В тот вечер они засиделись допоздна, пили вино, и знаменитый врач рассказал ей одну историю о своем деде. В 1845 году Юнг-старший принял гостя из Парижа. Этот человек был масоном и главой Отдела исторических памятников. Он рассказал, что при реставрации какого-то старинного здания нашел любопытный документ. Описал его, и великий магистр Юнг немедленно понял: речь идет о Сцинтилле. И тут же предложил за этот документ хорошую цену.

Но молодой масон сказал, что уже слишком поздно.

Реставрируя старинные парижские здания, этот человек нашел для ценного документа новый тайник. «В иных обстоятельствах, — сказал Юнг баронессе, — мой дед мог бы стать обладателем Сцинтиллы тем же вечером. Мы были так близки к его обретению, дорогая. Так близки!..»

Неужели старое здание, о котором шла речь, и есть Нотр-Дам? Однако в интервью с Ариэль Кэссиди баронесса и словом не упомянула об этом кафедральном соборе. Кори было взялась за другую тетрадь, но в этот момент Вёрм закончил разговор. И направился к ней, заложив руки в карманы брюк.

— Уже полчетвертого утра, — сказала Кори и устало потянулась. — Кому звонил?

— Николет Бетанкур. Я ее крестный. Николет работает смотрителем в Нотр-Дам. Долго пришлось уговаривать, но, в конце концов, она согласилась открыть для нас собор. — Он оглядел девушку, футболку с длинными рукавами, черные спортивные брюки. — Уже успела переодеться?

— Нашла эти тряпки в самолете. Джинсы насквозь мокрые после Боллингена. — Кори взглянула на часы. — Знаешь, только что сообразила: сегодня у нас двадцать шестое декабря. Рождественские праздники кончились.

— Вот и хорошо, — проворчал Вёрм.

— А мне… всегда их не хватает.

— Мы летим в Париж на роскошном самолете, который принадлежит самому президенту и его брату-миллиардеру. Уж все лучше, чем отмечать Рождество в психушке.

— Тоже верно.

— Ты кому-то звонила. До того, как я говорил с Николет.

— Моей соседке. Она в больнице. Но Тесса не ответила. И я оставила сообщение. А поскольку я ей не родственница, медсестра отказалась говорить о ее состоянии. — Кори пристально посмотрела на него. — Извини, может, это что-то личное, но ты, похоже, был хорошо знаком с той женщиной, которую мы нашли под башней Юнга.

— С Лукрецией Борджиа? — Вёрм опустил глаза. — Возможно, Бринстон говорил тебе, я аналитик-шифровальщик. Двадцать восемь лет тому назад летал в Токио на симпозиум по криптологии. Там и познакомился с Лукрецией, в баре при гостинице. Она первая начала заигрывать.

— А ты знал, что она из семейства Борджиа?

— Нет, тогда не знал. Лукреция разожгла во мне интерес к Радиксу. Тогда я думал, наша встреча случайна. Но позже выяснилось: она выслеживала меня несколько месяцев. Борджиа, эти растленные психопаты, обладают даром убеждения, и я тоже пустился на поиски Радикса, стараясь их опередить. А когда меня поместили в Амхерст, больше вообще ничем не занимался. — Вёрм заметил на столе тетрадь Ариэль Кэссиди. — Ну, нашла что-нибудь интересное?

Кори рассказала о визите французского масона к деду Юнга, Карлу Густаву, случившемся за тридцать лет до того, как родился знаменитый врач. Этот человек спрятал Сцинтиллу в том же здании, где и нашел.

— Думаешь, тот масон имел в виду Нотр-Дам?

— Вполне возможно. — Вёрм затеребил бороду. В рукописи Войнича мне удалось найти кое-что о делла Ровере. Как раз перед тем, как мы встретились в Амхерсте, я работал над расшифровкой этого отрывка. Итак, мы знаем, что священнику удалось похитить Радикс и Сцинтиллу из Ватикана. Оседлав лошадь, он поскакал в итальянскую деревушку под названием Навелли. Друг из церкви Святого Себастьяна предупредил его, что Чезаре Борджиа вместе со своими головорезами пустился за ним вдогонку. В отчаянии, понимая, что силы неравны, священник спрятал Радикс в мумию Занчетти и покинул деревню прежде, чем туда нагрянули люди Борджиа. В исторических заметках сказано, что Чезаре вернулся в Чесену с головой делла Ровере на копье.

