Как поживают наши друзья? Что Ахман? Не женился еще на Фаризат? Помнишь, как мы однажды нашли под партой его записку к ней?
А как идут дела у нашего несравненного, неунывающего Назира? Все шуточки да розыгрыши? Чудесный был класс! Неужели мы больше никогда не соберемся все вместе?
Как поживают старики — твои и мои? Что поделывает моя стрекоза-сестренка, не заскучала еще на своей ферме?
Передай всем мой сердечный привет и самые хорошие пожелания.
Здесь у меня тоже много друзей. Съехались мы в Москву со всех концов страны: один мой сосед по комнате — сибиряк, другой — грузин, двое — из Средней Азии. Настоящий интернационал.
Ну, милая Ариу, надо же когда-нибудь и закончить это бестолковое письмо. Не написал тебе и сотой доли того, что хотел, да боюсь, что у тебя и от этого голова разболелась.
До скорой встречи. Помни обо мне!
Твой Асхат.»
Ариубат пробегает глазами последние строчки и оборачивается. Ей кажется, будто кто-то стоит у нее за спиной и вместе с ней читает письмо. Никого нет. Еще много раз будет перечитывать дорогие строчки, будет думать над каждым словом, а пока нужно как можно скорее спрятать письмо. Снова кто-нибудь может прийти — библиотека никогда не пустует. Не дадут побыть одной, помечтать... А помечтать так хочется! Прочь сомнения! Сейчас все стало на свои места: Асхат любит меня. А вовсе не Фаризат! И причем здесь она? Просто Ханифа разыгрывала меня, хотела, наверное, вызвать на откровенность. Хорошо, что я ей ни о чем не проболталась... Асхат просит передать привет друзьям. Но как я могу это сделать? Ведь тогда все узнают, что я получила от него письмо, — именно я, а не сестра и не Фаризат. Нет, дорогой мой, любимый мой, не обижайся, но я не могу пока выдать людям нашу тайну — передать им твой привет... Только бы Назир не проболтался! Нужно предупредить его.
Милый, как я соскучилась по тебе! «Погляди на меня еще раз, свет очей моих», — шепчет Ариубат, снова и снова разглядывая фотографию. Но где же ее хранить? Дома нельзя — там все на виду. Спрятать в книгу? А если забудешь, в какую именно, и попадет в чужие руки? Хорошенькое дело! Может, запечатать в конверт и дать бабушке, чтоб запрятала в свой сундук? Нет, и это не годится. Как же я проживу без твоей карточки хотя бы час? Лучше сделаю так: положу вот сюда, в ящик стола, под бумагу. Захочу — и погляжу на тебя, а ты — на меня. И никому больше не покажу. Ты ведь мой, только мой... Мой!
Радостно и тревожно бьется сердце Ариубат. А солнце уже перевалило через горы. Теперь их вершины сверкают, как серебряные иглы, воткнувшиеся в небо. Растаяли серые тучи. Кончается утро — начинается день, ясный и сияющий день Ариубат.
2. ДОРОГИ
Назир не знает, что Азамат неспроста так срочно вызвал к себе секретаря сельсовета.
Когда они с Ахманом вошли в кабинет, там полным-полно было народу.
Ахман здоровается со всеми за руку — как старый знакомый. Назир только скромно наклоняет голову.
Но Азамат, поглаживая усы, громко и даже торжественно рекомендует прежде всего именно его:
— Дорогие гости, хорошенько приглядитесь к этому молодому человеку! Зовут его Назир Муратов. На него возложена обязанность радовать вас.
— Очень приятно, — вежливо отвечает сидящий на диване мужчина средних лет. Лицо у него молодое, но на висках седина. — Будем знакомы: меня зовут Борисом Петровичем Потаповым. А это Валя Свиридова и Коля Медведев. Мы — геологи. А теперь объясните, пожалуйста, аксакал, почему этот молодой человек должен нас радовать? И чем?
— Письмами из дому, газетами, журналами, посылками, — отвечает Азамат, поглаживая усы.
— О, тогда это действительно самый нужный товарищ, — улыбнулась Валя, глядя Назиру в глаза. — Я сегодня как раз собираюсь отправить письмо домой. А письма на мое имя вы, пожалуйста, приносите мне сразу, Назир. Хорошо?
— Зачем, Валя, я тебе буду приносить письма? Лучше я сам скажу все, что мне захочется, — ответил, ни секунды не медля, Назир, а Валя покраснела.
— Силен друг! — нахмурился Коля Медведев.
— Назир у нас настоящий джигит! — И Азамат приосанивается, будто ему самому только вчера минуло двадцать. — Но я первым делом хочу сказать, что мы рады приезду друзей и постараемся им помочь, насколько хватит наших скромных сил. Можно было бы и здесь, в ауле, найти вам хорошее жилье, да боюсь, на работу далеко вам ходить...
— Спасибо на добром слове, товарищ председатель, — говорит Борис Петрович, — пока нам нужен только хороший проводник, знающий горные дороги. Вы нас извините, если мы сейчас попрощаемся с вами. Нам пора, время не ждет.
Тут и пришел черед Ахмана.
— Ты проведешь их в горы, Ахман, — тихо говорит ему Азамат.
— Может лучше — Назир?
— Делай, что тебе сказано!
— Ну, хорошо, хорошо, я ведь но против, — поспешил согласиться Ахман, поймав строгий взгляд председателя.
Азамат и Назир еще долго стоят на пороге и молча смотрят вслед уходящим.
Как бодро, однако, вышагивает Борис Петрович, — думает Азамат, — спина сутулая, а походка совсем как у молодого.
Что касается Назира, то он не спускает глаз с Вали. Волосы ее блестят на солнце, как золотые; перекинув через руку легкий плащ, она идет — будто земли не касается. Зато Коля ступает твердо, уверенно; воротник рубашки расстегнут, грудь открыта горному ветру. Вот и Ахман догнал их. Заговорил о чем-то с Борисом Петровичем. Показывает ему рукой на древнюю башню, что стоит немного в стороне от аула. Потом обращается к Вале. Азамат тоже заметил это:
— Эй, Назир, гляди, как бы Ахман не перебежал тебе дорогу!
— С меня довольно девушек нашего аула, — отшутился Назир.
— Да, у вас, молодых, это модно — заигрывать со всеми, без разбору. Сегодня — с одной, завтра — с другой...
— Не говорите так, аксакал, вам это не подобает. — Лицо у Назира серьезное, но в глазах пляшут лукавые огоньки. — Вы должны нас воспитывать. А то, знаете, у нас кое-кто любит рассуждать о том, что мы вот-вот построим коммунизм, а сами не могут распрощаться со старинными обычаями. — И, помахивая пустой почтовой сумкой, Назир гордо удалился.
Почтальон задел больное место. Азамат поморщился. Ушел к себе и с треском захлопнул дверь. Черт побери! Дня не проходит, чтобы этот молокосос не ковырнул его из-за глупой истории с Зайнаф. Любимая племянница Азамата, дочь его сестры, вышла замуж сразу после окончания средней школы. С дядей не посоветовалась, не спросила его согласия, а он хотел, чтобы девчонка продолжала учиться. Как так можно!
Вскоре после этой свадьбы комсомольцы устроили диспут. «Наш молодой современник» — так он назывался. Пригласили и Азамата. Он пришел, конечно, почему не пойти, и с удовольствием послушал молодежь. Все говорили хорошо, правильно, а потом на сцену вышел Назир, нацепивший по этому поводу свой самый яркий галстук, — и пошло!
— Хочу вам напомнить, друзья, — начал он, — о том, что мы уже давно начали забывать о дурных традициях прошлого, которые, оказывается, еще не изжиты в нашей среде. Вот здесь, на нашем собрании, присутствует всеми уважаемый человек (в ту же минуту все головы, как по команде, повернулись в сторону Азамата). Его племянница Зайнаф недавно вышла замуж за колхозного механизатора. Так Азамату, видите ли, это не понравилось: как это девушка посмела выскочить замуж, не спросив совета и разрешения у своего дяди — председателя сельсовета? Наш дорогой Азамат Атабиевич до сих пор не разговаривает со своей сестрой. Обиделся! Это же дикость, товарищи! Неужели в наше время девушка должна спрашивать у дяди, за кого ей выходить замуж? Может быть, нужно было с жениха еще и калым потребовать? В каком веке мы с вами живем, я вас спрашиваю? Я знаю только одно право, — уверенно продолжал Назир, — каждый может жениться на той, которую он любит, и каждая может выходить замуж за того, кого любит она. Вы согласны со мной или нет?
— Согласны, согласны! — закричали все хором. А скромница Ариубат встала и, сильно покраснев, добавила:
