Мастера копатели в этот день выискивали места для будущих колодцев. С утра они привязывали к кисти правой руки алый лоскуток, а к левой – веревочку. Согласно поверью, это должно принести удачу. 8 июня им не полагалось рыть землю. А вот искать «водоносные участки» не возбранялось. Мало того, в этот день обязательно сопутствовало везение в таких поисках.

Федор Стратилат

Спозаранку сажали колодезники в мешок петуха и отправлялись обследовать местность. Чтобы выяснить, есть ли неглубоко под землей вода и стоит ли копать, выпускали петуха и приговаривали: «Ну-ка, смочи горло, смочи клюв, а то совсем охрип!.. Не отлынивай, а то Федор Стратилат накажет!..»

Считалось, что петух при этом обязательно остановится и начнет скрести когтями землю на том месте, где неглубоко есть вода.

Были у копателей колодцев и другие приметы. С высокого дерева кто-нибудь из них сбрасывал шелковую нитку, а остальные следили, куда она упадет и просили своего покровителя: «Федор Стратилат, помоги – укажи».

Якобы от его дуновения нитка опускалась туда, где надо рыть.

Первую пригоршню воды из нового колодца мастера плескали на четыре стороны и благодарили Федора Стратилата. Из второй пригоршни пили. А из третьей умывались.

Для поисков воды нередко применялись лозы, ветка дерева с развилкой.

Вечером 8 июня, после поисков, колодезникам разрешалось расслабиться. Они поднимали стаканы или кружки со спиртным и приговаривали: «Сколько одолею капель зелья, столько мне еще отрыть добрых колодцев!»

Однако не только профессиональные мастера делали колодцы. Многие русские святые, подвижники, странники, прежде чем создать свой скит, обитель, монастырь, обустраивали источник питьевой воды. При основании монастыря Сергий Радонежский самолично выкопал яму и «…внезапу источник велий явился… от негож вычерпают на всяку потребу монастырскую».

«…Загорелась церковь Всех Святых, и от того погорел весь город Москва – и посад, и Кремль, и Загорье, и Заречье. Была великая засуха, да зной…»

К сожалению, такие исторические записи появлялись почти каждый год. И чего только ни делали московские правители, чтобы уберечь город от огня.

Известный историк XIX века Николай Костомаров писал: «Москва, как известно, славилась многими историческими пожарами, губившими не только жилища, но и тысячи людей. Стоит припомнить пожар 1493 года, истребивший всю Москву и Кремль, славный пожар 1547 года, когда кроме строений, сгорело более двух тысяч народа; пожар 1591 года, доставивший Борису случай показать пред народом свою щедрость; пожары при Михаиле Федоровиче были так часты, что не обходилось без них ни одного месяца; иногда на них было такое плодородие, что они следовали один за другим каждую неделю и даже случалось, что в одну ночь Москва загоралась раза по два или по три.

Некоторые из этих пожаров были так опустошительны, что истребляли в один раз третью часть столицы».

В конце XV века великий князь Иван III, чтобы обезопасить Кремль от пожаров, повелел снести все строения на расстоянии 110 саженей (примерно 234 метра) от крепостных стен.

Работавших с огнем ремесленников насильно переселяли поближе к прудам и рекам.

Иван III основал в Москве пожарно-сторожевую охрану. В конце главных улиц были установлены заставы – решетчатые ворота. На ночь они запирались. С наступлением темноты москвичам разрешалось выходить на улицу лишь с фонарем. Тех, кто был замечен в поджоге, казнили. Великий князь запретил летом топить избы и бани и даже зажигать лучины.

Но и эти строгие меры мало помогали. Москве нужны были как можно больше водоемов и колодцев.

Самыми главными поставщиками воды для города стали реки Москва, Копытовка, Яуза, Пресненский и Хапиловский пруды.

В Кремле еще до XVI века были сооружены подземные ходы к реке и тайные колодцы. Но они потребовались не для борьбы с пожарами, а на случай вражеской осады.

Во времена царя Михаила Федоровича в Белом городе и на больших улицах Москвы появилось множество колодцев. С 1736 года даже в переулках города их сооружали по одному на каждые два двора.

По мнению некоторых исследователей, в Москве в начале XIX столетия уже насчитывалось более 4 тысяч колодцев. Глубина некоторых из них превышала 12 метров. Воду поднимали иногда блоками, но чаще воротами и «журавлями». Колодцы выкладывали бревнами, а над ними возводили будки, навесы, шатры.

Царь Михаил Федорович

Со временем большинство улиц Москвы перестраивались, и многие колодцы оказывались или на проезжей части или на месте, где собирались возводить новые здания. Такие колодцы засыпали строительным мусором и закрывали досками. Делалось это порой в спешке и некачественно. Ненадежное досчатое прикрытие вскоре сгнивало.

Немало зафиксировано случаев, когда в старые колодцы проваливались и конные повозки, и пешеходы.

В 1890 году в одном из переулков рядом с Кузнецким мостом едва не погиб крестьянин Василий Фролов. Его телега была нагружена дровами. Лошадь успела миновать опасное место, а под задними колесами телеги покрытые слоем земли доски проломились, и вся поклажа рухнула в заброшенный колодец.

Спустя 15 лет в такую же историю попал автомобилист. Случилось это неподалеку от Калужской заставы. Шофер почувствовал, что почва уходит из-под колес, и выскочил из машины. Ему повезло: автомобиль, проломив ненадежное прикрытие, двумя боковыми колесами завис над старым колодцем. Не прояви сноровку, шофер вывалился бы в глубокий колодец.

Кузнецкий мост. Современный вид

Примерно в те же годы в районе Чистых прудов провалился приезжий из Подмосковья. Однако ему удалось выбраться наверх без особых повреждений.

В двадцатых годах прошлого века на Моховой улице, перед приемной председателя ВЦИК Михаила Калинина, образовался провал в колодец. Его глубина была примерно 9 метров. И на этот раз обошлось без жертв.

Но бывали случаи, когда люди гибли. Старые москвичи рассказывали историю, как в одном из двориков в районе Маросейки не поладили между собой две соседки. Одна закричала: «Чтоб тебе провалиться на этом месте!» Другая не сдержалась и кинулась на обидчицу с воплем: «Сама провались!..»

Пожелания скандалисток исполнились. Обе тут же провалились в заброшенный колодец и погибли.

В Средние века главным орудием труда у копателей колодцев была сделанная из дуба лопата с железной оковкой. Использовали они в поисках воды лозы, деревянные и металлические щупы и даже чугунные сковородки.

Этот предмет домашнего обихода колодезники с заходом солнца клали на место предполагаемого раскопа. А утром проверяли: есть роса на сковороде – значит, вода неглубоко залегает. Если сковорода остается сухой – значит, не стоит копать.

Уже в XV–XVI веках в Москве существовало много слобод. Их жители, как правило, объединялись по профессиям. Так, в районе современной Таганской площади жили изготовители таганов – треножников для походных кухонь. На Поварской улице селились барские повара. В том месте, где расположены Котельническая набережная и Котельнический переулок, стояли дома изготовителей котлов. Были слободы: и Гончарная, и Плотничья, и Ружейная, и Кузнецкая, и Печатная, – почти обо всех о них осталась память в названиях московских улиц, проездов и переулков.

Таганская площадь. Современный вид