Мужа Надыго не упрекнешь в том, что он пытался сохранить свою жизнь. Глава семьи, он добровольцем ушел на фронт, оставив на попечение матери четырех малолетних детей. И если они сегодня живы, то как раз потому, что их отец остался Лежать на поле боя. Он геройски пал, защищая свой родной очаг и родную землю. А вот Дзыбела, тоже наш односельчанин, избежал мобилизации, забился, как мышь, в какую-то темную нору, и ничего, остался жив и сейчас живет-здравствует. В то время как лучшие сыновья Родины гибли на фронте, Дзыбела в тылу уминал пироги и множил свое потомство. За годы войны у него родились, кажется, два сына и одна дочь. Поразительно, как ему только удавалось скрываться, ведь вся улица, все село знали о его дезертирстве. Дзыбела прятался вначале от немцев, потом от своих. В то время мне довелось его видеть. А произошло это так.

Однажды наш поросенок пролез сквозь дырку в плетне в огород Дзыбела. Я бросился его преследовать. Шел я осторожно, крадучись: поросенок мог испугаться любого резкого движения, а тогда ищи, лови ветра в поле. Я был уже где-то посреди кукурузного поля, когда слух мой уловил негромкий звук льющейся воды. Раздвинув стебли, я с изумлением увидел Дзыбела. Он сидел на корточках в чем мать родила, а его жена поливала ему водой из чашки.

Эту постыдную картину купания дезертира я разглядывал лишь какой-то миг, потом стал медленно пятиться назад, будто на меня надвигалось страшное чудище. Уже собравшись перемахнуть через плетень, я заметил сбежавшего поросенка. Хрюшка с аппетитом наворачивал в сторонке кукурузный початок. Боясь выдать свое присутствие перед Дзыбела и его женой, я не стал его ловить и, махнув рукой, отправился домой.

…Луна неумолимо подбирается к центру небосвода, а я все еще сижу на бичетте. Воспоминания, нахлынув, как бы пригвоздили меня к скамейке. Человек, размышляю я, может быть жалок, а может быть и велик, все зависит от его поступков и действий. Мужа Надыго, как и своего отца, я не помню, оба они сложили головы на войне, но послушайте, что о них говорят односельчане, и вы поймете, какие достойные, душевно богатые это были люди.

А что же Дзыбела? Он держится так, словно и тени вины на него не упало. Ест, пьет, гуляет себе на свадьбах и пиршествах, не моргнув глазом, поднимает тосты за благородство и мужество, за любовь к родному очагу.

Порой от Надыго можно услышать: ну что, мол, плохого в том, что человек сумел себя сберечь? Сам остался жив и детей не бросил сиротами. Но говорит она так в расстроенных чувствах. Верно, Дзыбела остался жив, но сберег ли он свой человеческий облик, свое мужское достоинство? Сохранив жизнь, он навсегда потерял честь и совесть. Муж Надыго хотя и погиб, но слава о нем жива в народе и по сей день. Ну а тот, кто геройской смерти предпочел позорную жизнь, пусть влачит жалкое существование. Ведь уверенность, с которой Дзыбела держится на людях, показная. Он, как вор, боится взглянуть человеку прямо в глаза.

Нет, что ни говори, жить и есть — это не одно и то же. Верно в народе говорят, человек живет не для того, чтобы есть, а ест для того, чтобы жить!..

Я и не предполагал, что свадьба пройдет так гладко. Дружка был моим сверстником, точнее, даже на три месяца младше меня, так что на его помощь особенно рассчитывать не приходилось. Зато Дзапар до тонкостей рассказал мне о моих обязанностях. Я пригласил его с собой на свадьбу, он и тут подсказывал мне, когда, что и как делать, так что старшие дружкой и мной остались очень довольны. Мы в целости и сохранности доставили невесту в дом жениха, после чего я почувствовал себя чуточку свободней и решил взглянуть на танцы.

