— Как Иуда, — сказала Элисон. — Все так от нее зависят! Но ты можешь себе это позволить, в отличие от большинства из них. Я хочу, чтобы она была у нас, но Картеры и Брайсоны перестанут с нами разговаривать.

Мендоса потерял интерес к Берте и наброскам будущего дома.

— Скажи, когда Маргарет позвонили по телефону? Авджела говорит, около десяти. Правильно?

— Да, примерно. На часы ведь не смотришь каждые пять минут, когда кругом люди.

— Конечно. Она сидела рядом с тобой, и когда вернулась…

— Ее не было три-четыре минуты.

— Да. Когда она вернулась, как она выглядела? Как будто услышала хорошие новости, плохие? Была обрадована, возбуждена?

— Господи, я не так хорошо ее знаю, чтобы сказать, да и не интересно мне было на нее смотреть — у нее такое застывшее, невыразительное лицо. Вроде бы она чуть-чуть улыбалась. Но если задуматься, это довольно странно…

— Достаточно странно, что тебе звонят, когда ты в чужом доме. Конечно, будь она одной из лучших подруг Анджелы, проводила бы у нее массу времени, тогда кто-то, хорошо знавший, позвонив и не застав ее дома, мог бы попытаться найти ее у Хэкетов. Но мне кажется, они с Анджелой не были близки.

— Нет. Ни в коем случае. Я думаю, — ответила Элисон, — что звонок не был таким уж случайным. Потому что никто не будет звонить в чужой дом в середине вечеринки, чтобы позвать одного из гостей и всего лишь сказать: «О, я хотел тебе позвонить, давай завтра вместе позавтракаем». Не так ли?

— Да, верно. Кто знал, что она в гостях? Ее отцу не было известно, куда именно она пошла. Очень интересно, не сообщил ли ей некто какую-то важную новость, правду либо ложь, и добавил: «Приезжай, пожалуйста, как можно скорее».

Он обдумывает эту мысль, подобно тому как кот — пришло в голову Элисон — недоверчиво осматривает со всех сторон незнакомый предмет. Мендоса лежал спиной на кушетке, Сеньор живописно распластался у него на животе и задумчиво смотрел на его открытое горло.

— Мне это нравится. Потому что устраивать засаду на человека за рулем не очень-то удобно. Разве что рядом с плитой, перегораживающей дорогу. Гораздо проще назначить место встречи. Полагаю, она ничего не сказала о своем разговоре? — Элисон покачала головой. — И не уехала сразу же, извинившись, а оставалась по крайней мере еще полчаса. — Какое-то время он размышлял, а затем, поглаживая изящную мордочку Сеньора сказал: — Сильверман… Она учительница. Между прочим, четыре года преподавала в той же школе, куда устроилась после получения диплома. Значит, она им нравилась. Ты говоришь, она тебе тоже нравится.

— Да. У нее интересная внешность и никакого жеманства. Рассудительная — не то слово, но ты понимаешь, что я имею в виду. Спокойная, сдержанная, с тонким чувством юмора — привлекательная личность.

— М-м-м. А ты ей понравилась? Обычно это чувствуешь.

— Да, мне так кажется. Я думаю, в чем-то главном мы с ней похожи.

— Извините, сеньор Imperioso[24], — сказал Мендоса, убирая Сеньора и сел. — Давай позвоним, узнаем, дома ли мисс Сильверман и сможет ли она нас принять. Я думаю, она могла бы рассказать кое-что интересное о Маргарет. Если ты ей нравишься и если мило представишь меня, внушишь ей, что я честный благородный парень, добивающийся правды, то она может разговориться. Пойду поищу номер телефона… — Он вышел в спальню, где стоял телефон, и через несколько минут до Элисон донесся его голос.

Элисон задумчиво гладила Шебу. Вернулся Луис и сказал:

— Она нас ждет. Немного удивилась, когда услышала, что ты связана со слугой закона, но разговаривала вежливо. Вставай. Еще только четверть восьмого, но придется немного проехаться.

Элисон покорно встала и усадила Шебу на спину Сеньору. Кот нежно любил свою сестру и часто подолгу ее вылизывал; сейчас он снова принялся за это занятие.

— Ты не думаешь, что это она?

