— Спасибо, Пелагея Лаврентьевна, нам в питомник еще надо заехать.

Недалеко от Гусь-Хрустального в лесу встретилась группа ребятишек пионерского возраста. Некоторые из них были в форменных фуражках, какие носит лесная стража.

— Это кто же такие? — спросил я у своих спутников.

— Зеленый патруль, — сказал Борисов и в пояснение добавил: — У нас в этом году создано восемь школьных лесничеств. За школами закрепляются определенные кварталы леса, и тут они действуют, как настоящие лесники. Другие ребята и девочки работают в лесопитомнике. Они делают полезное дело и очень гордятся доверием. Вы встретитесь с ними.

А с чего началось? Оказывается, еще зимой Иван Иванович провел во всех школах города беседы о значении леса в жизни людей, о том, что человек обязан беречь и охранять зеленого друга. Лесничий напомнил и о великолепной лекции профессора Вихрова из «Русского леса» Леонида Леонова. Знакомство с лесной наукой и большой личный опыт Ивана Ивановича возбудили у ребят горячий интерес к делу. Возможно, что и слова «школьное лесничество», «зеленый патруль» на первых порах были приняты ими как увлекательная игра. Но эта игра поднялась на уровень общественно полезной работы. С ребятами, выразившими желание во время летних каникул работать в лесу, проводились беседы уже инструктивного характера. Так будущие хозяева земли включились в живое, важное дело.

В лесопитомнике, находящемся в двух-трех километрах от города, мне удалось побывать лишь на следующий день. Этот питомник заложен с таким расчетом, что в нем будет выращиваться более трех миллионов саженцев сосны — материал для посадки нового леса. Часть площади была засеяна еще в прошлом году, но большую часть занимают весенние посевы нынешнего года. Они уже поднялись рядками маленьких темно-зеленых ершиков. Я застал здесь около сотни школьников, главным образом девочек, занятых прополкой рядков. Вся площадь была разбита на участки, обозначенные табличками: «Школа № 6», «Школа № 10», «Школа № 16». У каждой школы своя полоса. Остановившись у таблички «Школа № 6», я окликнул работавших здесь девочек и спросил, из какого класса они и как их зовут. Девочки прервали работу, и первая бойко откликнулась:

— Надя Морозова, седьмого «А».

— Восьмого «А»! — перебили ее подруги и стали называть себя:

— Вера Головина…

— Таня Мартынова…

— Таня Тетеревкова…

— Ну да, конечно, теперь уже восьмого, — поправилась первая. — Но в нашем звене есть Саша Мартынов из седьмого класса.

Девчата объяснили, что работают они звеньями, по десять человек в звене. Три звена составляют школьную бригаду, и каждая школа соревнуется с другой.

Подошел пожилой человек в форменной фуражке лесника.

— Иван Васильевич, у кого лучше получается — у нас или у десятой? — обратились к нему девчата.

— И у вас, и у них хорошо.

Мне Иван Васильевич объяснил, что он инструктор лесничества. Фамилия — Травкин. Поставлен для наблюдения.

— Работают, и очень старательно, — сказал инструктор. — Поглядите, какие ровные, чистенькие рядки. Я их работой доволен. А ребятам тоже хорошо: труд на чистом воздухе и какой-никакой, все-таки заработок.

— Разве им платят?

— Обязательно. Согласно выполнению нормы.

Инструктора окликнули с соседней делянки, и он пошел туда, а школьницы спросили у меня, кто я и откуда.

Я назвался.

— Знаете, чего нам хочется? Чтобы на будущий год мы сами высадили эти саженцы и чтобы молодой лес, посаженный нами, назывался бы — ну, скажем, лес Гайдара или лес Лизы Чайкиной, — мечтательно сказала одна из девочек. — Как вы думаете, возможно это?

— Думаю, что возможно.

— Лес Гайдара! Мы уже окончим школу, но другие ребята будут ухаживать за ним и беречь.

Все это очень хорошо.

Хорошо, что Гусевский леспромхоз развернул работу по ликвидации последствий лесного пожара. Хорошо, что есть такие энтузиасты лесного дела, как Виталий Узбеков или Пелагея Сиротина. Очень хорошо, что Иван Иванович Борисов пробудил у школьников живой интерес и любовь к зеленому другу.

