Когда в трубке зазвучал голос Дрейка, Мейсон сказал:

— Пол, ты должен кое–что для меня сделать.

— Опять? — простонал Дрейк.

— Старик, ты еще и не принялся по–настоящему за работу.

— Ну, слушаю, — вздохнул детектив.

— Садись в машину, — начал Мейсон, — и поезжай на Западную Шестьдесят Девятую улицу. Вытащи этого Пита Митчелла из постели — только поделикатнее, чтобы он потом не заложил ни тебя, ни меня. Используй тот номер с глуповатым детективом, который слишком много болтает. Не спрашивай Митчелла ни о чем, пока сам ему все не расскажешь, понял? Скажешь, что ты детектив и что Джордж Белтер был застрелен вчера вечером в своем доме из револьвера, вроде бы приобретенного когда–то Митчеллом. Делай вид, будто считаешь, что этот револьвер по–прежнему у него, а произошла какая–то ошибка с номерами, и что ты только ради формальности интересуешься, что он делал около полуночи или немного позже. Спроси, у него ли этот револьвер, а если нет, то что он с ним сделал. Не забудь сам ему все рассказать, прежде чем начнешь задавать вопросы.

— Одним словом, я должен изображать настоящего кретина?

— Вот–вот, настоящего кретина. А потом тебя постигнет полная потеря памяти.

— Понял, — отозвался Дрейк. — Я должен устроить это дело так, чтобы подстраховаться?

— Устрой так, как я сказал, — произнес Мейсон усталым голосом. — Именно так, как я сказал, — повторил он.

Мейсон опустил трубку на рычаг. Скрип дверной ручки заставил его поднять глаза. В кабинет заглянула Делла Стрит, бледная, с расширившимися глазами. Закрыв за собой дверь, она подошла к шефу.

— Там ждет какой–то субъект. Говорит, что знает вас. Сказал, что его фамилия Драмм и что он из полицейского управления.

Дверь открылась, и за спиной Деллы появилась ухмыляющаяся физиономия. В этот ранний час выцветшие глаза Драмма казались совершенно лишенными жизни. Больше, чем когда–либо, он походил сейчас на бухгалтера, который минуту назад слез со своего высокого табурета, чтобы отыскать какую–то квитанцию.

— Прошу прощения за вторжение, — сказал он, — но я хотел бы покалякать с тобой, прежде чем ты успеешь выдумать какую–нибудь складную историйку.

Мейсон усмехнулся:

— Я уже успел привыкнуть к скверным манерам полиции.

— О, простите, — обиделся Драмм. — Я не настоящий полицейский, я сыскной агент, филер.

— Входи и садись, сыскной агент, — пригласил Мейсон.

— Ну и рабочий день у вас! — заметил Драмм. — Я искал тебя по всему городу и, наверное, так и не нашел бы, если бы случайно не заметил свет в твоей конторе.

— Не мог ты ничего заметить. Окна зашторены.

— Разве это важно? — Драмм снова ощерился в усмешке. — Я догадался, что ты здесь. Знаю, какой ты работящий.

— Может, хватит валять дурака? Сдается мне, ты заявился сюда по делам службы, а?

— Да как сказать… Скорее из любопытства. Такая уж у меня натура: если что–то заинтригует, сна лишусь, пока не разгадаю. Вот и теперь.. Ты приходишь ко мне, суешь в лапу немного мелочи, чтобы я выяснил в телефонной компании закрытый номер. Я еду, добываю тебе фамилию, адрес. Ты очень мило благодаришь меня… А вскоре тебя застают по этому адресу в обществе трупа и его жены. Тут поневоле задумаешься: случайно ли это?

— И к каким выводам ты пришел?

— Я бы не хотел гадать. Предпочитаю получить прямой ответ на свой вопрос.

— Ну, вот тебе ответ. Я был там по приглашению жены.

— Странно, что ты знаешь жену и не знаешь мужа.

— Правда? — В голосе Мейсона звучал сарказм. — Это и есть одна из опасных сторон адвокатской практики: жены то и дело обращаются за советом втайне от мужей. И крутись, как хочешь, чтобы их не подставить и самому не влипнуть.

Драмм не переставал усмехаться:

— Ты хочешь сказать, что это как раз один из таких случаев?

— Я ничего не хочу сказать.

Усмешка исчезла с лица Драмма. Он откинул голову назад и направил взгляд в потолок.

