Дом на Котельнической набережной

Неподалеку от парка Сокольники есть Колодезная улица и Колодезный переулок. В этих местах когда-то проживали мастера «отыскивать добрую воду». Обычно артели колодезников составляли всего лишь 2–4 человека. Может, поэтому не было у них в Москве таких больших слобод, как у кузнецов, ткачей, каменщиков или оружейников.

Свои секреты мастерства колодезники тщательно оберегали. Поиски воды старались проводить без свидетелей. Землю копать начинали в темноте – остерегались сглаза случайных прохожих или зевак. А на колодезных срубах по завершению работ ставили свои особые, непонятные посторонним, знаки-обереги: чтобы «вода не портилась и не уходила».

Были у московских колодезников не только свои профессиональные секреты, но и предания.

Впервые об Измайловском острове упоминается в писцовой книге за 1571 год. Остров образован речками Серебрянка и Хоруговка.

До середины XVII века деревня Измайлово принадлежала боярину Никите Романову-Юрьеву. А в 1663 году она вместе с окрестными лесами стала вотчиной царя Алексея Михайловича.

Спустя 9 лет по его повелению в центре острова был воздвигнут Покровский собор. В документах того времени о строительстве собора говорится: «…сделать в старом селе Измайлове церковь каменную против образца соборныя церкви, что в Александровской слободе, без подклетов длиною меж стен девять сажен, поперечнику тож, а вышина церкви и алтаря как понадобится, да кругом той церкви сделать три ступени…»

По решению царя Алексея Михайловича одна часть измайловского леса была преобразована в сад, другая – в зверинец. Из многих стран сюда доставляли экзотических для России животных: львов, пантер, тигров, дикобразов, павлинов, китайских гусей, фазанов.

Покровский собор в Измайлово

Здесь находилось около 40 прудов. Некоторые из них были вырыты, некоторые появились благодаря построенным на реке Серебрянке плотинам.

В то же время в Измайлове появились чугунный и полотняный заводы, винокурни и мельницы.

Как писал известный москвовед Иван Злобин: «… выбрать место лучше было нельзя: здесь представлялись все удобства, по всем частям хозяйства, а также и для садоводства, которое впоследствии заняло в Измайловском хозяйстве весьма видное место…

Позади дворца, на северной стороне за прудом, насажен был Алексеем Михайловичем Виноградный сад, на пространстве версты, где разводились виноградные лозы, также росли разных сортов яблони, груши, сливы, вишни…»

Среди множества мастеров, появившихся в этой царской вотчине, был и старый колодезник Досифей.

Приближенные государя Алексея Михайловича интересовались, зачем на острове, где столько прудов и ручьев, рыть колодец? Царь отвечал то ли в шутку, то ли всерьез: это будет не простой колодец…

Приближенные недоумевали. Может, оттого и невзлюбили Досифея. А он, не обращая на это внимания, занимался своим делом.

От ступеней строящегося Покровского собора он отсчитал сто шагов. Там и велел копать. В предании, правда, не говорится, с какой стороны собора – ведь у него было три крыльца со ступенями.

Досифей со своей артелью завершил работу раньше, чем закончилось строительство храма. Прежде чем закрыть колодец дубовой крышкой, старик произнес своим товарищам:

– Ничего нет в мире вечного. Но колодец наш проживет тысячу лет. И вода в нем – столько же. И будет она спасением для многих людей от ран, хворей и кручины.

– Как же ты распознал, что суждено колодцу тысяча лет? – удивился один из артельщиков.

– Загляни в него, – ответил Досифей. – Если днем увидишь в колодезной воде небесную звезду, значит, уготована колодцу тысячелетняя судьба. Ибо сошлись в нем силы Неба, Земли и Воды. И силы эти будут передаваться людям.

Стал Досифей тихо приговаривать.

– Гляди, звезда, из недр земных. Гляди-сияй из тьмы бездонной…

Повторил так несколько раз, и артельщики и впрямь увидели в глубине колодца звезду.

