— Нет. Это вы на комсомольском собрании не довели дело до конца.

— Как это?

— А так. Он запустил руку в карман к народу, а вы решили ограничиться критикой по его адресу. Тут не критика нужна, а оргвыводы.

— Мне кажется, мы правильно поступили...

— И напрасно тебе так кажется! Он собрал налог и пропил деньги.

— Не так уж много денег.

— Сегодня немного, а завтра больше. Да и не в том суть. Конечно, надо верить людям, но человек, способный присвоить общественные, народные деньги, — плохой человек. Да и сказать по правде, должность он занимает такую, с которой любая грамотная девушка справится. А он, здоровый бугай, сидит и справки выдает. Райком не раз указывал на это, мы вовремя не прислушались, а теперь приходится краснеть. Ты не спорь, Назир, а лучше подумай, кого на его место предложить.

— Лучше всех Ариубат.

— Лучше-то лучше, а как бы не вышло хуже. Она хорошо справляется со своей работой, Батыр Османович очень хвалил ее на бюро.

— Можно Фаризат, только тогда на ферме кто?

— Да, ферма — участок ответственный. А Ханифа там не справится?

— Не знаю. Только мне кажется неудобно: отец председатель колхоза, а дочь заведует фермой.

— Пустые опасения, перестраховка. Согласится ли она?

— Думаю, да. Надо только с Азаматом посоветоваться.

— Ладно! Пошли к Азамату, — предложил Кичибатыр.

Азамата на месте не было, они вернулись в кабинет секретаря.

— Только что был здесь, куда он успел сбежать? — посетовал Кичибатыр, усаживаясь за стол.

Стол еще хранил следы только что закончившегося бурного заседания. Вот на этом месте, видно, и сидел Азамат, — он имеет привычку, когда волнуется, скручивать в трубочку уголки газет. А если с ним не соглашаются, может и порвать.

— На стройку надо направить трех комсомольцев. Вот и пошлем Ахмана в их числе, — сказал Кичибатыр.

Назир понял, что вопрос решен.

— Ты знаешь, Кичибатыр, я не могу об этом поговорить с Ахманом.

— Почему?

— Только хуже будет. Я над ним часто подшучивал, он сейчас обозлен, зачем это?

— Ладно, я сам поговорю. А с Азаматом до среды обязательно надо обсудить все.

Кичибатыр взял со стола ручку и задумался. Назир смотрел на секретаря, на знакомые полоски орденских планок у него на груди. Два ордена боевого Красного Знамени... Один за мужество в битве под Москвой, другой — за взятие в плен немецкого офицера. И медаль «За победу над Германией» — ею Кичибатыр очень гордится. Много времени прошло, но рассказывает он о тех днях каждый раз с волнением.

— Ты, Назир, — заговорил Кичибатыр, выводя на бумаге имя Фаризат, — проверь работу клуба, не забудь.

— Клуб работает хорошо, сам знаешь.

— Чтобы он и в дальнейшем так работал.

— Ясно.

Назир попрощался и ушел. Он шел и думал о Вале. Где-то она теперь? И что сказал ей о нем Борис Петрович? Эх, судьба, судьба, разлучила ты нас! А он-то, слепец, никак не мог понять Валю! Не знает человек своего будущего до конца, так, чтобы все как на ладони... Может, это и хорошо, иначе жить было бы совсем неинтересно. Или страшно, если тебя, например, ждет автомобильная катастрофа. Но было бы очень здорово, если бы он, Назир, хоть в одном случае обладал даром предвидения, — знал бы, что Валя приедет в аул. Как бы он ждал ее! Смотрел бы весь день на дорогу... Что поделаешь, судьба решила иначе... Но, честное слово, надо эту самую судьбу покрепче взять в свои руки!

Вот и зима пришла в горы. Настоящие холода, правда, еще не наступили. Снег идет часто, но и солнце не забывает нас, согревает ласковыми лучами еще не промерзшую землю, и оттого снег быстро тает, не мешает работать. И строительство ГЭС идет полным ходом, ни на минуту не останавливается. У строителей бодрое, хорошее настроение, а лучше всех, пожалуй, — у Асхата.

Вы спросите: почему? Ну, прежде всего, когда дело спорится — и душа веселится. Кроме того, есть у него еще одна особая причина для радости: осенью они с Ариубат сыграли свадьбу.

Славная была свадьба — веселая, комсомольская. И что особенно дорого — старики пришли поздравить молодых, признали, выходит, новые обычаи... Ведь раньше как было? Невеста весь вечер сидит под покрывалом в углу, в отдельной комнате, скучает, бедняжка. А жених пирует с друзьями. Хорошо ли это? Нет, у Асхата и Ариубат все было по-другому. А гостей сколько собралось — и односельчане, и из района приехали, и со строительства, конечно! На второй день заехал и Батыр Османович, поздравил молодых. Тостов же и добрых пожеланий было столько, что, кажется, переженись все комсомольцы района, — на всех хватило бы...

Сейчас у Асхата работы — выше головы, и дома, разумеется, приходится бывать редко. Хорошо еще, что жена попалась умная и добрая — не ворчит, не жалуется. Понимает, как трудно ему сейчас.

Техника на строительство все прибывает и прибывает. Ребята успешно осваивают новые механизмы. Организованы краткосрочные шоферские курсы: без этой специальности теперь нельзя. Сел за баранку и наш Асхат: ничего, неплохо, говорят, у него получается. Да что Асхат! Шамиль и тот учится водить самосвал. Бетон-то теперь не таскают вручную, на носилках, а возят на машинах...

Появились на стройке и новые люди. Вот, хотя бы Ахман. После того как его с треском освободили от ответственной должности секретаря сельсовета, он, оскорбленный в лучших своих чувствах, и дня не пожелал остаться в родном селении. Приехал на стройку и, минуя Асхата, прямо заявился к Малкарову: так, мол, и так, хочу у вас работать и притом — непременно вместе со своим старым дружком Шамилем. Прораб, не разобравшись, согласился и вот теперь, извольте радоваться, — два лентяя в одной бригаде. Асхат не на шутку рассердился, узнав об этом, да уж было поздно.

— Ты что такой мрачный, Ахман, не смеешься, на девчат не глядишь? — спрашивает Шамиль, прихлебывая горячий суп.

— Э, брат, знал бы ты, какие у меня трудности!

— Зачем нам трудности? Нельзя ли жить полегче?

— Нет, брат, не могу...

— Выше голову, плюй на все! Может, вечерком тяпнем слегка?

— Не возражаю.

— Вчера я немного того, голова гудит... Значит, до вечера!

Обеденный перерыв подходит к концу. Бригада Башира принимается за дело.

Любо-дорого смотреть, как ладно и споро работают ребята. Не зря «башировцы» держат первенство на всем участке. И Лариса втянулась — не отстает от парней. В паре с Хусеем девушка работает на заливке бетона. Быстро и размеренно мелькают ее руки, уверенны и точны движения.

— Хусей! — окликает парня Башир, на минуту останавливаясь, чтобы счистить раствор с мастерка. — Придется тебе подтянуться, обставит она тебя!

Хусей улыбается во весь рот:

— Не бойся, бригадир, не придется!

— Ты только погляди, как ловко она орудует мастерком.

— Слушай, Башир, смотрю я на тебя и вижу, что эта девушка крепко тебе приглянулась...

— Ну, чтобы убедиться в том, что она тебе самому нравится, — смотреть никуда не нужно.

Парни смеются. Хусей почему-то краснеет. Лариса смотрит на них издали и пытается угадать, о чем они говорят. Уж не о ней ли? Сбросив рукавицы, подходит к ним — парни мгновенно замолкают.

— Что за секреты в рабочее время? — весело спрашивает девушка.

Башир с Хусеем растерянно молчат.

— Может, нашли новый способ укладки бетона и скрываете его от меня? — не унимается Лариса, заправляя под платок выбившуюся прядь белокурых волос.

— Да, н-нет, — тянет Башир. — Пусть тебе Хусей скажет...

— Говори, Хусей!

— После смены скажу.

— Ладно, послушаем! — И девушка возвращается к своему рабочему месту.

— Что, прикусил язык? — с видом победителя спрашивает Хусей.

— Ничего, переживем... Вижу, счастье тебе привалило — на редкость хорошая девчонка. Смотри, не упусти. А теперь давай поднажмем...

Работают молча, сосредоточенно. Время от времени поглядывают друг на друга — не обогнал ли кто. Темп нарастает. В косых лучах зимнего солнца поблескивают свежим бетоном стенки канала.