– Вот и ты! – сказал Николай Александрович.

Полковник вынул из внутреннего кармана три фотографии и положил их на стол.

– Это Петровский Иван Сергеевич, – сказал Димитр. – Жанна с ним познакомилась на новогодней распродаже.

– Говоришь, что они познакомились на распродаже? На той самой? – проговорил министр, рассматривая снимки.

– Да, ваше превосходительство.

– Какое забавное совпадение! А ведь я тоже впервые увидел Жанну в тот знаменательный день. А предстал перед нею уже на застолье. Получается, что он меня опередил буквально на каких-то полчаса?

Димитр кивнул.

– Нужно было ее сразу звать на банкет, а не ждать, пока она пройдет через все этапы распродажи. Это была стратегическая ошибка.

– Но кто же знал, что все так обернется, – проговорил Димитр.

Николай Александрович заинтересовался той фотографией, на которой Иван был запечатлен крупно и с сентиментальным налетом задумчивости на лице.

– Он молодой, симпатичный. У Жанны хороший вкус и в этом вопросе тоже. Но мне, старику, с ним не тягаться… Его нужно срочно ликвидировать. Сделать так, чтобы Жанна о нем забыла, как об эфемерном, пусть и приятном сновидении.

Димитр наклонил голову, и Николаю Александровичу показалось, что полковник кивнул, всецело согласившись.

– Что же с ним сделать?… – вслух размышлял Николай Александрович. – Разыграть по нотам какой-нибудь несчастный случай? Пожалуй, да. Сбивание машиной не хочу – слишком безвкусно. А вот пырнувшие ножом грабители – в самое сердце, болезненно, как в замедленной съемке, как в красивом фильме. Назло Александру Федоровичу с его бестолковой безопасностью. О, да! Пусть будут грабители! Целая банда головорезов!…

Николай Александрович повернулся к Димитру в надежде услышать какую-нибудь одобрительную реплику, но тот стоял и молчал, рассматривая богато цветущие узоры ковра.

– О чем задумался, Димитр? – спросил министр.

Полковник поднял взгляд и проговорил в ответ:

– Да так, ни о чем. Но позвольте мне предложить вам другой вариант. Избавиться от возлюбленного Жанны можно иным, более цивилизованным способом.

– Что, не хочешь руки пачкать? – спросил Николай Александрович.

– Считаю, что наша корзина с грязным бельем и прачечная Александра Федоровича никак не должны знать друг о друге.

– Пожалуй, ты прав.

– Поэтому никаких бандитов и никакого кровопролития. Нам нужно не зрелище, а результат.

И вот наступила еще одна суббота. В этот день Иван и Жанна решили отправиться на ярмарку. Станция метро называлась "Выставочная": люди здесь шли по платформе быстро и резво и старались побыстрее выбраться наружу, посильнее оттолкнуть стеклянную дверь и тем самым впустить в подземелье еще одну порцию вкусного запаха – и оттого под железобетонным сводом пахло не только промасляными шпалами, но и пряными булочками.

Ароматная ярмарка размещалась на широкой площади. Разноцветные палатки и домики радовали глаз. Всюду слышались веселые голоса, и громко звучала бравурная музыка. Ярмарка шумела, подобно далекому, пещерному морю, бьющемуся о каменные стены и булькающему в полузатопленных гротах; ярмарка заманивала в свои пучины, в которых на прилавках лежали и блестели самые разнообразные и поразительные жемчужины.

– Последний раз я была здесь не знаю сколько лет назад, – сказала Жанна.

– Я тоже был давно, – произнес Иван. – И тогда все выглядело иначе: радостнее, ярче, везде толпились и толкались люди…

Рядом появилась группа подозрительных подростков – Иван, как только их увидел, сразу подумал: "Шайка!" К счастью они быстро затесались в толпу и больше на глаза не попадались.

– Ну, куда пойдем? – спросил Иван.

– А давай посмотрим, что там такое! – произнесла Жанна, указав на красно-белый полосатый тент, возле которого стояли исключительно женщины. Иван сразу же угадал, что там было: на раскладном столике лежали помады, флакончики, баночки и прочий косметический инвентарь. Жанна с минуту постояла у прилавка, но не найдя ничего стоящего, развернулась и сказала Ивану, который еще не успел заскучать:

– Пойдем дальше!

