Мендоса помолчал, раздумывая. Высокая, достаточно сильная молодая женщина. Но ведь есть Арден и Даррелл, и все так очевидно.

— Не знаю, — сказал он рассеянно. — Посмотрим. — Он взглянул на Паллисера и улыбнулся. — Я действительно так не думаю, Джон, — сказал он, намеренно назвав Паллисера по имени. — На мой взгляд, она милая девушка… хотя милые люди тоже совершают убийства. Ты молчал об этом двадцать четыре часа.

— Да, сэр, — пробормотал Паллисер.

— В следующий раз так не делай. Ну да ладно. Верь, что дядя Луис все поймет правильно. — Он вышел из-за стола и мягко тронул Паллисера за руку. — Большинство из тех, кто приходит служить в полицию, собираются служить честно. Они буквально вынуждены, если уж хотят получать здесь жалованье. А кто служит недобросовестно — тех мы выявляем очень скоро. Этот случай мог бы стать темным пятном на твоей репутации, Джон, но я тоже человек. Ладно, забудь. Я не думаю, что она в чем-то замешана.

— Большое спасибо, сэр.

— Ладно-ладно. Иди занимайся своей неопознанной блондинкой.

— Да, сэр, — сказал Паллисер и вышел.

— Я требую адвоката, — говорил Майк Даррелл.

— Вы можете получить адвоката в любое время, — отвечал Мендоса. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, руки в карманах, и внимательно разглядывал Даррелла. Хэкет абсолютно ничего не смог из него вытянуть. — Вы не обвиняемый. Пока. Важный свидетель, мистер Даррелл. От вас я хочу лишь услышать, где вы и мистер Арден находились вечером в прошлую субботу. И если можно, имена людей, которые могли бы подтвердить ваши слова.

— Иди ты к черту! Ишь, какой умный, хочешь на меня повесить…

— Вам это поможет, — сказал Мендоса, — не меньше, чем нам.

Даррелл выглядел настоящим Самсоном, как Хэкет и говорил. Рост примерно шесть футов три дюйма, грива светлых волос, могучие мускулы. Прямоугольное простое лицо, широкие ноздри, квадратные челюсти, маленькие агатовые глазки, гладко выбритый подбородок, кудрявые волосы дополнительно осветлены. Одет в серые брюки и серо-голубую спортивную рубашку.

— Не имеете права преследовать ни за что…

— Вы однообразны, — бесстрастно произнес Мендоса. — У мистера Ардена это тоже любимое слово. Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.

— Жди! Мне нужен адвокат…

— Мистер Даррелл, пожалуйста, — мягко сказал Мендоса. — Послушайте меня. Я расследую убийство Маргарет Чедвик. Я думаю, что у кого-то была причина ее убить. Очевидно, такая причина была у мистера Ардена — я кое-что узнал. И у вас, в некоторой степени, тоже. На вас обоих ложится серьезное подозрение. А теперь успокойтесь, пожалуйста, и расскажите мне все. Где и когда. Оставьте ваши замечания насчет провокаций и продажных полицейских и расскажите. Если у вас есть какое-нибудь надежное алиби, сообщите о нем. Даже если вы оказались замешаны в чем-то еще, что вполне вероятно. Ведь не мне вам объяснять, что между обвинением в аморальном поведении и употреблении наркотиков и обвинением в преднамеренном убийстве — большая разница.

Даррелл уставился на Мендосу. Вьющаяся прядь светлых волос упала ему на лоб, он откинул ее назад.

— Убийство! — пораженно сказал он. — Никто мне не говорил… а я-то думал… Маргарет Чедвик? Вы вообразили, что это сделали мы с Джорджи? Ну вы и чайники! Да разве кто взял бы с собой Джорджи совершать убийство? Да у него коленки подгибаются, если на него косо посмотреть.

Да, здесь он прав.

— Просто дайте прямой ответ, — сказал Мендоса. — В ваших собственных интересах доказать, что вы были в другом месте.

— В каком другом месте, черт побери? — возразил Даррелл. Но он призадумался. Молча сидел он на узкой тюремной койке, поглядывая на Мендосу своими маленькими проницательными глазками. — Преднамеренное убийство! — сказал он. — Я никогда… какого черта? Джорджи потерял голову, вот и все. Сержант рассказал мне, что Джорджи вытворял вчера ночью. Джорджи со своей пушкой — бедняга, дурак несчастный! С этой своей заряженной хреновиной он чувствовал себя увереннее, понимаете? Это ничего не значит. Он испугался. Полагаю, вы нарочно его напугали. Думали, он вам что-то выдаст. — Он рассмеялся.

