— Я понимаю, как много значит для тебя «Тафт-Райдер». Это же был твой первый большой успех в фармацевтической индустрии. Ну и, конечно, тебе хотелось бы, чтоб компания процветала и дальше.

— Я всегда старался отделять личную жизнь от корпоративных интересов. И мне это удавалось. Но сейчас… Знаешь, расставание с Брук меня сильно угнетает.

— Может, это немного развеселит.

И Дина прочла ему вслух сообщение от Пантеры.

— Отлично. Когда состоится обмен?

— Надеюсь, буквально через несколько часов.

— Послушай, Дина, ты у нас человек опытный, так что процесс приобретения поручаю тебе. Меня это вполне устраивает. Я уже перевел деньги на счет в банке в Люксембурге. — Дилон схватил с кресла пальто. — Пошли ко мне. Дам тебе номер счета.

— Ты не пожалеешь, — сказала она. — Обещаю.

23.35

Рыцарь поднес бинокль к глазам и всмотрелся через лобовое стекло «Мерседеса». Вместе со своим помощником и двумя агентами безопасности он контролировал район, прилегающий к Национальному кафедральному собору. Этого человека, грешника, он заметил здесь еще четыре дня назад.

Уличные фонари отбрасывали призрачный свет на мощенную булыжником площадь. Вот из узкого заснеженного прохода, что тянулся рядом с готическим собором, показалась какая-то фигура.

— Бездомный, — прошипел Рыцарь, и рот его искривился в улыбке. — Похоже, здорово замерз.

— Тот тип в длинном пальто? — спросил Макс Кресс, наблюдая за происходящим через очки ночного видения.

— Он самый. Шикарный тип, верно?

Мужчина двинулся по Висконсин авеню. Одет он был в слишком просторное, не по размеру, пальто, грязные брюки, на голове — вязаная шапочка. Из порванных перчаток торчали пальцы — это стало видно, когда он оттолкнул проржавевшую тележку для продуктов, набитую пакетами с мусором и жестяными банками.

— План такой, — сказал Рыцарь. — Я хочу, чтоб Кресс и Вебер не спускали с него глаз. В это время ночи он обычно держится вблизи Бишоп Гарден. Дождетесь, пока не закончится полуночная служба со свечами. Как только увидите, что все чисто, посылайте ребят и берите его. Плевать, сколько придется ждать, хоть полночи. И еще убедитесь, чтобы не было свидетелей.

— Его надо доставить в дом? — спросил Кресс.

— Да, конечно. Пусть примет душ, помоется. Потом подстрижете ему бороду, в форме вилки, но не слишком коротко. А после этого накормите.

— Что вы собираетесь с ним делать?

— Он грешник, вымаливающий себе прощение, — ответил Рыцарь. — Я послан спасти его.

Балтимор

24.00

Находившаяся одна в темной больничной палате, Кори Кэссиди открыла глаза. Секунду-другую прислушивалась — из-за двери в палату доносились голоса персонала. Снова расслабилась, нырнула под одеяло и подоткнула края под себя, оказавшись в теплом уютном коконе. Вспомнила о своей подруге Тессе Ричардсон. Та была соседкой Кори по студенческому общежитию и не смогла улететь домой на каникулы, поскольку писала докторскую диссертацию. В каком-то смысле Тессе повезло — все лучше, чем оставаться запертой в психушке.

Потом Кори принялась перебирать в памяти все детали разговора с пациентом под именем Леонардо. Вспомнила его слова: «Древо жизни цветет в Стране мертвых», по коже ее пробежали мурашки. Она боялась, что разговор с этим странным человеком вызовет очередной ночной кошмар.

Ее кошмары всегда разыгрывались по одному и тому же сценарию. Во сне Ариэль Кэссиди объясняла со смертного ложа, что скоро умрет. В следующую секунду сама Кори оказывалась в часовне при Принстонском университете. Заглядывала в гроб матери. А гроб был пуст. Она тайком наблюдала, как мать выглядывает из окна церкви с витражами. Потом мать подплывала к Кори, нашептывала ей что-то на ухо, и только после этого Ариэль Кэссиди спокойно укладывалась в гроб. Крышка его закрывалась. И Кори просыпалась. Ночной кошмар всегда заканчивался именно так.