— Но где Борджиа нашел его?

— Неясно. Отцу своему, Папе Александру VI, Борджиа сообщил, что при делла Ровере не было ни Радикса, ни Сцинтиллы. Из рукописи Войнича я сделал вывод, что делла Ровере все же удалось покинуть Италию с Сцинтиллой, он хотел спрятать ее в какой-то другой стране. Теперь же мы узнаем, что какой-то французский масон нашел Сцинтиллу в Париже, в старом здании. И было это в 1840-х. Так что, возможно, что в соборе Нотр-Дам.

— Он рассказал великому магистру Юнгу о местонахождении реликвии. Дед Юнга зашифровал это сообщение на последней странице Библии. — Кори опустила глаза. — Возможно, Чезаре Борджиа все же настиг делла Ровере в Нотр-Дам. Но до его появления священник успел спрятать Сцинтиллу в этом кафедральном соборе.

— Надеюсь, ты права. — Вёрм подошел к компьютеру на столе, взглянул на монитор. — Поди-ка сюда, Кори. Хочу показать тебе нечто весьма любопытное.

Она уселась в кресло рядом с ним. На экране компьютера красовался средневековый особняк с восьмиугольной башней.

— Это Национальный музей Средневековья в Париже, — пояснил Вёрм. — Прежде его называли музеем Клюни.

— Моя мама посещала его.

— Там собраны древние реликвии, найденные в том месте, где был построен Нотр-Дам. И во время этого виртуального путешествия я обнаружил кое-что весьма занимательное. — Вёрм увеличил один из фрагментов фотографии. — Эти керамические плитки ручной работы — старейшие в Париже. Их нашли во время раскопок под собором Нотр-Дам в 1711 году.

— Так они из храма Юпитера?

— Именно, — прошептал ученый, а затем процитировал одну из переведенных им рун: — «Там, на языческой земле Юпитера, наша Госпожа превратилась в богиню разума», — и он показал ей фрагмент каменной плиты. — Вот, смотри.

Известный под названием «Столп моряков», этот памятник высотой около четырех футов был возведен в честь лодочника, который переплыл реку Сену примерно через сто лет после воскрешения Христа. Вёрм повернул виртуальное изображение, показался Юпитер. А по другую сторону от него возник римский бог Вулкан, вооруженный молотом. На следующем фрагменте они увидели Тауруса, быка, священное животное древних галлов. На четвертой стороне колонны Кори поджидало нечто совсем уж удивительное, она даже вздрогнула. Там красовался барельеф: мускулистый мужчина занес руку с топориком над головой. И с самым решительным видом приготовился рубить ветви куста с крупными листьями. Над головой у него латинскими буквами было выведено имя божества друидов: «ESVS». Резное изображение на алтаре напоминало бородатого мужчину с растением на потолке башни Юнга.

— Это же Езус, — прошептала Кори. — Бог лесов.

— Да, во всей своей красе. Эта реликвия принадлежала паризиям, кельтскому племени, поклонявшемуся Езусу — в честь них Париж и получил свое название. Ты присмотрись к ветке, которую он собирается срубить, — сказал Вёрм, лукаво сощурив глаза. — Музей даже нанял палеоботаников, определить, что это за растение. Но ученые так и не смогли, никогда прежде они не видели ничего подобного.

— Зато мы видели, — прошептала Кори. — Это же Радикс!

В воздухе над Калифорнией

18.51

Реактивный самолет «Гольфстрим» летел в темнеющем небе. Кругом, куда ни глянь — нагромождение белых кучевых облаков. Точно сбившиеся в комья перья из разорванной подушки, они не давали видеть землю, россыпь редких городских огней внизу.

Целиком поглощенный мыслями о семье, Бринстон был не слишком разговорчивым попутчиком во время этого перелета в Вегас. Перед тем как уйти из дома, он захватил с собой смену одежды и любимую фотографию дочурки. И как раз теперь смотрел на этот снимок малышки, примостившейся на коленях у Кайлин. Поля соломенной шляпки прикрывали глаза. Губки сложены колечком — она дует на одуванчик. Вокруг личика — крохотные семена на парашютиках. Момент счастья. Бринстон сгорбился в кресле, продолжая думать о семье. Чтобы найти их, необходимо отыскать Мецгера. И сыграть с ним в свою игру.