— Это становится интересным, — сказал он. — Жена приходит к адвокату, который славится умением вытягивать людей из передряг. Адвокат не знает домашнего номера мужа. Он берется за дело жены, и тут в руки ему попадает какой–то телефонный номер. Он устанавливает, что это как раз телефон мужа, и едет к нему. Полиция застает там адвоката, жену, а также труп мужа.

В голосе Мейсона зазвучали нетерпеливые нотки:

— Ты считаешь, что это куда–то приведет тебя, Сидней?

На губах Драмма снова появилась усмешка:

— Пусть дьявол меня заберет, если я знаю, Перри. Но я делаю успехи.

— Ну–ну, делай, — язвительно промолвил Мейсон. — Не забудь уведомить меня, если до чего–нибудь докопаешься.

Драмм встал со стула.

— Не волнуйся, ты узнаешь об этом в положенное время. — Он перевел взгляд с Мейсона на Деллу и обратно. — Как я понял, последняя фраза содержит намек, что я могу идти?

— Ты спешишь? Но ведь мы приходим в контору в три часа ночи специально для того, чтобы принимать приятелей, которым нравится развлекать нас вопросами. Не думаешь же ты, что мы приходим сюда в такое время работать?

Драмм смерил адвоката испытующим взглядом.

— Знаешь, Перри, если бы ты доверился мне, то, возможно, я смог бы тебе помочь. Но если ты намерен строить из себя идиота и вилять, я постараюсь разнюхать кое–что своими силами.

— О, я прекрасно понимаю — это твоя обязанность. У тебя своя профессия, у меня — своя.

— Это значит, что ты намерен темнить и дальше?

— Это значит, что если ты хочешь что–то знать, то узнавай сам.

— До свидания, Перри.

— До свидания, Сидней. Заскакивай как–нибудь.

— Не беспокойся, заскочу.

Сидней Драмм закрыл за собой дверь. Делла собралась было что–то сказать, но Мейсон жестом удержал ее.

— Откройте и взгляните, действительно ли он ушел.

Она направилась к двери, но та открылась сама собой, и в кабинет просунулась голова Сиднея Драмма. Он окинул взглядом Мейсона и Деллу, снова оскалившись в усмешке:

— Ладно, ладно. На этот раз я вправду ухожу.

— Мудрое решение, — ответил Мейсон. — До свидания.

Драмм снова закрыл за собой дверь кабинета. Через несколько секунд хлопнула дверь, ведущая в коридор.

Было четыре часа утра.

Перри Мейсон нахлобучил шляпу и стал натягивать не успевший просохнуть плащ.

— Пойду работать, — сказал он Делле Стрит. — Рано или поздно они начнут таскаться за мной по пятам, и тогда я уже не смогу ничего сделать. Значит, я должен успеть как можно больше, пока сохраняю свободу передвижений. Сидите здесь и обороняйте крепость. Я не могу сказать вам, Делла, где буду, потому что не хочу, чтобы вы мне звонили. Я сам буду звонить вам время от времени и спрашивать о мистере Мейсоне. Скажу, что моя фамилия Джонсон, что я его старый знакомый, и спрошу, не оставлял ли мистер Мейсон информации для меня. Вы же, Делла, должны будете сообщать мне обо всем, что вам станет известно, но так, чтобы никто не догадался, с кем вы говорите.

— Вы думаете, наши разговоры могут подслушивать?

— Все возможно. Можно ожидать любого поворота событий.

— Полагаете, прокурор прикажет арестовать вас?

— Надеюсь, до этого не дойдет. Но наверняка они захотят меня допросить.

Делла сочувственно посмотрела на него, но ничего не сказала.

— Будьте осторожны, — предостерег Мейсон и вышел.

Было еще темно, когда он вошел в отель “Рипли” и попросил номер с ванной. В регистрационной книге он записался как Фрэд Б. Джонсон из Детройта и получил номер 518, за который должен был заплатить вперед, так как у него не было багажа.

Оказавшись в комнате, Мейсон зашторил окно и заказал четыре бутылки имбирного пива и побольше льда. Бой, который это принес, доставил также бутылку виски. Мейсон уселся в кресло с мягкой обивкой, положил ноги на кровать и закурил. Запирать дверь он не стал.

Так он сидел около получаса, прикуривая сигарету от сигареты. Внезапно дверь отворилась без стука, и в комнату вошла Ива Белтер. Она повернула ключ в замке и ослепительно улыбнулась.