…Недалеко от Гусь-Хрустального, на линии Московско-Казанской железной дороги есть небольшой разъезд Ильичевский. Ильичевским он называется с давней, еще дореволюционной поры. И все-таки этот разъезд связан с именем Владимира Ильича Ленина. И вот каким образом.

Однажды, перебирая старые комплекты газеты «Правда», я наткнулся на заметку, напечатанную на третьей странице в номере за 26 февраля 1919 года. Вот о чем в ней говорилось: «На заседании волостного Миликовского исполкома Судогодского уезда, вернувшийся из командировки в Москву, Иванов сказал, что т. Ленин, одобряя политику их исполкома, шлет привет и сердечное спасибо. Т. Иванов в то же время указал, что т. Ленин работает в плохо отопленной комнате. По этому поводу волостной комитет постановил: послать т. Ленину вагон дров на средства исполкома, а в случае надобности поставить железную печь руками своего кузнеца».

В воспоминаниях личного секретаря В. И. Ленина товарища Л. А. Фотиевой также содержится упоминание о том, что в начале 1919 года на приеме у В. И. Ленина был крестьянин Владимирской губернии Иванов.

Долго искал я какой-нибудь след этого товарища Иванова и в конце концов выяснил, что он был одним из первых коммунистов Ягодинской волости, тогда Судогодского уезда Владимирской губернии. Он был военным комиссаром волости и членом волостного Совета. Звали его Иваном Ульяновичем.

В ту пору Ягодинский волостной Совет очень тревожило хищническое истребление леса. Особенно усердствовали в вырубке леса зажиточные крестьяне, у которых имелись лошади и, значит, была возможность валить и вывозить лес на свои усадьбы. Волостной Совет восстал против этого. Но порубщики говорили:

— Земля и лес теперь достояние крестьянское, мы берем свое, и запретить нам никто не имеет права.

Вот тогда-то Ягодинский Совет и партийная ячейка решили командировать в Москву Иванова, чтобы он посоветовался лично с самим товарищем Лениным.

Иванов был на приеме у Ленина и рассказал ему обо всех делах и заботах. Из сообщения самого Иванова известно, что В. И. Ленин одобрил политику волостного Совета и дал наказ: лес — это народное достояние, и его надо беречь.

Об этом наказе нельзя забывать и сегодня!

Лесной пожар — громадное бедствие. Но нерадивое отношение к народному достоянию страшнее пожара. Это касается всех, потому что лес — общее достояние.

Буйством воды и зелени приходит в Мещеру весна, время дивных преображений природы. Очнувшись после долгого зимнего сна, зацветают ольха и орешник. Нежнозолотистыми и как бы прозрачными шариками убираются тонкие ветки ивы. Волчье лыко осторожно высовывает бледно-лиловые язычки. Березовый лес еще не зелен, но уже весь в намеках на ярко-зеленое пламя, которое вот-вот прорвется из клейких темно-коричневых почек и охватит всю крону дерева.

На дне оврага еще не растаяли горбушки осевшего ноздреватого снега, а по бровке, с солнечной стороны ее, из-под рыжеватой путаницы прошлогодней травы уже тянутся изумрудные молодые побеги. И тут же за какую-то одну ночь проклюнулись серые, еще безлистые стебли мать-мачехи, поднялись на цыпочки и в радостном изумлении взглянули на свет золотыми глазами цветов.

От соснового бора запахло живицей, а сверху из хвои рассыпалось свадебное пение птиц.

Весной мещерские озера, болота, овраги и лесные канавы переполняются талой водой. В медлительных реках, хотя и ненадолго, просыпается буйство. А как удивительны ночи в весеннем лесу!

Сразу после заката солнца здесь наступает глухая, вязкая тишина. Но ненадолго. Ближе к полуночи тишина сменяется сонмом таинственных звуков. Кто-то всхлипывает, как в беспокойном, тревожном сне. Слышится непонятная возня, шуршание, шепот и долгий, протяжный вздох. Вдруг сверху что-то падает, задевая ветки, и шумно шлепается о землю. И все вокруг на мгновение замирает, как бы прислушиваясь: что такое случилось? Потом опять — глубокий вздох и бормотание, и всхлипывание, и шепот. А темнота вокруг стоит такая густая, что появляется страх: уж не ослеп ли? Протянешь руку, наткнешься на что-то. Ощупаешь — ветка, а видеть ее не видишь.