— Зачем? Разве я не знаю, где тебя искать?

— Может, ты кого-нибудь другого искала, а?

Ханифа от удивления даже рот раскрыла.

— Кого?

— Ахмана.

— А ну вас, я и слышать не хочу такую чепуху!

— Нисколько не чепуху. Спроси Ариубат. Только что здесь, в ее присутствии, да и Назир был тут, Ахман просил у меня твоей руки.

— Да ну вас! — смеется Ханифа. — Я думала и вправду, что-нибудь дельное, а эта болтовня у меня в одно ухо входит — в другое выходит. — И Ханифа бросается обнимать Ариубат.

— Что ты ко мне ластишься? — Ариубат хватает подругу за плечи и встряхивает. — Брат по старому обычаю над тобой хозяин, захочет — и отдаст тебя за Ахмана, плачь ты или не плачь.

— Вот спасибо, Ариу, ты мудро поддержала меня.

— Ты, я слышу, уже дал ей новое имя! — не преминула кольнуть Ханифа.

— Ничего подобного, ты просто слышать плохо стала, бабушка Ханифа. Однако, что прикажешь ответить Ахману?

— Я ему сама отвечу! — задирает подбородок вверх Ханифа. — Пошли-ка лучше домой.

— А Ариубат оставим здесь? Возьмем и ее с собой.

— Нет, нет, — пугается девушка. — Я на работе.

— Ну, работа у тебя, я вижу, не особенно изнурительная. Скоро обед, а читателей пока не видно, — поддразнивает Асхат.

— Ты всех распугал! — не унимается Ханифа. — послушайте, ну как хорошо, что мы снова вместе! Прямо не верится! Помнишь, Асхат, какие веселые вечера проводили мы на нашей ферме в прошлые твои приезды? Давайте завтра соберемся! Пригласим соседей, попляшем под гармошку, как прежде. Ты еще не разучился плясать, москвич?.. Кстати, ты уже был у Батыра Османовича?

— Заходил к нему в райком, пока был в райцентре, но не застал. А что?

— Он все время о тебе спрашивал. Уж не знаю, зачем ты ему понадобился.

— Повидаюсь с ним обязательно в ближайшее время. А как дела у вас на ферме? Все еще Фаризат хозяйничает?

— Она молодчина! Всем парням нос утерла. Работаем мы не покладая рук, встаем чуть свет.

— Бедняжка ты моя! Ты же больше всего на свете любишь поспать.

— Да уснешь тут, как же! Еще Конак этот. У него, видите ли, профессиональная бессонница, и нас тормошит ни свет, ни заря: «Вставайте, сони, ваши соперники из ленинского колхоза уже давно встали. Соревнование проспите!» — похоже передразнивает Ханифа старика. — А то еще так: «Что-то эта бурая с ноги на ногу переминается, выводи ее поскорей из стойла...»

Все смеются, а Ариубат рассудительно изрекает:

— Ну, если бы не Фаризат с Конаком, не видать вам первенства, как своих ушей.

— И то верно! — миролюбиво соглашается Ханифа.

И тут же, впрочем, начинает жаловаться на то, как много у них теперь хлопот с телятами. — Шутка ли! Требуется, чтобы каждый день они прибавляли в весе по килограмму. А они прибавляют по восемьсот пятьдесят граммов и точка, хоть плачь. Фаризат и сама с ног сбилась, и нам жизни не дает, а мы что? Разве нам не хочется, чтобы телята поправлялись? Угостили их солью, напоили как следует, а потом погнали взвешивать. Опять то же самое... А Конак предложил откармливать их, как индеек откармливают.

— Вот поднимусь к вам, сам во всем разберусь, — обещает Асхат.

— Что-то я не помню, чтобы твой институт назывался зооветеринарным. Или переквалифицировался? — шутит Ханифа.— Ой, от кого это? — замечает она распечатанное письмо.

— От вашей невестки, — отвечает Ариубат.

— Еще чего скажешь! Я серьезно спрашиваю.

— А если серьезно, — вмешивается Асхат, — то древние мудрецы говорили: «Не лезь своей ложкой в чужой котел, хорошая девушка!»

И Асхат прячет письмо в одну из лежащих на столе книг.

Ханифа огорчена, но не очень. Книгу она приметила: завтра встанет пораньше, прибежит к подружке и, конечно, прочитает это таинственное письмо.

Пора расходиться, а не хочется. Время горячее, все давно на работе.

