Вот только от мнимой беды – попадал в настоящую. Каин давал беглецу на клочке бумаги схему подземелья, по которой якобы выберется тот в какой-нибудь укромный уголок Москвы. Но поверивший в сигнал «Под горочку – со свистом» оказывался либо в глубоком колодце, либо в лабиринте, откуда мог выбраться только сам Каин.

Через какое-то время Ванька находил в подземелье останки своих жертв и избавлял покойников от золота и серебра. При этом на стенах пещер оставлял нацарапанные ножом слова: «Под горочку – со свистом, скатился раб Божий…» Далее следовала воровская кличка погибшего.

Спустя многие годы эти, нацарапанные Ванькой Каином, слова еще встречались в подземельях Китай-города.

Когда знаменитый вор и сыщик был арестован, золота и серебра в его доме оказалось немного. На допросах он не раскрыл свои тайники в подземельях. Об одном из способов «добычи» драгоценных металлов Каином писал историк Г. В. Есипов: «Он уводил из-под караула арестантов, сбивал с них железа и отпускал на волю.

При ввозе неявленных товаров в таможне, если целовальники таможенные с командою останавливали товар, то Каин со своими солдатами нападал на целовальников, отбивал товар и давал средства купцу проехать через другую заставу и скрыться с товарами. Давал средства скрывать убийства, а беглых, не представляя в Приказ, за деньги отпускал. Ловил торгующих на Красной площади солдатских жен, объявлял им несуществующие указы, что товаром их запрещено торговать на Красной площади, отводил их к себе домой, здесь брал с них деньги и отпускал. Прикрывал своих товарищей-друзей, которые срывали с людей шапки и с пьяных обирали платье, и о других воровствах на них не доносил. Держал у себя в доме беглых всякого рода.

Под его покровительством тайно в трех домах „производились волочильные золотые и серебряные неуказанные мастерства“.

Для извлечения себе от этого дохода Каин по временам схватывал из этих фабрик работников и представлял их в Сыскной приказ под предлогом мелкого мошенничества; фабриканты из страха, что закроют их заведение, давали ему деньги и серебро натурою в слитках и золотую канитель…»

Конечно, Москву не удивить тем, что какой-то разбойник прячет сокровища в подземелье. Но когда по городу пошла молва, будто Каин оборудовал там собственную тюрьму и пытает там людей, всполошились и начальство, и криминальный мир.

От начальства кое-как Ванька «отбрехался-отговорился», а вот воровское общество такого не простило.

Не раз обиженные и недовольные пытались наказать Ваньку. Избивали, писали на него доносы, травили… – ничего не помогало. До поры до времени уворачивался Каин от любой беды.

Один из московских сыщиков собрал на него обличительные документы. Лишь за один год: «Иван Осипов по прозванию „Каин“ осматривал струги на Москве-реке для поимки беглых и беспаспортных. От хозяев этих стругов он получал большие деньги за „недосмотр“…. Мясникам Осипов разрешал на дому забивать скотину, что строго запрещено законом. За это брал с них деньги и мясо… Покрывал лесопромышленников, привозивших в Москву на продажу вырубленный лес из заповедной Государственной рощи… Скрывал пойманных с фальшивою монетою… Брал деньги с соляных целовальников за недонесение об обвесе ими мужиков солью…»

Конечно, это далеко не полный список деяний Каина всего за один год. Может быть, ретивый сыщик поведал и о других Ванькиных преступлениях. Но служитель закона внезапно исчез. Лишь через несколько лет останки его обнаружили в подземелье Китай-города. Одна рука сыщика была прикована цепями к каменной стене, на которой виднелась надпись: «Под горочку – со свистом, скатился раб Божий Антон»…

Умел Каин не только расправляться с неугодными ему людьми, но и втягивать в свои темные дела нужных ему чиновников. Не случайно, когда началось над ним судебное разбирательство, один из служителей юстиц-коллегии заявил: «Если на всю дать ход следствию по делу Осипова-Каина, то половину империи в железо надобно заковать…»

Неудивительно, что многие материалы, свидетельские показания, доносы на знаменитого сыщика-преступника исчезли.

