Дождь продолжал стучать по железной крыше кабины и барабанить по брезентовому тенту кузова. Сквозь этот постоянный и монотонный шум чуткие уши Волана уловили новый звук, звук автомобиля, медленно спускающегося по крутой и извилистой дороге.

Спинни говорил, что ему нужно как можно быстрее добраться до Пуэрто Обалдиа. Но, похоже, Спинни ехал не один. По звукам можно было судить, что он едет в сопровождении вооруженного эскорта.

Волан включил зажигание и сдвинул грузовик с места. Он знал, что может гораздо раньше, чем они, добраться до подножия горы и обеспечить себе отход. Он водил машшгу лучше, чем любой из его преследователей. Или же он мог бросить грузовик на дороге и вместе с девушкой пойти к Лаконии.

Но он еще не настолько удалился от террористов для этого.

Ему все еще хотелось выяснить, что же знает Спинни.

Волан включил заднюю скорость и поставил грузовик так, что кузов машины притиснулся к склону горы. Сейчас тяжелая машина полностью перегораживала дорогу. Ее не будет заметно до тех пор, пока первая из машин, сопровождающих Спинни, не вынырнет из-за поворота на расстоянии всего нескольких ярдов.

Если они ехали вообще, даже пусть с самой малой скоростью, то это должен был быть их дозор, не так ли?

Его рука достала «Стоунер», лежащий между сиденьями.

— Пошли, — сказал он.

— Подождите, — девушка схватила его за руку.

Волан подозрительно взглянул на нее. Она что, изменила свое решение?

— Я сказала, что помогу вам. Хорошо, я сдержу свое обещание. Но я… не могу…

— Ты не можешь — что?

— Я не могу стрелять в моих… моих братьев. — Сорайя выдавила слово с таким трудом, как будто опасалась реакции Волана.

Ответом Волана послужила холодная усмешка.

— Стрелять буду я, детка, — парировал он. — Ты просто иди за мной и опусти вниз голову. Хорошо?

Девушка поколебалась, а потом кивнула головой в знак согласия.

Бодан вылез из кабины в слабо моросящий дождь со «Стоунером» в руках. В кузове грузовика вместе с двумя трупами арабских боевиков лежали и их автоматы АК-47, которые могли пригодиться.

Он вытащил их и повесил через плечо. Сорайя, дрожа, стояла под дождем.

— Иди за мной, — грубо скомандовал Болан и пошел вверх по склону горы. Он слышал, как сзади по каменистой почве карабкалась девушка. Дважды он останавливался, возвращался назад и протягивал ей руку, помогая перебраться через поваленные стволы деревьев. Каждый раз он ощущал мягкую женскую плоть, скрытую грубой одеждой.

Где-то в десяти футах над дорогой выступал плоский обломок скалы. Болан встал на него, а затем подтянул к себе девушку.

— Здесь ты будешь в безопасности, — уверил он ее. — Держи только голову пониже.

Болан едва успел устроиться поудобнее, положив рядом со «Стоунером», который был крепко прижат к его правому плечу, два АК-47, когда первая конвойная машина высунула свой нос из-за поворота.

Разрезая фарами темноту, первый грузовик выполз из-за поворота на слишком высокой для такой дороги скорости. За ним появился забрызганный грязью «ленд-ровер».

Спинни!

А за «лендровером» появился третий тяжелый грузовик конвоя, его огни освещали широкий и грузный кузов «лендровера».

Да, внутри «лендровера» находился Спинни! Болан мог отчетливо видеть его силуэт, освещаемый фарами шедшей сзади машины.

Наступило время захлопнуть ловушку.

Был короткий момент, когда водитель первого грузовика увидел стоящую поперек дороги машину. Болан заметил на его лице растерянное выражение. Он, должно быть, изо всех сил надавил на педаль тормоза, но машина так и не остановилась.

Палач ласково нажал на спусковой крючок «Стоунера», и пули калибра 5,5 мм разнесли вдребезги лобовое стекло, превратив его в тысячи острых, как бритва, осколков, а затем сделали то же самое и с головой водителя, только в этом случае вместо стекла было месиво из человеческой ткани, мозгов, крови, хрящей и костей.