Чудо да и только! Над головой – солнце, а в воде ночная небесная красавица отражается!

Пошла о том молва и по Измайловскому острову, и по всей Москве. Потянулись к колодцу люди. Всем хотелось испить из него воды. Видимо, действительно оказалась она чудодейственной, раз сам государь предложил Досифею большую награду.

Но гордый старик отказался.

– За свой труд я уже получил сполна. Лучше, великий государь, прикажи сбросить в колодец побольше серебра. Металл сей укрепляет чудодейственную силу воды, крепит разум и здоровье человека.

Алексей Михайлович исполнил просьбу Досифея. Случилось это якобы незадолго до смерти государя.

Ходила по Москве молва, будто, заболев, царь приказал доставить ему воды из «тысячелетнего колодца», но чьи-то недобрые руки зачерпнули воду совсем из другого.

После смерти Алексея Михайловича его приближенным не понравилось, что слишком много черного люда собирается у колодца Досифея. Порешили его завалить, а сруб разобрать. Так и сделали. Не осталось и следа о целебном источнике.

Но разве московских обывателей обманешь? Не придворные погубили «тысячелетний колодец», а сам Досифей «сокрыл» его до поры до времени от недобрых людей, заявляли они. Может, когда-нибудь он вернет колодец на прежнее место? И снова в нем сойдутся силы Неба, Земли и Воды. И люди увидят среди бела дня звезду.

Во многих уголках России, в странах Европы и Ближнего Востока мне доводилось слышать об этом легенды: «Колодцы людям не только помогают, но и мстят».

Так уже повелось издавна: чем для человека важнее какой-нибудь предмет, строение или объект природы, тем больше о нем слагалось преданий.

Перед стихийными бедствиями, голодом, мором, засухами, вражескими нашествиями вода в колодцах портится или вовсе уходит. Об этой старинной примете можно услышать во многих странах.

Согласно преданиям, во время набегов крымчаков в Москве, Ельце, Серпухове, Калуге внезапно пересыхали колодцы. И местные старики объявляли землякам: «Многострадальные источники предостерегают нас. Помните, как татарва гирейская, возвращаясь в Крым, портила наши колодцы? Как плевали и бросали в них дохлых коней и убитых полоненных людей?..»

Действительно, подобные случаи «порчи» колодцев крымчаками, при возвращении из очередного набега, совершались не раз. Конечно, воду никто не пил, если в ней оказывалась дохлая лошадь или убитый человек. Колодцы приходилось «лечить». Их вычищали, углубляли, рядом совершали молебен, крестный обход, кропили святой водой, а иногда бросали в него серебряный крестик или какой-нибудь оберег. А бывало, для «очищения» испоганенных колодцев приглашали колдунов или юродивых, и те произносили различные заклинания, плясали вокруг сруба или исступленно бились о них головой.

В 1547 году взбунтовалась Москва. 21 июня в городе вспыхнул пожар. Как отмечалось в летописи, «…загорелся храм Воздвижение честного креста за Неглимною на Арбатской улице на Острове. И бысть буря велика, и потече огнь, якоже молния, и пожар силен промче во един час…».

В тот день в Москве сгорело 25 тысяч домов, 250 церквей, погибло около 3 тысяч горожан. Это бедствие повлекло за собой другое. В Москве давно уже зрело недовольство посадских людей властью Глинских – родственников юного царя Ивана Васильевича.

Восставшие убили князя Юрия Глинского и несколько его родных и слуг.

В летописи упоминалось, что юный царь Иван IV был застигнут врасплох. Поэтому он был вынужден выслушать претензии и обиды посадских людей и пообещать им «произвести сыск и управу».

По Москве тогда ходили слухи, будто Глинские задумали погубить город. Они якобы вырывали сердца убитых людей, произносили над ними черные заклинания и швыряли в городские колодцы. Потом водой из этих источников окропляли московские улицы и дома.