Единственное, что хоть как-то помогало — эта старые способы лечения, которыми пользовались столетия назад. По ним целитель делился собственной жизненной энергией. Но этот процесс опасен, нужно правильно настроить свой организм, и долго передавать энергию нельзя. Они стали меняться через каждые десять минут. Это дало Малику какое-то время. Сколько можно будет так поддерживать его жизнь, они не знали

Как только они разобрались с очередностью, один из целителей подошел к Милене:

— Вы были с ним вечером?

— Да, — на ней не было лица. Губы побелели, второй отдыхающий целитель подскочил к ней и дал ей что-то выпить. Ей стало легче, губы снова стали краснеть, — да мы были вместе весь вечер после представления.

— Мы не можем понять, что с ним. Отравление исключили, болезнь мы не чувствуем. Он просто умирает. Было что-то необычное в его поведение, если ли вы что-то странное, чувствовали странные запахи? Что-нибудь в этот вечер отличалось от предыдущих?

— Нет… Разве что… Он сказал вроде, что его ужалили… Но это бред, я думаю мы бы знали, если в этой местности летают смертельные насекомые… Это же город.

— И все равно проверим. Где его ужалили?

— Его правая рука потянулась к шее, сбоку.

Целитель подошел к Малику и вместе со вторым свободным целителем они осмотрели шею. Там была небольшая припухлость:

— Нож.

Милена создала нож и дала целителю. Он сделал надрез. Потом острием что-то достал из ранки. Это было маленькое, миллиметра три в длину жало. Целитель положил жало в пробирку и на месте надреза в другую пробирку собрали немного крови. Тут же к ним подскочил Кален:

— Я мастер по зельям и противоядиям.

Целитель кивнул и отдал ему пробирки. И пошел менять своего коллегу.

Калену хватило десяти минут, чтобы выделить яд. Он ему был неизвестен. Пока он возился с ядом, прибыл известный сельский целитель, который был на ярмарке, закупал ингредиенты. Его разыскал и доставил Киреен. Он считался лучшим экспертам по ядовитым насекомым и животным. Осмотрев жало и яд, он так и не пришел к заключению, что это за насекомое. Противоядие пришлось создавать с нуля.

Через час совместной работы этого целителя и Калена, было создано противоядие. Его тут же влили в рот Малика и дали ему заглотнуть. Прошли минуты, эффекта не было. Кален проверил формулу, и все должно было быть верным. Он создал крысу, и ввел ей яд. Жар начался уже через три минуты. Он ввел противоядие. Спустя четыре минуты жар спал, и крыса мирно спала, набираясь сил. Кален поднял голову и взглянул на Малика. Оставалось лишь ждать.

Уже прошло больше восьми часов с момента введения противоядия, а Малику стало только хуже. Целителей уже было шесть и они сменяли друг друга каждые пять минут. По их прогнозам, жить Малику оставалось часов пять, не больше. В противоядие уже не верили.

В комнате было много народу, и целители прогнали все кроме жены. Киреен с Каленом в восьмой раз перепроверили противоядие. Оно должно было работать. Но не работало.

Кален оставил Киреена и пошел в комнату. Оставался лишь один шанс.

Кален мне рассказал все и посмотрел с надеждой. Я был ошарашен.

— Ему помочь уже ничего не может. Казраэль, он умирает, я попробовал все. Спасти его можешь только ты.

— Я не могу.

Он вскочил и уставился на меня. Потом сжал кулаки и резко вскрикнул:

— Что значит не можешь?!

Я проверил коридор, но всем было не до его истерики. Я вернулся в комнату:

— Я не могу. Кален есть закон запрещающий вмешиваться, когда игрок умирает. Я мог бы остановить летящую в него стрелу, мог бы вмешаться и дать ему сил, но помочь умирающему я бессилен.

— Нарушь закон! Пусть это даже выведет Малика из игры! Не важно, главное он выживет.

— Я не могу. Пока он официально не откажется от игры, я не могу. А он не в состоянии мыслить и говорить. Кален, наши законы — это законы вселенной. Я просто не смогу ему помочь.