Ей всегда снился этот сон, когда происходило что-то плохое. Если с кем-то ссорилась — снился обязательно. Если кто-то болел или умирал — тоже. И когда отец начал встречаться с Иветт, ночной кошмар явился снова. Итон Кэссиди познакомился с ней на работе, в юридической конторе. Иветт была вдвое моложе его. Эффектная брюнетка с огромными силиконовыми грудями, она просто помешалась на его деньгах. Конечно, отец имел право на личную жизнь. Но Кори покоробило то, что не прошло и трех месяцев со дня смерти мамы.

Все стало очевидным во время каникул, которые они проводили вместе. Отец устал и лег спать, а Кори застукала Иветт в ночном клубе, где та отплясывала с молодыми людьми. На следующий же день Кори ее разоблачила. Иветт перестала с ней разговаривать. В День благодарения отец объявил, что собирается провести рождественские каникулы на Фиджи в компании с Иветт и Джаредом, младшим братом Кори. Казалось бы, что тут особенного? А вот что: Кори он не пригласил. Что ж, это вполне ее устраивало: Кори скучала только по брату.

И на следующий же день она согласилась участвовать в эксперименте профессора Берты.

Кори не хотелось, чтоб мама приснилась ей в таком месте, однако чувствовала: сегодня ночью кошмарного сна не миновать. И, как всегда, перед тем как улечься в гроб, Ариэль Кэссиди будет нашептывать ей на ухо те же слова: «Древо жизни цветет в Стране мертвых».

В воздухе над Колорадо

22.06

Бринстон был готов рискнуть. Надо залечь на дно сразу после приземления в Балтиморе. Но окупится ли этот риск?

Понизив голос, он говорил Джордан:

— Радикс наделен невиданной силой. Сегодня сам убедился. Вот почему дом Борджиа так хочет заполучить его.

Она нахмурилась.

— С трудом верится, что эти люди до сих пор существуют.

— Поверь мне, — сказал он. — Они на все пойдут, лишь бы завладеть этой реликвией.

Радикс был навязчивой идеей семьи Борджиа на протяжении свыше пятисот лет. Перед смертью в 1507 году Чезаре заставил старшего сына Доменико поклясться кровью, что он вернет потерянный Радикс. Мать Доменико Борджиа была монахиней и умерла родами в 1495 году. Незаконнорожденного втайне от всех воспитывала сестра Чезаре, Лукреция. В детстве мальчик наслушался немало историй о реликвии, некогда принадлежавшей его деду, Папе Александру VI. Из двух выживших детей Лукреции только приемыш Доменико посвятил свою жизнь поискам реликвии. Страсть эта передалась по наследству его детям и нескольким двоюродным братьям.

Отношения между ветвями большого семейства складывались напряженные, многие Борджиа, в том числе Франциск, канонизированный в 1671 году, скептически относились к этой затее. Но, несмотря на раскол, потомки Доменико Борджиа продолжили поиски. На протяжении веков их навязчивая идея завладеть Радиксом граничила с фанатизмом. Последнее поколение даже вернулось к безжалостным и кровавым методам далекого своего предка, Чезаре Борджиа.

Бринстон выложил каменную шкатулку на стол, указал на рисунок, выгравированный на крышке.

— Видишь это? В точности такие же символы в виде растений изображены в рукописи Войнича. Это говорит о том, что работа не закончена. — Бринстон откинулся на спинку кресла. — И мы не разгадаем, в чем состоит могущество Радикса, до тех пор, пока не проконсультируемся с экспертом по этой рукописи.

— Что-то я не поняла, — заметила Джордан. — При чем тут какая-то рукопись?

— В 1912 году, — начал свой рассказ Бринстон, — американский торговец книгами и коллекционер по имени Уилфрид Войнич посетил иезуитский колледж в Вилла Мондрагоне. Это во Фраскати, в Италии. И вот, изучая древние монастырские рукописи, он обнаружил книгу на неизвестном языке. Страницы были заполнены какими-то совершенно непонятными письменами, а также загадочными акварельными рисунками неизвестных растений, равно никем не виданных астрономических созвездий и изображениями обнаженных женских фигур, помещенных в пробирки с зеленой жидкостью.