— Она была снобом, — сказала Элисон, — я это почувствовала.

— О да. Так ее воспитали. Но вдобавок, она совала нос в чужие дела. Вынюхивала. Ей нравилось выяснять о людях разные сведения. Из чистого любопытства. Просто чтобы знать. Она никогда не была очень популярна, хоть я не люблю это слово. Мне и самой не особенно нравятся девицы, обычно дуры набитые, вся жизнь которых состоит из вечеринок, и в этом смысле я тоже никогда не была популярна. Но, — сейчас Роберта обращалась в основном к Элисон, — вы понимаете, что я имею в виду. Множество девушек, гораздо проще Маргарет, все-таки обладают индивидуальностью, какой-то привлекательностью, получают приглашения в гости и так далее. А она нет. Она была, честно говоря, жуткая зануда. И ее переполняли добрые советы: «Сейчас, дорогая, тебе надо слушать меня и делать, как я говорю».

— О Господи, — отозвалась Элисон.

— Может быть, она чувствовала свое одиночество и так его компенсировала. Так или иначе, она была любопытна. И всегда, неизменно представляла в наихудшем свете все, что узнавала. Говорят, есть люди, испытывающие большое удовольствие оттого, что у других несчастье, трагедия, не правда ли? Может, в этом и заключается ответ. Но она из незначительного, мелкого факта могла раздуть больше, чем… чем голливудский сценарист. В нашем классе училась некая Мариан Вогель. Маргарет как-то узнала, что она купила пару поношенных тапок на благотворительной распродаже. И сразу же: какой ужас, вы слышали? Бедная Мариан, ее отец разорился, и ей придется бросить колледж и идти работать.

— Ох, — сказала Элисон, — она так и говорила?

— Говорила! Боже мой! — яростно воскликнула Роберта. Вдруг она неосознанным театральным жестом провела по лбу. — Конечно, у нее могло и не быть злого умысла… Нет, я все-таки чувствовала ее дурные намерения. Она радовалась чужим неприятностям и поэтому даже делала скороспелые выводы, часто выдавая желаемое за действительное.

— Иначе говоря, — задумчиво сказал Мендоса, — совалась не в свое дело. И часто была их катализатором. Правильно?

— Вот верное слово — катализатор. Именно, — сказала Роберта. — Я знаю еще пару случаев, вроде того, что произошел с Мариан. Маргарет имела дурную славу. Вы можете найти людей, которые подтвердят мои слова. Конечно, обычно она просто раздражала. Мариан могла смеяться и все отрицать, да и вообще, в утрате денег нет ничего скандального. Но в других случаях… Ну, например, в моем. — Она наклонилась погасить сигарету. — Бессмысленно утверждать, что я тогда не была в ярости. Я и сейчас еще… История очень короткая и простая. В прошлом октябре жена моего брата слегла с полиомиелитом. Они живут в Фениксе, у Джима там страховая компания. У них трое детей младше восьми лет, и хотя они не бедствуют, бизнес у него новый, так что много денег не выкроишь, а больничные счета росли. Наши родители умерли, никого, кроме меня, у него нет. Я все объяснила директрисе, миссис Вансситарт, и получила отпуск на неопределенное время. Одна деталь. Я уехала в Феникс в конце октября и пробыла там до мая — вела хозяйство, приглядывала за детьми и последние два месяца помогала ухаживать за Норой. Благодаря Господу ее вытащили хорошим лечением, и она пошла на поправку. Но когда я вернулась домой… — Она замолчала, достала новую сигарету и неторопливо закурила.

— А, — вырвалось у Элисон, — конечно, я понимаю — время, пока вас не было…

Роберта взглянула на нее.

— В прошлом году, в августе, я была помолвлена с человеком по имени Ли Стивенс. Он тоже учитель, преподает естествознание в выпускных классах. Мы собирались пожениться в этом июне, после окончания занятий в школе… Я вернулась домой в мае и сказала миссис Вансситарт, что могу закончить учебный год или подождать до сентября. Она ответила, что остался всего лишь месяц, и лучше подождать до осеннего семестра. В общем-то, резонно. Потом она спросила: «Что там за разговоры насчет того, что вы уехали, чтобы родить ребенка?»

— Ну разумеется, — сказала Элисон. — Потрясающий вывод.