Он рухнул на кровать.

— Кален вставай. Это не означает, что я не могу помочь тебе с противоядием, показывай, в чем дело.

Он продемонстрировал эксперимент на крысе. Воробушек поник головой:

— Кален ты молодец. Оно работает.

— Но Малику не легче.

— Потому что поздно… Крысе ты даешь противоядие сразу, как появляется жар. Ты же знаешь, разные противоядия действуют по-разному. Это похоже надо вводить во время определенного времени после начала симптомом не позже.

— А ты можешь его усилить?

— Нет, это будет запрещенным вмешательством. Знаю, иногда наши законы несправедливы…

Он сел на кровать и обхватил голову руками.

Я молчал… Но потом кое-что вспомнил. Когда то давно в шестом цикле я путешествовал по Арею с предком Малика. И мы были в болотах мурлоков…

— Кален, быстро вставай. Слушай внимательно, сам я этого сделать не могу, придется тебе. На севере Дурмара обитают мурлоки. В их болотах растет редкое растение, календра, похожа на камыш, но с противным запахом. Предок Малика рассказывал что оно усиливает любое противоядие. Оно может помочь. Я могу тебя перенести туда, но сорвать растение и добавить в зелье ты должен сам. Все понял?

Он кивнул. И мы исчезли.

На болотах было темно, но Казраэль сделал так, что стало светло как днем. Кален осмотрелся, но растения не видел. Воробушек взлетел и унесся куда-то. Потом вернулся:

— Я его не вижу… Может оно вымерло с тех пор.

Кален сел на землю. И начал думать. Он не мог верить, что растение вымерло, иначе эти поиски бессмысленны. Он начал размышлять, куда может исчезнуть растение. Вспоминал свои годы в деревни и рассказы местных крестьян. Потом встал:

— Казраэль четко опиши, само растение, условия в которых росло.

Воробей стал перечислять:

— Стебель высокий, листья у головки, стебель уходит в воду, какая-то головка, как у камыша торчит прямо из…

Кален рассмеялся перебивая воробья:

— Оно перед нами.

Я смотрел на воду и не видел календры. На воде были лишь непонятные цветки коричневого цвета и длинными лепестками…

— Кален, признаю, сглупил. Наверное, я их видел до раскрытия бутонов. В зелье используется корень. Нужно совсем чуть-чуть.

Но он как варвар выдрал цветок целиком, подумал и нарвал еще десяток. Повернулся, кивнул.

Мы переместились к нему в комнату.

— Хватит самого кончика, не переборщи, а то из противоядия сделаешь новый яд.

Он кивнул, смешал снова свое противоядие, добавил корень и побежал в комнату. Я обернулся мошкой и последовал за ним.

Он влил в горло Малику зелье. По глазам целителей я понял, что они уже не верят. В этой комнате лишь Милена смотрела на Калена с надеждой.

Через десять минут жар ушел, бред прекратился. Малик просто спал

Как только Малику стало лучше, Милена бросилась обнимать Калена. И только сейчас позволила себе расплакаться. Кален стоял смущенный, дружески похлопывая ее и не зная, что делать:

— Спасибо… Спасибо… — она постоянно это повторяла.

— Все позади, успокойся Милена, ты должна быть с ним.

Она кивнула, обернулась к Малику, потом повернулась к Калену. В воздухе возникла бумага. Потом Милена взглянула на Калена. Она сказала:

— Встань на одно колено.

Не понимая, что происходит, он послушался. Она положила руки ему на голову и начала говорить:

— Я, принцесса престола Эдвара, за особые заслуги нарекаю тебя герцогом Олейским, — когда она говорила, на бумаге возникал текст ее речи, — и передаю тебе и твоему роду во владение замок Олей и его земли.

Текст на бумаге перестал появляться. Милена взяла бумагу, протянула ее Калену и потребовала:

— Поклянись верности императорскому дому, династии Грейнов и императору Эммеуту Первому.