Короткой очереди было вполне достаточно для того, чтобы превратить маленький участок дороги в сущий ад. Не успели еще умолкнуть звуки стрельбы, как грузовик врезался в перегородившее дорогу препятствие. В воздухе раздался скрежет раздираемого на куски металла; масса и инерция увлекли обе машины на обочину, а затем они скрылись, сначала одна, а затем и другая, скатившись вниз по склону горы. В ночи были слышны удаляющиеся крики террористов, находившихся в кузове и сейчас стремительно несшихся навстречу гибели.

Волану некогда было предаваться сожалениям об их смерти. Он послал короткую очередь по передним колесам «лендровера», вторая очередь разнесла в клочья двигатель. Наступило время заняться вторым грузовиком. Снова «Стоунер» забился у плеча Волана. Посыпалось стекло, визгливо заскрипели тормоза. Большую машину бросило сначала в одну сторону, затем в другую, и она врезалась в хвост «лендровера».

Из кузова стали выпрыгивать люди с оружием в руках. Только водитель, крепко сжав руль, остался на своем месте. А как он мог тронуться, имея огромную дыру в груди!

Волан прицелился в первую группу террористов. «Стоунер» сделал два выстрела и замолчал. Затвор отъехал назад и застыл, это означало, что закончились боеприпасы.

Волан бросил его на землю и схватил ближайший АК-47. Это было быстрее, чем перезаряжать «Стоунер» магазинами, висевшими у него на поясе.

Хриплое, кашляющее ворчанье «Калашникова» перекрыло шум дождя и крики взбешенных боевиков.

«Калашников» был более тяжелым оружием, чем «Стоунер», и весил более девяти фунтов без боезапаса, но он был хорошо знаком Волану еще по Вьетнаму, где ему приходилось часто пользоваться им во время боевых вылазок. Впрочем, он хорошо был знаком также и с любыми другими видами стрелкового оружия, в том числе производства стран НАТО и США.

Палач расстрелял магазин, вмещавший тридцать патронов, шестью короткими прицельными очередями, выбрав в качестве целей ближайших арабских боевиков, после чего схватил второй автомат, чтобы повторить свинцовые сообщения, которые несли только одну весть — смерть. Да, этот универсальный язык террористы понимали без всяких затруднений!

Падающие и распростертые на земле тела сказали Палачу, что его послания были получены. Ответа не потребовалось.

Но вместо них ответили другие. Из различных точек позади машин ночную тьму прорезали трассы летящих пуль. Пули с визгом рикошетом отскакивали от скалы над головой Волана. Порывшись в подсумке, Волан достал оттуда пару осколочных гранат. Он вытащил чеку и поставил их на боевой взвод.

За те несколько секунд, когда Волан прекратил стрельбу, террористы осмелели. Двое из них выскочили из-за укрывавшего их грузовика с автоматами, нацеленными на то место, где он находился. Поскальзываясь на размокшей земле, они побежали к нему с искаженными от фанатической ненависти лицами, выкрикивая на бегу визгливыми голосами арабские заклинания.

— Аллах!.. Аллах акбар!

Волан метнул сначала одну гранату, затем вторую. Обе гранаты почти одновременно оказались в воздухе; одна перелетела через грузовик и приземлилась за ним, вторая упала перед бортом.

Два взрыва потрясли воздух и тяжелый грузовик. Он дернулся и накренился на спущенных баллонах. Бежавшие люди были сбиты с ног. Только двое из них, шатаясь, поднялись на ноги и с окровавленными, искаженными яростью лицами продолжили бег, держа наперевес автоматы.

Рука Волана скользнула вниз и вытащила из кобуры пистолет сорок четвертого калибра. Сейчас Маку противостояли два взбесившихся фанатика.

Приподнявшись, ощущая в руке тяжесть пистолета,

Бодан занял позицию для стрельбы. Орущие дважды дернулись.

Двести сорок гранов твердого металла ударили со скоростью бешено несущегося поезда, пронзая плоть и кости, как бумагу, и опрокинув тела назад. Оба террориста безжизненно упали в грязь.

Болан повел в их сторону дулом пистолета, но ни один из них не двигался.

И вот, почти пугая своей неожиданностью, после шума скоротечного боя наступила тишина, такая пронзительно острая, что Болан услышал сдавленные всхлипывания лежавшей рядом с ним девушки.