— Слишком много машин, — ответил Мендоса. — Неудобно кого-то преследовать, останавливать машину и совершать такое убийство. Замаешься с двумя машинами. Одну из них надо отогнать, где-то оставить, затем вернуться за другой. Ночью в такое время уже очень мало автобусов, а таксисты имеют неприятную привычку запоминать пассажиров. Нет. Я думаю… Ладно, поговорим осторожно с мисс Сильверман и, может быть, она даст мне какую-нибудь маленькую улику.

Роберта Сильверман жила в довольно новой квартире на тихой улице Южная Пасадена. Гостиная была немного похожа на свою хозяйку — сдержанная, аккуратная, хорошо обставленная, необычная. Цветов нет, довольно много книг, неброские тона. Элисон снова подумала, что эта высокая стройная женщина — притягательная личность. Короткие темные волосы, матовую белую кожу оттеняют темные глаза, угловатое скуластое лицо. Элисон поймала себя на том, что вспоминает максиму: «Нет настоящей красоты без некоторой странности пропорций», так, кажется.

Элисон подумала, как хорошо удается Луису пускать в ход свое обаяние. Он делал это открыто и искренне, оставаясь тем не менее официальным. Элисон невольно ему улыбнулась, сама даже этого не заметив, и ее улыбка убедила Роберту Сильверман больше, чем его глубокий бархатный голос.

— Карты на стол, — говорил Луис. — Не буду темнить. У меня есть предчувствие, мисс Сильверман, что если это и похоже на случайное убийство, на самом деле это не так. Я думаю, что мог быть личный мотив, что убийца — человек, который ее знал. И у него, без сомнения, были веские причины… убрать ее с дороги.

— Вот как, — произнесла Роберта Сильверман. Она стряхнула с сигареты пепел, внимательно глядя на Мендосу.

— Над ним иногда смеются, но довольно часто его предчувствия оправдываются, — вставила Элисон.

— Наверно, я немного медиум. На самом деле все это — долгая утомительная работа — нудные поиски, допросы. Итак, буду с вами откровенен. Элисон рассказала мне, что вы смотрели на Маргарет Чедвик так, будто, м-м, вы не очень ее любите. И…

— И вы подумали, ага, первый подозреваемый? — Роберта обладала легким приятным голосом. — Однако вы не очень-то похожи на офицера полиции… Ладно, вы, значит, проверяете. И вы думаете, что будь у меня причина убить, я бы взяла и честно все вам рассказала? Я думала, вы начнете интересоваться моими друзьями, задавать наводящие вопросы.

— Не думаю, — сказал лейтенант Мендоса, — что вы бы смогли убить ее, мисс Сильверман, хотели вы этого или нет. Судя по тому, как это было сделано. Но у меня есть кое-какие идеи насчет нашей Маргарет, и я надеялся, что вы можете их подтвердить. Видите ли, одна из трудностей в расследовании убийства состоит в том, что никто не желает откровенно говорить о покойном. Жертва убийства, как правило, чем-то провоцирует преступление. Но после смерти она обретает нимб над головой.

Роберта Сильверман усмехнулась и погасила сигарету.

— Я понимаю, куда вы клоните. Хорошо, может быть, я сую голову в петлю, — нет, в Калифорнии это, кажется, газовая камера, — но я расскажу все, лейтенант. Просто потому, что об этой истории знают несколько человек, я имею в виду о том, что Маргарет мне сделала, и вы бы сами достаточно легко ее раскопали. Я предпочитаю изложить свою версию. — Она начала не сразу, откинулась назад, скрестила длинные ноги (очень красивые ноги) и прикурила новую сигарету. — Мы учились с Маргарет в одной школе. Я была к ней равнодушна — просто одна из моих знакомых, не близкая подруга. Но так получилось, что два года мы проучились в одном колледже. Она тогда тоже собиралась стать учительницей, но потом ушла. Конечно, у нее в том нужды не было — то есть, насколько я понимаю, у нее и без того много денег. Ну вот, тогда я и начала понимать, что… чем Маргарет живет. Я не берусь объяснять людей и их поступки. Психологические термины… — она взмахнула рукой, в которой держала сигарету. — Ну, вы понимаете… Может, они чувствуют себя более значительными, когда знают нечто. Маленькие секреты. Например, сколько вы платите за чулки. Она…