— Может, он и выдал, мистер Даррелл.

— Ну так попробуйте испугать меня, — презрительно сказал Даррелл. — Легавые! У вас ничего нет, чтобы предъявить обвинение.

— Не будьте столь уверены. Вчера ночью мистер Арден высказал несколько существенных замечаний. О том, как он ненавидел Маргарет, и что Майк подсказал бы ему, что делать — как, вероятно, делал и раньше.

Тень тревоги пробежала по лицу Даррелла.

— Не пытайтесь мне это пришить! Какого черта, убийство… Ну, ладно. Ладно. О'кей, у нас есть алиби. Значит, Джордж не раскололся, а я расскажу. Надо так надо. Ничего там особенного нет. Умышленное убийство — да это просто смешно, лейтенант, ни один из нас на подобное бы не пошел. Алиби есть, конечно. Я расскажу. Можете проверить. Ублюдки, упекли Джорджи в больницу только за то, что он немного понервничал! Я расскажу. «Боул» — это только для мисс Арден. Мы были в «Викторианской комнате» примерно с девяти до одиннадцати, одиннадцати пятнадцати. Джорджи нельзя много пить, понимаете? Знаете, с некоторыми парнями так бывает. Выпил три порции, а хорош уже, как с десяти. Он сильно запьянел. А его матушка… в общем, его нельзя было привести домой в таком виде. Вы знаете, он живет на ее деньги, и если бы он… Ну, ей бы не понравилось, если бы она вообразила, что он попал в дурную компанию. Вы понимаете, о чем я говорю. Трое из наших отвезли его ко мне, протрезвили, чтобы он смог явиться домой, как положено. Думаю, было около часа ночи, где-то так. Вот и все.

— Имена и адреса, пожалуйста, — сказал Мендоса.

— Уоррингтон, — угрюмо ответил Даррелл. — Джо. Жизет где-то в Голливуде — Ровена-стрит, кажется. Аллен Фостер — Мансфилд, сто четыре. Келлер, Ханс Келлер — Хобарт, пятьсот сорок два. Они могут сказать. Они побыли у меня еще немного после того, как Джорджи уехал. А теперь, если вы меня не отпускаете, я требую адвоката.

— Всенепременно, — сказал Мендоса. — Большое спасибо.

За что? За имена трех завсегдатаев «Викторианской комнаты», которые, естественно, подтвердят рассказ Даррелла. И что мы с этого имеем? К сожалению, бесстрастный закон не делает различий между заслуживающими доверия свидетелями и сомнительными. Присяжные, конечно, делают, обладая некоторым здравым смыслом. Хоть порой и не столь надежным, как хотелось бы. Но…

Окружному прокурору здесь мало что понравится.

Мендоса был раздражен. Все складывалось так красиво и четко — Арден и Даррелл, мотив убийства и все остальное. Но ни одной улики. Никакого доказательства, что Маргарет знала о Даррелле и об Ардене. Что она хоть как-то угрожала. Если бы она была в более доверительных отношениях со своей матерью, сестрой, с кем угодно — проскользнули бы какие-то намеки. Так ведь нет.

Уж конечно, эти свидетели… Он подумал о бармене Эле и вздохнул. Дураку ясно, они будут молоть ту же байку, что рассказал Даррелл, потому что Даррелл и Арден продумали с ним свое алиби, скажем, в воскресенье. Те, конечно, могли и не знать, что речь идет о преднамеренном убийстве. Значит, будем надеяться на Ардена. Может, он расскажет что-нибудь более определенное. Но если нет…

— Ладно, Арден, — проговорил Хэкет. — Скажите: «Мисс Чедвик».

— Вы не можете меня заставить, — угрюмо ответил Арден. — Я не обязан.

— Послушайте, — терпеливо сказал Хэкет, — вы говорите, что не звонили мисс Чедвик. О'кей, тогда ваш голос не узнают. Скажите.

— «Мисс Чедвик», — выдавил из себя Арден и осторожно взглянул на сержанта. Он лежал на больничной койке, небритый, больной и бледный как полотно.

Хэкет посмотрел на Анджелу. Она беспомощно покачала головой:

— Это было так быстро, и я не придала никакого значения…

— Ладно, — сказал Хэкет. Они вышли в коридор.

— Кажется, другой голос похож чуть больше, Арт. Голос Даррелла. Но поручится я не могу.