Сколько бы еще сотворил Каин преступлений, – можно только гадать. Но терпению и властей, и криминального общества пришел конец.

Обозлилась братва на беспредел и собралась на сходку. Приняли решение: хана оборотню Ваньке! Но как его убрать? Осиновый кол под дых, нож под лопатку, удавку на шею?.. Нет, слишком легкая смерть для такой твари, посчитала сходка. «Пусть мучается столько времени, пока не вспомнит все имена погубленных им воров…»

В ту пору доживал свой век старик по прозвищу Воля.

От дел он отошел давно, однако по-прежнему пользовался авторитетом в преступном мире. Часто приезжали к нему воры и разбойники за советом, за помощью. Иногда просили рассудить их по заповедям Кудеяра в различных спорных вопросах.

Сколько лет старику и в какие годы начал он совершать свои лихие дела – никто не мог точно сказать. Зато было известно, что его кличка пошла от самого Петра Великого.

В молодости Воля со своей шайкой «держал» дорогу от Москвы до Клина. Однажды не сумел он уйти от погони, был схвачен и доставлен в Первопрестольную.

После пыток собрались его метить каленым железом. В те времена, помимо других наказаний, преступникам еще выжигали на лбу и на щеках слово «ВОР».

Когда началась эта экзекуция, явился государь Петр Алексеевич. Поглядел, послушал да и решил самолично метить разбойника. Любил он своими собственными руками и сапоги шить, и плотничать, и зубы выдирать, и, если надо, провинившихся кнутом наказывать.

Тогда почему-то еще не было «клеймицы» со словом «ВОР», а лишь отдельные буквы на металлических прутьях. Выбрал нужные буквы государь, накалил их в огне – и на лоб разбойнику.

Может, выпил в этот день Петр Алексеевич, может, по другой причине, только ошибка вышла: на лбу преступника оказалось выжжено «ВОН» вместо «ВОР».

Пока разбойник стонал от боли, государь размышлял вслух:

– Исправлять букву или пусть останется?..

Хоть и мучился Воля, а смекнул, что из ошибки выгоду извлечь можно. Даже боль от такой мысли приглушилась.

– Царь-государь!.. – прохрипел он. – А в просвещенной Гишпании да любой твоему сердцу Голландии есть давний обычай: ежели во время наказания там подобная ошибка выйдет – несчастного отпускают на волю!

Выпучил от изумления глаза Петр Алексеевич:

– Где ты, простой разбойник, выучился так складно говорить? Откуда узнал про гишпанские и голландские обычаи?

– Да мы тоже, царь-государь, не лыком шиты, познаем малость Божий мир. По свету гуляем да все примечаем!.. – бойко ответил разбойник.

Засмеялся государь:

– Знаю: врешь, каналья. Не клеймят злодеев ни в Гишпании, ни в Голландии. Но за то, что ловко сбрехал, – будь по-твоему. Коль на лбу теперь написано «ВОН», значит, вон отсюда! Гуляй, пока в другой раз не попадешься. Теперь тебя сразу опознать можно. Небось, отныне во всем государстве нашем одно такое клеймо.

Взвился от радости Воля, как лишился кандалов. Однако не побежал прочь, сдержался, глянул в бочку с водой на свое отражение и снова обратился к Петру Алексеевичу:

– Царь-батюшка! Раз помиловал – уважь меня, грешного! Исправь знак на лбу. Было «ВОН», а пусть станет «ВОЛЯ». Отпускаешь ведь на все четыре стороны. Волей дышать буду и хочу ее на лбу носить.

– Ишь ты!.. – опять удивился Петр Алексеевич. – Простой разбойник, а грамотный! Будь по-твоему, ежели снова помучиться захотел.

– Выдюжим, царь-государь! И не такое на Руси терпят!.. – бодро ответил Воля и подставил лоб.

Вернулся он к своим товарищам. Опять взялся за старое, стал «шалить» с кистенем и сабелькой на большой дороге.

Однако вскоре смекнул Воля: нет смысла ночь тревожить свистом, да темень пугать кистенем и сабелькой. Ведь теперь он самим государем меченый!..