— Я обнаружила, что дело уже сделано. Почти все слышали какие-то сплетни. Вы знаете, как быстро распространяются подобные вещи. Насколько я знаю, у Маргарет был единственный, так сказать, источник информации о школе — Эвелин Карр, другая ее знакомая. Дочка Эвелин ходит в ту школу, где я преподаю. А слухи подобного рода похожи на снежный ком. Девять десятых моих знакомых на три четверти были убеждены, что я уехала, чтобы… родить незаконного ребенка. Во всяком случае, Ли был убежден, — добавила она отрывисто.

Ее собеседники молчали.

Роберта взглянула на сигарету.

— Он был вполне откровенен. Теперь вы видите, что это за грязная и глупая история. Я хочу сказать, что любой мог без особого труда узнать, что все неправда. Стоило написать письмо Джиму, позвонить в Феникс по телефону. Только, разумеется, никто этого не сделал. Ли — тоже. Когда мы с ним говорили, я стала над всем этим смеяться, потом сказала: ради Бога, давай все выясним, позвони Джиму и спроси, где я была. Но, видя его отношение, я поняла, что от выяснения мало проку и, в конце концов, расторгла нашу помолвку, — она чуть-чуть улыбнулась Мендосе. — Надо ли говорить, лейтенант, что я хорошо поняла — Ли Стивенс не очень-то завидная добыча, раз он так мало мне доверял. К счастью, миссис Вансситарт мне поверила. Она меня знала. Иначе я легко могла бы потерять работу. Она могла бы сказать, что сам факт возникновения слухов — достаточная причина для увольнения.

— Может быть, все к лучшему, — сказала Элисон. — Не расстраивайся. Со мной так уже было, Роберта.

Роберта улыбнулась ей.

— Я не расстраиваюсь… Я не стала точить зуб на Маргарет и строить коварные планы ее убийства из-за того, что она разлучила меня с моим драгоценным женихом. Сперва я была в дикой ярости, но скоро испытала облегчение хотя бы оттого, что меня не уволили. Зато я высказала Маргарет все, что о ней думала. Сказала, что это равносильно клевете, и… в общем, еще кое-что. Разумеется, она отвечала, что не имела в виду ничего плохого, это все выдумки болтливых подружек, а дорогуше Эвелин не следовало их распространять, и так далее, и так далее. Бесполезно было пытаться припереть ее к стенке, заставить признаться. Дело было сделано. Я махнула рукой. Теперь вы видите, почему я не любила нашу Маргарет… Нет, со временем я поняла, что Ли не слишком удачная партия, раз он так легко от меня отвернулся. — Она криво усмехнулась. — Он живет с матерью-вдовой. Весьма преданный сын. Ему тридцать восемь лет.

— И даже это, — довольно сказал Мендоса, — может нам пригодиться… Этот мистер Джордж Арден, да… Таких женщин, как вы, мисс Сильверман, или как моя жена, — одна на миллион. Вы можете быть объективной. Это очень ценно. Она все время совалась в чужие дела. По всему видно — она вмешивалась не только в вашу жизнь, но и во множество других.

— Буду с вами откровенна, лейтенант, — ответила Роберта с улыбкой. — Это первое, что пришло мне в голову сегодня днем, когда явился тот славный полицейский сержант и стал задавать вопросы. Я не сказала сержанту, но у меня сразу же промелькнула мысль: своим вмешательством она задела кого-то слишком сильно.

— Та же самая идея, — сказал Мендоса, вставая, — возникла и у меня. К тому же Маргарет состояла в клубе по оказанию помощи. Да, раздавала непрошеные советы, в этом деле социальные работники обычно преуспевают. Клуб как раз на ее улице. Большое спасибо, мисс Сильверман.

— По крайней мере, я узнаю что-то новое. Даже не представляла, что в наши дни у полиции такие светские манеры. Тот сержант, его зовут Паллисер. Очень вежливый молодой человек, очень грамотный.

— Это ударная сила полиции, мисс Сильверман. По крайней мере, мы так думаем. Без сомнения, вы нам очень помогли… Элисон, пойдем, не будем больше задерживать леди.

В дверях Роберта сказала:

— Кто бы он ни был, что бы там ни произошло, вы его найдете. Потому что в своем деле вы прямо как Маргарет — въедливый.

— Это как головоломка, — сказал Мендоса. — Все кусочки разбросаны. Моя обязанность — сложить из них целое… Еще раз спасибо, спокойной ночи.