– Тьфу! – повторил процедуру Феликс. Потом был еще один шлепок.

– Какой же ты плевун! – злорадно прошептал Феликс.

И снова раздалось в полумраке палаты:

– Тьфу, тьфу, тьфу!

Феликс так увлекся оплевыванием, что ушел в дальнюю часть палаты и почти скрылся в темноте. И в этот миг Иван собрался с духом и сиганул в открытую дверь. Первое, что он почувствовал – как его обдало ярким светом. Затем перед глазами появились все контуры и линии коридора. К счастью, вокруг никого не было. Иван остановился и обернулся: страшное прошлое осталось позади шагах в двадцати, и оттуда, что было поистине удивительно, не выглядывал Феликс. "Неужто он ничего не заметил?" – подумал Иван, быстро свернул за угол и зашагал к полустеклянным дверям общего зала. И ощущал, словно шел во сне, а не наяву, часто вздрагивал от переживаний и ошибочно считал, что уже давно наступила глубокая ночь, хотя на кухне еще даже не начали готовить сегодняшний ужин.

Озорной коллектив синих пижам встретил Ивана полным равнодушием. Белые халаты тоже ничего не заподозрили. Парень сел на стул и попытался успокоиться.

Этой ночью Иван долго не мог заснуть. Он все думал и перематывал в голове прошедшие события – и всякий раз ему казалось, что все это было не реально, происходило не с ним, что он все это видел на экране того камерного, закрытого кинотеатра, где демонстрируют фильмы исключительно для внутреннего потребления. И мысль о нереальности прошедшего дня плавно и незаметно перерастала в мысль о нереальности вообще всей психиатрической лечебницы, а затем и Жанна, и ее удивительные взаимоотношения с министром торговли также оказывались под вопросом. "Нет, не может быть!" – вскрикивал Иван то ли вслух, то ли шепотом. Парень успокаивался на мгновение, наблюдая перед собой серый муар мерцающих точек, – а затем все те же мысли вновь заползали в голову. Иван барахтался в воспоминаниях и не мог из них выплыть. Его несло то по извилистому коридору клиники, то по кварталам однотипных многоэтажек, то по шикарным залам главного магазина страны – и нигде не было людей. Осталась лишь бескрайняя пустота размером с целый мир в толще вселенной.

И когда в палате включился свет и из хриплого динамика зазвучали бравурные аккорды дурацкой песенки, Иван все еще спал наяву. И только с появлением санитара, к счастью, это был не Феликс, парень заставил себя сконцентрироваться на простейших вещах реальности – той реальности, которая еще минуту назад казалась дурно сделанным, сновиденческим фильмом для закрытого показа чудаковатым людям.

Сразу после завтрака Ивана повели куда-то по коридору. Санитар ничего не объяснил, лишь буркнул: "Иди за мной и не отставай!" И когда на горизонте появилась знакомая дверь, Иван понял, что впереди его ждал Димитр. И, действительно, этот худощавый человек, как гордый ворон, стоял в желтом интерьере переговорной комнаты. Иван отчетливо заметил, что стол был передвинут и одного стула не хватало, но как ни силился – не мог вспомнить, о чем он говорил с полковником в прошлый раз.

– Итак, – без всякого приветствия начал Димитр, – уже прошло три дня, и я надеюсь, что ты подумал обо всем и наконец решил.

– Нет, я так и не решил, – сказал Иван, по-прежнему пребывая в тумане своей забывчивости. Парень знал, что предложение Димтра было по существу плохим, но детали издевательски ускользали от него.

– А кто будет решать за тебя? – спросил Димитр.

И уже не выдержав, Иван почти прокричал:

– По-моему, тут за меня решают все, кому не лень: что есть на завтрак, когда сходить в сортир, в котором часу лечь спать… И это все устроили, между прочим, вы! Вы!

– Ну, не совсем, – тихо сказал Димитр, сознавая, что Иван был прав. – Я тебе уже говорил, что именно благодаря мне с тобой случилось не самое худшее из возможного. Ведь был соблазн просто взять и устранить тебя физически…

– Уж лучше бы так! – воскликнул Иван.

Димитр покачал головой, словно хотел сказать, что Ивану не следовало так говорить.

– Что с Жанной? – резко спросил Иван.

– С ней все в порядке. Она рада и отлично проводит время с Николаем Александровичем, – спокойно ответил Димитр.

– Как?

– А вот так, молодой человек. Такова жизнь!

– Я вам не верю!

– Это ваше дело, верить или не верить моим словам, но я говорю правду. Конечно, иногда Жанна тебя вспоминает, но уже не так рьяно, как раньше. Все меняется, молодой человек. Жизнь течет своим чередом. И теперь Жанна о тебе мало волнуется. Ты остался почти один.

– Неправда! И, кроме того, обо мне волнуется моя мать! – вдруг вскричал Иван. И вместе со словом "мать" на него неожиданно нахлынул целый поток воспоминаний.

Димитр на мгновение растерялся, как будто и на него тоже самым непостижимым образом подействовало волшебное слово "мать". Но глупый Иван ничего не заметил.

– Так что ты надумал? – быстро проговорил Димитр, уводя разговор подальше от опасной черты. – Мое предложение все еще в силе.

Иван презрительно посмотрел на эсгэошника.

– Если я соглашусь, то что будет?… – произнес парень.

– Тебя посадят на скорый поезд, и ты благополучно отправишься в новую и счастливую жизнь.

– Почему счастливую?

– Потому что если ты не согласишься, то жизнь у тебя будет несчастливая.

Иван еще пристальнее и с еще большим презрением уставился на Димитра. Но тот даже не шелохнулся. И тогда Иван громче прежнего выкрикнул:

– А засуньте-ка этот счастливый билет на поезд себе в одно место!

– Не кричите так, – сказал Димитр. – Здесь очень не любят, когда пациенты буйствуют. Вдруг вас услышат санитары или врачи?

– А мне уже все равно!

– А вот мне, например, совсем не все равно.

– Да вы просто издеваетесь! Пришли сюда, чтобы поиздеваться!

Димитр как-то погрустнел, но все-таки спросил, хоть и не надеясь услышать от парня правильный ответ:

– Значит, ты отказываешься?

– Да, отказываюсь! – произнес Иван и тут же испугался той легкости, с которой была сказана эта фраза.

– Как знаешь. Это твое решение, – проговорил Димитр и отвернулся, чтобы нажать на кнопку звонка, которая располагалась на стене. Вскоре пришел санитар и увел Ивана. Полковник же направился в другую дверь, где был коридор для посетителей.

"Странно, что он еще не созрел! – думал по пути Димитр. – Что-то тут не так. Или психотропные таблетки так угнетающе на него подействовали?… Надо будет распорядиться, чтобы его подержали вдали от лекарств. И тогда попробовать еще раз. И, может, даже рассказать ему горькую правду…"

На этот раз конвоирующим санитаром оказался добрый усач. Он оценивающе посмотрел на Ивана и затем сказал:

– Иди в общий зал. Дорогу ты знаешь.

– А вы? – вдруг спросил парень.

– А я пойду пить кофе.

Иван растерялся и стоял как вкопанный, уставившись на санитара. И тот в конце концов сказал:

– Ну что, мне тебя отвести за ручку, как маленького?

– Нет, нет! – опомнился Иван. – Я пойду сам.

– Ну, так иди! И никуда не сворачивай! Хотя ты никуда свернуть и не сможешь…

И после такого напутствия Иван неторопливо зашагал по коридору. А санитар незаметно исчез за одной из ближайших дверей.

И снова, как после энцефалографии, Ивану казалось, что он возвращался через новые и ни разу не хоженые переулки коридорного лабиринта. И только когда увидел нишу с тумбочкой, за которой прятался от Феликса, вспомнил все. И насторожился, потому что впереди за углом взволнованно шумели голоса.

Иван аккуратно выглянул из-за стены. В коридоре стояли врачи и санитары, перегородив белыми халатами проход. Здесь даже находился главврач, который почему-то забыл накинуть свою ослепительно белую мантию и оттого выглядел, как черная ворона в курятнике.

– Почему меня проинформировали так поздно? – резко спросил главврач.

– Как выяснили, так сразу же и сообщили вам, – ответил кто-то.