К началу XX века подобная практика и методика исцеления, возможно, были забыты, лишились своих знатоков и сторонников. И все же подземелья и в наше время не утратили своей опасной и полезной загадочности.

Никто не знает, сколько их было на Руси. Чем древней и многолюдней город, тем больше насчитывается в его истории юродивых.

Эти люди отказывались от всевозможных благ и удобств, родственных отношений. Их называли пророками, обличителями, утешителями, совестью земли Русской. А главное, – что по общепризнанным понятиям юродивые являлись Божьими людьми.

Протоиерей Г. Нефедов в своей статье писал о них: «Живя среди общества, юродивые сознательно исключали себя из него.

…Они терпели самые обидные упреки в безумии, презрение и поношения. Но такими странными они были во внешней жизни. В душе же, наедине, они были более разумными по отношению к тем, кто считал их безумными.

…Святое юродство чаще всего возникает в такое время, когда общественное сознание не воспринимает положительные примеры нравственных законов и способно бывает обратиться к доброделанию через отвращение от порока, через обнаружение пагубности страстей. Подвиг святого юродства – это не личный подвиг, а социальный. Он предполагает глубокое понимание жизни и глубочайшее нравственное самообладание.

…Юродивые как носители божественной благодати, стремившиеся под личиной юродства к осуществлению христианских идеалов, не укрылись от людского внимания и благоговения. Их странными речами и поступками не только соблазнялись, но видели в них особенный, таинственно-пророческий смысл. Память о них, как великих угодниках Божиих, тайных молитвенниках за грешный мир, переходила из рода в род, из поколения в поколение».

В большинстве преданий о юродивых Первопрестольной упоминается о их связи с московскими подземельями.

Понятно, что там они скрывались от непогоды, от гонений властей, от злых насмешек, а порой и издевательств обывателей. Во мраке подземелий юродивые оставались как бы один на один с Богом, читали молитвы, о чем-то спрашивали Всевышнего, пытались увидеть и услышать знамения, тайные знаки, ответы на свои вопросы.

Но было в общении юродивых с московскими подземельями что-то еще недоступное пониманию обычных людей.

Жителям Первопрестольной – и «сильным мира сего», и нищим – от юродивых нужны были прежде всего конкретные предсказания: начнется ли война, мор, засуха, пожары, выздоровеет ли близкий человек или скончается в ближайшее время, сколько лет простоит дом или церковь и т. д.

Нередко для предсказаний очень важных событий юродивые вначале поднимались на самое высокое здание Москвы (как правило, колокольню), а потом спускались в подземелье. Что они делали во тьме, лишь с одной свечой в руках, никто не знал. Иногда такое пребывание в подземелье длилось пару часов, иногда – несколько дней.

В московских преданиях упоминается, как во времена вражеских набегов юродивые уводили в подземелья детей, немощных стариков и женщин, тем самым спасая их от гибели и рабства. «И сохранит тьма тела и души от поганых», – предрекал один московский юродивый, имя которого предание не сохранило.

Несколько веков полон, захват и продажа людей в рабство были одним из опаснейших явлений для Руси. Трудно подсчитать, сколько их погибло на невольничьих путях или навсегда осталось рабами в дальних странах.

С XIII по XVII век такая участь постигла приблизительно каждого восьмого русского.

Известный историк Василий Ключевский писал о набегах крымских татар в XVI столетии: «Избегая речных переправ, они выбирали пути по водоразделам; главным из их путей к Москве был Муравский шлях, шедший от Перекопа до Тулы между верховьями рек двух бассейнов, Днепра и Северного Донца.

Ключевский В. О.

Скрывая свое движение от московских степных разъездов, татары крались по лощинам и оврагам, ночью не разводили огней и во все стороны рассылали ловких разведчиков. Так им удавалось незаметно подкрадываться к русским границам и делать страшные опустошения. Углубившись густой массой в населенную страну верст на сто, они поворачивали назад и, развернув от главного корпуса широкие крылья, сметали все на пути, сопровождая свое движение грабежом и пожарами, захватывая людей, скот, всякое ценное и удобопереносимое имущество. Это были обычные ежегодные набеги, когда татары налетали на Русь внезапно, отдельными стаями в несколько сотен или тысяч человек».

Конечно, и до набегов крымчаков русских людей захватывали и уводили в рабство. Невольничьи пути из Московской земли тянулись не только на юг, но и на запад, на восток к Волге, а иногда и на север, в Скандинавию. Но самый массовый полон русских шел от Первопрестольной по Ордынской дороге, через Серпухов, к печально известному шляху Муравскому.

Василий Ключевский подчеркивал, что главной добычей в набегах на Московские земли крымчаков был захват мальчиков и девочек: «Для этого они брали с собой ременные веревки, чтобы связывать пленников, и даже большие корзины, в которые сажали забранных детей.

Пленники продавались в Турцию и другие страны. Кафа была главным невольничьим рынком, где всегда можно было найти десятки тысяч пленников и пленниц из Польши, Литвы и Московии. Здесь их грузили на корабль и развозили в Константинополь, Анатолию и в другие края Европы, Азии и Африки. В XVI веке в городах по берегам Черного и Средиземного морей можно было встретить немало рабынь, которые укачивали хозяйских ребят польской и русской колыбельной песней».

Далее Ключевский отмечал, что в Крыму прислугой были только пленники. За свою строптивость и желание убежать выходцы из Московии ценились на рабовладельческих рынках ниже, чем польские и литовские полоняне.

«Выводя живой товар на рынок гуськом, целыми десятками, скованными за шею, продавцы громко кричали, что это рабы, самые свежие, простые, нехитрые, только что приведенные из народа королевского, польского, а не московского.

Пленные прибывали в Крым в таком количестве, что один еврей-меняла, по рассказу Михалона, сидя у единственных ворот Перекопии, которые вели в Крым, и видя нескончаемые вереницы пленных, туда проводимых из Польши, Литвы и Московии, спрашивал у Михалона, есть ли еще люди в тех странах или уже не осталось никого…»

Один из сподвижников крымского хана Махмед-Гирея заявил, что живой товар из Московии стоит дороже золота. Наверное, поэтому в первой половине XVI века так регулярно и настойчиво совершались опустошительные набеги на Русь.

По приблизительным подсчетам, только в 1525 году Махмед-Гирей и его брат, казанский хан, захватили в Московии и увели в рабство примерно 800 тысяч человек…

В XIV веке, во время захвата Москвы ханом Тохтамышем, один юродивый с Ордынки сумел спрятать в подземельях множество детей.

О том страшном набеге Николай Михайлович Карамзин писал: «Неприятель в остервенении своем убивал всех без разбора, граждан и монахов, жен и священников, юных девиц и дряхлых старцев…

Улица Ордынка. Современный вид

Обремененные добычею, утружденные злодействами, наполнив трупами город, они зажгли его и вышли отдыхать в поле, гоня перед собою толпы юных россиян, избранных ими в невольники. „Какими словами – говорят летописцы, – изобразим тогдашний вид Москвы? Сия многолюдная столица кипела прежде богатством и славою. В один день погибла ее красота, остались только дым, пепел, земля окровавленная, трупы и пустые, обгорелые церкви. Ужасное безмолвие смерти прерывалось одним глухим стоном некоторых страдальцев, иссеченных саблями татар, но еще не лишенных жизни и чувства…“»