товарищ Стаханов? Так нет в подземельях Москвы угля…

Сталин поморщился от ядреного запаха одеколона и продолжил будто не с Ежовым, а сам с собой разговаривать.

– Не поверю, если мне скажут, будто нарком внутренних дел хочет в московском лабиринте обосновать себе кабинет, чтобы туда ему, как Минотавру, доставляли… нет, не прекрасных юношей и девушек, а врагов народа…

Трехклассное образование Николая Ежова – сказалось. Он подумал, что Минотавр – какой-то еврей из бывшего окружения Ягоды или Троцкого, и от этой мысли побледнел, вобрал голову в плечи и сделался еще меньше ростом.

Заиграли веселые искорки в глазах вождя.

Ну как над таким не позабавиться?

Взглянул Сталин поверх головы наркома и задумчиво добавил:

– А может, товарищ Ежов ищет «золотую кассу» белой армии, которую не успели отправить из Москвы в восемнадцатом? Конечно, товарищ Ежов делает это, чтобы золото, собранное московскими буржуями для поддержки контрреволюции, стало достоянием народа… Не так ли?..

Чем закончился тогда разговор вождя с наркомом – неизвестно.

Однако вскоре после этого робко поползли слухи и в Кремле, и на Лубянке, будто Ежов в тридцать седьмом году лично допрашивал одного бывшего белогвардейца. Этого офицера выловили в подземелье где-то в районе Театральной площади.

Помощники наркома недоумевали: почему каким-то ротмистром царской армии занялся сам товарищ Ежов? Да еще при этом наедине?

Такого в практике не бывало. «Маленький нарком» побаивался оставаться один на один с арестованными.

Допрос закончился выстрелом. Когда секретарь и дежурный по приемной вбежали в кабинет, белогвардеец лежал на полу с простреленной головой.

– Оформить как нападение арестованного на следователя, – приказал Ежов.

Исполнили беспрекословно. Однако слухи о том, что убитый ротмистр знал, где в московском подземелье спрятана так называемая «золотая касса», собранная состоятельными жителями Первопрестольной в помощь белой армии, – схоронить не удалось.

Сумел ли «маленький нарком» добыть сокровища?

После его ареста в архивах Лубянки осталось 11 томов уголовного дела по обвинению Николая Ежова. Но в них даже не упоминается о пресловутой «золотой кассе».

Обыски в его кабинете и на квартире не обнаружили никаких сокровищ. Зато подтвердилась страсть Ежова к оружию.

В рапорте от 11 апреля 1939 года капитана государственной безопасности Щепилова сообщалось: «Докладываю о некоторых фактах, обнаружившихся при производстве обыска в квартире арестованного по ордеру № 2950 от 10 апреля 1939 года Ежова Николая Ивановича в Кремле: