Ну а что же, действительно, делает в этот час Назир? Он снова сидит в библиотеке, медленно листает подшивки газет и думает конечно же о Вале... Никто ему не мешает. Умница Ариубат оставила ключи: сиди сколько нужно. Сама отправилась, кажется, к Ачахмату. Старик обещал выступить на их вечере.

У Ариубат — свои заботы, свои огорчения. Никак не договорятся они с Асхатом о дне свадьбы. Асхат с головой ушел в работу. В прошлом месяце даже в выходные дни не приезжал домой. Днюет и ночует на стройке. Теперь, кажется, стало полегче — вокруг комитета комсомола уже есть неплохой молодежный актив. Впрочем, легче — это только так говорится. Каждый день новые задачи, новые трудности. Свадьбу, видимо, придется отложить до Нового года. Ариубат думает, что так лучше — неудобно, нехорошо как-то, если бы они сейчас, в самый разгар работ, занялись устройством своих собственных дел. И старшие согласились с решением молодых.

Наступило утро. Последнее Валино утро в горах. Девушка давно проснулась. Какой тут сон, когда ветер раскачивает палатку из стороны в сторону — вот-вот сорвет ее с места и унесет далеко, закружит по ущельям...

Вздрагивая от холода, девушка натягивает на себя теплую кофту и выходит наружу. Нет, утро ясное. В темной палатке все казалось гораздо страшней. Только, пожалуй, похолодало. Валя направляется к запруде. Первая пригоршня воды, которую она плеснула себе в лицо, показалась ледяной — иглами закололо щеки. Но потом даже жарко сделалось. Валя торопливо оглянулась, сдернула кофточку и стала быстро поливать себя ледяной водой. Потом докрасна растерлась полотенцем. Ох, как бодро, легко!

Сидя на камне подле запруды, Валя расчесывает волосы и смотрит на свое отражение в воде. Ничего, все как будто в порядке. Потом она сидит и смотрит на горы — надо же с ними попрощаться. Какие красивые они и какие разные! Эта вот — недовольно хмурит свой изрезанный морщинами лоб, а эта — приветливая и добрая, будто улыбается... А вот на склоне отвесной скалы что-то чернеет. Должно быть, пещера. Интересно, забирались туда когда-нибудь люди? Или только птицы изредка вглядывались в ее таинственный мрак?

Большой орел вылетает из-за горы и плавно парит в вышине. Валя не может оторвать от него взгляда. «Летит навстречу солнцу, — думает девушка. — Солнце, солнышко, что стало бы с нами, не будь тебя? А мы прячемся летом от твоих лучей, нам жарко. Сейчас вот холодно, хочется обогреться. Как сильно шумят сегодня деревья! Когда смотришь на них в жаркий день, приятно думать, что в тени деревьев прохладно. А сейчас от них, кажется, так и веет холодом... Куда же подевался мой орел? Вон он, на камне. Теперь все ясно: он прилетел сюда за добычей, это ее он высматривал с высоты своего полета... Сегодня я расстаюсь с вами, горы! Лучше умереть, чем расстаться с вами навсегда! Как не любить мне вас, если и любовь моя родилась здесь, в горах...»

На одной из скал Валя вдруг увидела тура. Он стоял, гордый и прекрасный, вонзив в синеву неба полукружья рогов.

Валя боится пошевельнуться, чтобы не вспугнуть сказочное виденье. Потом она тихонько подходит к палатке, где спят мужчины, будит Николая и заставляет его взять фотоаппарат, чтобы сделать несколько снимков. Полусонный Николай плохо понимает, чего она от него хочет, но в конце концов стряхивает с себя дрему и принимается разыскивать уже упакованный аппарат.

А тур все стоит неподвижно на своем утесе. Будто дожидается их, будто хочет, чтобы люди вволю налюбовались им...

— Он пришел попрощаться с нами, — говорит Борис Петрович, выбираясь из палатки. — Прощай, красавец, мы еще вернемся сюда, мы еще встретимся!

Строительство канала идет полным ходом. Ребята-экскаваторщики работают посменно, днем и ночью. Обязательства взяты нешуточные: к Октябрьским праздникам закончить выемку грунта. Экскаватор рычит, как разъяренный бык, на шею которому набросили ярмо. Пусть рычит. Умелые и сильные руки заставляют его подчиняться. Рев огромной машины и шум горной речки сливаются в странную мелодию, похожую на прерывистые ритмы современного джаза.

Асхат уже так привык к этому неумолчному гулу, что даже не замечает его. Только говорит он теперь очень громко.

Во второй бригаде экскаваторщиков трудится почти одна молодежь. Немудрено поэтому, что Асхат чуть ли не все свое время проводит здесь. Парторг Сокуров упрекает его за пристрастие к молодежной бригаде, но ничего не попишешь — дел невпроворот, хорошо бы хоть с ними справиться как следует.

Умение организовывать работу, как известно, приходит к человеку не сразу. Поэтому и настроение у комсорга стройки меняется, как погода. Сегодня люди видят его веселым и улыбающимся, назавтра — он шагает с опущенной головой, хмурый, как осенняя туча. Трудно, очень трудно руководить большим коллективом людей, у каждого из которых — свой нрав, свои привычки и склонности. Частенько вспоминает Асхат слова Баразова: «Сколько людей — столько и характеров, и к каждому — свой подход. Постарайся понять человека, и он обернется к тебе лучшей своей стороной. Одни любят, чтобы их хвалили. В этом нет ничего плохого, ты должен уметь поощрять людей в их труде, вдохновлять их. Другой же, распущенный и самоуверенный, нуждается в постоянном наблюдении, в ежедневной деловой и требовательной критике. На улыбку отвечай улыбкой, а если у товарища горе — прежде всего постарайся выяснить, не можешь ли ты чем-нибудь помочь ему. И всегда помогай чем только можешь...»

Сегодня Асхат с группой молодых рабочих собирается бетонировать тот отрезок канала, где уже закончены земляные работы. Идут дружной гурьбой, шумят, смеются. Серьезен, пожалуй, один только прораб Малкаров.

— Боюсь, друг, — тихо говорит он Асхату, беря его под руку, — не управимся мы к празднику.

— С такими орлами да не управимся! — откликается комсорг; чувствуется, что в его вопросе заключен и ответ.

— Что ж, пусть будет по-твоему, но все же... — Прораб достает из кармана пачку сигарет — надежное средство для улучшения настроения.

— Закуришь? — спрашивает он Асхата.

— Пока я еще не покупаю для себя болезни!

Ребята смеются. Не смеется лишь один из них, курчавый Шамиль.

— Молод еще, не знает вкуса табака! — бурчит он себе под нос и демонстративно закуривает. — Влюбился бы разок до чертиков, как я, например, — небось, сразу закурил бы. Да еще и запил бы в придачу. Без курева да выпивки — какая жизнь...

— Что ты там бормочешь, Шамиль? — спрашивает его Башир.

— Ругаю некурящих! — недовольно отвечает Шамиль, выпуская изо рта густую струю дыма.

— А не лучше ли вообще не курить?

— Как так — лучше? Когда у тебя кончаются сигареты, значит, и стрельнуть будет не у кого?

— Зато, когда никто рядом не курит, своих сигарет надолго хватит! — улыбается Башир.

— Ничего ты не понимаешь!

— А ты объясни, если такой умный, да побыстрее, скоро дойдем уже...

— Все-то ты торопишься. А куда?

— Ты, что ли, за меня будешь работать? Ну, рассказывай, если есть что.

— Вот, к примеру, идешь ты в магазин, — начинает Шамиль, загадочно улыбаясь, — а у тебя не хватает пяти копеек на чекушку. Так? Ты, конечно, постесняешься попросить у незнакомого человека. Так? А если тебе хочется курить, а у тебя нет сигарет, ты у любого попросишь без стеснения, и никто тебе не откажет. Понял, в чем секрет?

— Тьфу, что за ерунда! У тебя получается, будто курево сближает людей. Замечательная теория, ничего не скажешь.

— Не знаю как насчет теории, а на практике именно так выходит. Зачем же тогда государство продает табачные изделия? А?

— Вот этого я как раз и не понимаю, — искренне признается Башир.

— То-то и оно, — говорит Шамиль, очень довольный тем, что последнее слово осталось за ним. — Все равно, дружок, закуришь рано или поздно...

— Нет уж, научи меня лучше чему-нибудь другому.

— Могу научить пить не пьянея. Хочешь?