— Что же мы сидим? — упрекает себя Асхат. — Надо за дело приниматься. Пошли, Ханифа!

Со стены смотрит на всех троих Ленин. «Сегодня улыбка у него особенно добрая», — думает Ариубат.

Рассветное небо безоблачно. Снеговые вершины ярко розовеют — вот-вот взойдет солнце. Батыр Баразов, как всегда, уже на ногах. По тихим утренним улицам идет он к зданию райкома. Идет и радуется бодрящему утру, которое предвещает хороший день. Сколько их, дней, погожих и дождливых, жарких и холодных, прошло с тех пор, как он работает в райкоме? Годы сложились из этих дней, годы... А Батыру кажется, что каждый новый день — первый, и все начинается сначала. Что принесет с собой нынешний?

В кабинете Батыр прежде всего открывает окно — он это делает всегда, в любое время года, так работается лучше. Утреннюю тишину взрывает телефонный звонок. Секретарь поднимает трубку.

— Да, я. Доброе утро, Азамат! Что так рано звонишь? Решайте сами, на месте. Нет, приехать не сумею. Совещание у нас сегодня. Приедешь — здесь и поговорим. Да, к десяти.

...В зале заседаний райкома к десяти часам собралось народу немало: секретари партийных и комсомольских организаций, председатели колхозов и сельсоветов. Батыр Османович открывает заседание. Рядом с ним в президиуме секретарь обкома Таулуев, подтянутый, с густой проседью в черных волосах. На нем белоснежная сорочка с темным галстуком. Лицо почти не загорело, не то что у Батыра, который без конца носится по району с непокрытой головой, в рабочем кителе и в сапогах. В этом же кителе стоит он сейчас у стола президиума.

— Товарищи! — начинает Баразов. — Мы сегодня собрались по весьма важному поводу. Принято решение о сооружении в нашем районе большой гидроэлектростанции. Товарищ Таулуев, которому я сейчас предоставлю слово, подробно расскажет об этом.

Таулуев поднялся на трибуну.

— Стоит ли говорить, товарищи, как у вас до сих пор обстояло дело с электрификацией? Движок — в колхозе, движок — на предприятии, вот и все богатство. Дорого и неудобно. День работаете при свете, два — без него. Собственная дешевая электроэнергия необходима вам, как воздух, это ясно и обсуждения не требует. Но вы должны иметь в виду, что обеспечить строительство рабочей силой — ваша задача, товарищи. Понадобятся не только чернорабочие, но и специалисты — трактористы, механики, электрики, каменщики. У меня все. — И Таулуев не спеша прошел на свое место.

— Техника начнет поступать на днях, — снова заговорил Батыр. — Я думал, что смогу познакомить вас сегодня с начальником строительства, но он где-то задержался. Не сегодня-завтра приедет, и тогда мы сообща составим разнарядку на рабочую силу: сколько и каких специалистов и разнорабочих должен будет выделить каждый колхоз и каждое предприятие района. Стройка наша — ударная, молодежная, и шефство над ней, думаю, должен взять комсомол. Уже сегодня надо думать о подборе кадров. И прежде всего о том, чтобы люди после окончания строительства могли остаться там на постоянной работе. Это должны быть надежные, честные люди: летуны и сезонники нам не нужны...

Вопрос обсудили быстро, спорить не о чем, а само сообщение о строительстве электростанции обрадовало всех. Перешли к делам текущим, а их, как всегда, оказалось немало. Когда совещание закончилось, в райкоме остались только те, у кого была нужда поговорить с Баразовым. Среди оставшихся был и Азамат. Он вошел в кабинет Батыра, когда уже собирался уезжать Таулуев.

— Заходи, заходи, Азамат, — сказал секретарь.

— Хорошо, что я застал вас обоих, — начал Азамат.

— Вы, товарищ Таулуев, давно обещали дать нам машину. Да что-то я ее до сих пор не вижу.

— Это ты, дорогой, у Баразова проси. Я машинами не торгую. Мы их распределяем по районам, а уж как они там распоряжаются — их дело.

— Ну вот и дайте нам хотя бы одну машину, а уж мы как-нибудь сами решим, кого ею наградить, — вмешался Батыр.

Азамат начал горячиться:

— У вас, товарищ Таулуев, наверное есть какой-никакой запасик. Сами знаете, дороги у нас каменистые. Машины, которые на равнине свободно проходят сто тысяч километров, у нас в горах не выдерживают и тридцати-сорока. А вы, прошу прощения, не принимаете в расчет эту разницу.