– Как, ты уже? – удивился Иван.

– Тут что-то не интересно, – ответила Жанна.

И они медленно зашагали по ярмарочному ряду, зигзагом виляя от палатки к палатке, изредка задерживаясь у того или иного прилавка, но так ни разу и не достав кошелек. Вскоре они вышли на площадь, вокруг которой размещались развлекательные павильоны. Здесь не было суетившихся торгашей, зато громко играла музыка, кричали зазывалы в клоунских одежах, и пахло чересчур настырным ароматом кофе от близлежащего кафе.

– Зайдем? – спросил Иван.

Девушка кивнула.

Заказав две чашки и запечатанный пакет круассанов, который стоил заметно дешевле, чем слоеные булочки местного изготовления, молодые люди уселись за дальний столик. Желтая ткань навеса, подсвеченная сверху яркими дневными лампами, окрашивала весь кафетерий осенней позолотой и внушала ощущение уюта, как будто посетители находились в широкой лоджии загородного особнячка.

– И как прошел твой вчерашний день? – спросил Иван.

– Да никак, – ответила Жанна. – Зашла я в ту контору, а мне сразу с порога и говорят: "Вы по объявлению о работе? Но у нас место уже занято – вы опоздали!" Для меня это было неожиданно. Да и не понравилась мне эта контора еще с порога: внутри вроде как отличные евроремонты, но атмосфера какая-то нездоровая. И направилась я на биржу труда. Вот, записалась на собеседование! Фирма, как мне сказали, хорошая; но я склонна не очень верить словам тех тетушек, что сидели в отделе соцопеки – им, похоже, на всех плевать.

– Да, тяжело тебе, – сказал Иван.

– Нет, это все милые цветочки: я изначально понимала, что поиск работы в нынешние времена – дело непростое. А вот где ягодки – так это у меня дома. И чего я больше всего боялось, случилось как раз вчера: мне мать устроила огромный такой скандал, как только узнала, что я не просто бросила министра окончательно и безвозвратно, но еще и уволилась из статистического агентства. Как же моя мать умеет портить настроение! Да и отец – тоже… Нет, не хочу об этом говорить!…

– Может быть, мне их вразумить? – спросил Иван.

– Нет, нет, не надо! – спешно ответила Жанна. Она до сих пор боялась привести домой Ивана и познакомить его с родителями.

Парень посмотрел на нее так пристально, что она все поняла, но пригласить к себе была снова не готова. "Может быть, завтра?" – подумалось ей. И она со стыдом вспомнила Иванову мать: то была спокойная и тихая женщина, в дела сына не вмешивалась и даже совсем ими не интересовалась, – не то, что ее вспыльчивая Лариса.

– Хорошо, что министр обо мне позабыл, – сказала Жанна, – и теперь я чувствую себя по-настоящему свободной. И, наверное, не надо мне было уходить с той работы, а всего лишь перевестись на другую должность в другой отдел…

Вокруг играла ненавязчивая музыка, шептались посетители, и было хорошо.

Отодвинув на край стола пустую чашку, Жанна сказала:

– Ну, пойдем.

И молодые люди встали и покинули приютившее их кафе.

На центральной площади стало многолюдно. Возле забавного клоуна собрались дети, появились продавцы сахарной ваты со своими жестяными тележками, гул толпы звучал громче и раскатистее – и воспоминания о прошлых ярмарках уже не казались Ивану столь далекими.

– Что будем делать теперь? – спросил парень.

– Развлекаться! – ответила Жанна. – Но сперва мне нужно в уборную. Интересно, где она здесь находится?

Немного поблуждав, они, наконец, заметили приделанную на столбе невзрачную надпись-стрелочку "ТУАЛЕТ", указывавшую на угрюмый проход. Пройдя по тесноватому коридору с кирпичными стенами, когда-то покрашенными белой краской, но теперь облезшими и потрескавшимися, они добрались до закутка, в котором стояли синие пластмассовые будки и пахло канализационными водами столь сильно, что пряные запахи ярмарки здесь не ночевали и не дневали.