Так же, как и о знаменитых людях той поры, об амулетах распускались всевозможные слухи и слагались легенды. От красочности преданий зависела и цена этих предметов.
Смерть в подземелье Кузнецкого моста
«Око Свист-скакуна» (если это был именно он) появился из долгого и таинственного небытия в нужное время, в нужном месте. Прекрасный фиолетовый самоцвет стал своеобразным любимцем и предметом зависти в светских салонах Санкт-Петербурга и Москвы. Его несколько раз перекупали, дарили, передавали по наследству, но никогда не ставили на кон.
Если верить преданиям, то в XVIII веке «Око Свист-скакуна» приносил удачу в игре императрицам Екатерине I, Анне Иоанновне и Елизавете Петровне. Его пытались купить знаменитые авантюристы Сен-Жермен и Казанова. Некоторое время таинственным самоцветом владели поэт и дипломат Антиох Кантемир, фаворит императрицы Елизаветы Алексей Разумовский, светлейший князь Григорий Потемкин, граф Николай Шереметев.
Конечно, это далеко не полный список владельцев «Ока Свист-скакуна» – «Фиолетовой удачи». Возбудив к себе интерес и любопытство в великосветских русских салонах, породив немало слухов, этот амулет исчез из поля зрения современников в начале XIX века…
С той поры об аметисте «Око Свист-скакуна» упоминалось лишь в одном московском предании: якобы камень спрятан в подземелье под бывшим ювелирным магазином на Кузнецком мосту, рядом с доходным домом Первого Российского страхового общества.
Поэт и дипломат Антиох Кантемир некоторое время владел самоцветом «Око Свист-скакуна»
Владелец магазина – ювелир, выиграв в карты огромные деньги, поклялся больше не ввязываться в азартные игры. А чтобы не было соблазна, положил «Око-Свист скакуна» в шкатулку и спрятал в подвале.
Светлейший князь Григорий Потемкин
Во время Первой мировой войны о легендарном аметисте услыхал московский шулер Саня Карабас. И вбил себе в голову, что надо обязательно добыть «Фиолетовую удачу». Стал собирать нужные сведения и о самоцвете, и о подземельях Кузнецкого моста.
Ювелирный магазин к тому времени закрылся, а пустующее помещение заколотили.
Опасаясь насмешек со стороны коллег, если дело не выгорит, Карабас отправился на поиски тайком от них. В помощники нанял себе одного забулдыгу с Сухаревки. Тот много лет провел в московских подземельях, разыскивая клады.
Раздобыв необходимые инструменты, охотники за «Фиолетовой удачей» отправились на Кузнецкий мост, к доходному дому Первого Российского страхового общества.
Бывший ювелирный магазин, по слухам, имел общий подвал с доходным домом.
Наверное, Карабас до этого выяснил, как проникнуть в подземелье и в каких коридорах искать легендарный аметист.
Но удачное начало еще не означает победу. Проникнуть в нужный подвал охотники за «Фиолетовой удачей» сумели, а вот назад уже не вернулись.
Спустя несколько месяцев Карабаса и его помощника обнаружили мертвыми в одном из переходов подземелья. Рядом валялась пустая шкатулка старинной работы. Кто-то уложил охотников за «Фиолетовой удачей» двумя револьверными выстрелами.
И снова – легендарный аметист?..
В девяностых годах прошлого столетия несколько московских казино посетила загадочная дама. Имени ее ни игроки, ни обслуживающий персонал не знали и не смогли выяснить. Женщина была модно и со вкусом одета и держалась уверенно. Из ее украшений привлекал внимание прекрасный аметист на золотой цепочке. Знатоки сразу определили, что это очень старое ювелирное изделие.
Одинокой незнакомке так везло в игре, что за ней пристально стали наблюдать служители казино. Однако ничего предосудительного не заметили. Правда, обратили внимание на то, что перед каждой игрой она поглаживала указательным пальцем свой фиолетовый самоцвет.
Удачливая незнакомка не долго посещала московские казино. Уехала ли она из столицы или ей наскучило играть? Был ли на незнакомке именно самоцвет «Око Свист-скакуна» или просто похожий на него аметист? На это даже самые проницательные завсегдатаи и служители казино не знают ответа.
Возможно, где-нибудь, когда-нибудь старинный амулет еще проявит себя…
Московский мастер Щелка
«Ознаменованный величием»
В 1462 году Московский великокняжеский престол занял двадцатидвухлетний Иван III. Именно ему первому русский народ даст многозначительное прозвище Грозный. Лишь почти век спустя так станут именовать и его внука и тезку – царя Ивана Васильевича.
22 января 1440 года – в день, когда появился на свет великий князь Иван III, – новгородский инок Симеон бился в истерике и пророчил: «Вижу младенца, ознаменованного величием: игумен Троицкой обители, Зиновий, крестил его, именуя Иоанном! Слава Москве: Иоанн победит князей и народы. Но горе нашей отчизне: Новгород падет к ногам Иоановым и не встанет!..»
А ведь прав оказался истеричный инок. Иван III действительно окажется победителем русских земель, талантливым государственным деятелем и полководцем. Он сумел присоединить к Московскому великому княжеству и Новгород с его обширными землями, и Тверское великое княжество, и Вятскую и многие другие земли. В 1480 году было окончательно свергнуто монголо-татарское иго.
Как говорили в те времена: «Русь распрямилась и свободным взором окидывала свои границы и владения».
Ум и талант Ивана III отнюдь не смягчали его суровый нрав. Так же, как и многие другие правители стран Средневековья, он безжалостно расправлялся с врагами: бросал в темницы, стриг в монахи, подвергал пыткам и казням тысячи именитых и незнатных людей.
Современники отмечали, что даже от его взгляда люди теряли дар речи и падали в обморок.
«Не хотим Иоанна!..»
Во время правления Ивана III боярско-купеческая верхушка Великого Новгорода, опасаясь потерять свое политическое и экономическое могущество, заключила договор с королем польским и великим князем литовским Казимиром IV. Согласно этому договору, Новгород со всеми своими землями должен был войти в состав Литовского государства.
В 1470 году, по свидетельству летописцев, страшные знамения потрясли жителей Новогорода: «… сильная буря сломила крест Софийской церкви, древние колокола в монастыре на Хутыне сами собою издавали печальный звук, кровь являлась на гробах…».
В труде «История государства Российского» Николай Михайлович Карамзин писал о тревожных событиях того времени в Великом Новгороде: «Вопреки древним обыкновениям и нравам славянским, которые уделяли женский пол от всякого участия в делах гражданских, жена гордая, честолюбивая, вдова бывшего посадника Исаака Борецкого, мать двух сыновей, уже взрослых, именем Марфа, предприняла решить судьбу отечества.
Хитрость, велеречие, знатность, богатство и роскошь доставили ей способ действовать на правительство. Народные чиновники сходились в ее великолепном, или по тогдашнему, чудном, доме пировать и советоваться о делах важных».
Далее Карамзин отмечал: «…недовольная всеобщим уважением и тем, что великий князь, в знак особенной милости, пожаловал ее сына Дмитрия в знатный чин боярина московского, сия гордая жена хотела освободить Новгород от власти Иоанновой и, по уверению летописцев, выйти замуж за какого-то вельможу литовского, чтобы вместе с ним господствовать именем Казимировым над своим отечеством.
…Ее сыновья, ласкатели, единомышленники, окруженные многочисленным сонмом людей подкупленных, явились на вече и торжественно сказали, что настало время управиться с Иоанном; что он не государь, а злодей их; что Великий Новгород есть сам себе властелин; что жители его суть вольные люди и не отчина князей Московских…»