В помещении, где звучала гармонь, было особенно тесно и оживленно. Тон веселью задавала невысокая смуглая девушка, как потом выяснилось, мать двоих детей. В Карджыне я уже успел убедиться в ее остром, как бритва, язычке. Это она ловко «похитила» одну из наших девушек и упрятала ее подальше от наших глаз. Делать нечего, пришлось идти ее «выкупать».

— Видно, вашу подружку вы ни в грош не ставите, — встретила меня на пороге комнаты эта смуглая бесовка, — совсем забыли о ней, еще немного, и она бы осталась у нас навсегда.

О «похищении» мне, конечно, сообщили сразу же, но у меня в эти минуты было более важное дело — красиво и с достоинством вывести невесту из дому. И только когда нам перекрыли выход со двора, требуя «выкуп», я вспомнил еще об одной своей обязанности.

— Что от таких сватов требовать, если они даже свою девушку «выкупить» не могут! — раздался из толпы женщин чей-то звонкий голос.

Одним словом, начался «торг». Языкастая смуглянка не успокоилась до тех пор, пока не взвинтила цену до предела. И вот теперь в доме жениха эта бесовка вновь выросла передо мной.

— Я ЖДУ тебя целый день!

— Вот как! — удивился я. — И что дальше?

— А то, что тебе полагается станцевать хотя бы раз, на то ты и шафер!

Я и в Карджыне в доме невесты всячески увиливал от танца. Тогда я посчитал, что все обошлось, но, кажется, эта чертовка решила доконать меня окончательно.

Танцую я плохо. Конечно, наверняка найдутся такие, которые танцуют еще хуже меня, но те хоть обладают способностью умело выходить из затруднительного положения. Смуглую карджынку будто кто подговорил, она вцепилась в руку и не отпускает. Я вырываюсь, она хватает меня еще крепче. А тут еще гармонистка разошлась, гармонь в ее руках так и ходит, извивается! Мой взгляд на мгновение задержался на лице гармонистки, и тут меня с головы до ног обдало таким жаром, будто я оказался перед бушующим пламенем. Взгляд девушки встретился с моим, я почувствовал в ее глазах не то просьбу, не то желание увидеть меня танцующим. Видно, очень ей хотелось взглянуть на мою ловкость да удаль. Откуда ей, бедняжке, было знать, что я еще более неуклюж, чем косолапый медведь?

В подобных ситуациях на помощь мне обычно спешит-торопится мое остроумие. Но на этот раз смущение сковало мне язык. Хотя бы одно удачное словцо послал мне Бог, одна-единственная острота могла спасти меня, поднять в глазах людей. Тогда бы я имел право свободно и смело глядеть в глаза гармонистке…

— Может, хочешь сказать, что тебе не нравится, как играет наша Дуду?! — по-своему истолковала мою нерешительность боевая карджынка.

И тут меня осенило: Дуду — значит хорошая, красивая. Я вцепился в эти слова, как утопающий цепляется за колючие ветки прибрежных кустов.

— Имя Дуду под стать не только гармонистке, но и ее игре! — выпалил я.

Вокруг рассмеялись, в том числе и сама Дуду.

— Обещаю вам станцевать в следующий раз, — уже более уверенно добавил я.

— Не хочешь танцевать, тогда прими бокал! — хватка у смуглой карджынки была мертвой. — Лукман, ну-ка, подай сюда бокал!

— Вот это другое дело! — с облегчением вздохнул я, хотя выпивоха из меня тоже неважный.

Гармонь смолкла. Парень, которого называли Лукманом, передал бокал одной из девушек, а сам принялся подыскивать закуску получше, наконец положил мне в тарелку куриную ножку.

Девушка, получившая бокал, обратилась ко мне с такими словами:

— Лучшую из карджынских девушек вы переманили к себе, ну что ж, честь вам и хвала! Пока наши ребята, разинув рты, считали ворон, из-под самого носа у них похитили писаную красавицу. Им тоже честь и хвала!..

Девушка говорила как по писаному, гладко, без единой запинки.

— Тебе, молодой человек, также честь и хвала, не каждый в твои годы решится быть шафером. Теперь ты названый брат нашей подруги, так что живите долгие годы в мире и дружбе, как настоящие брат и сестра! Пожалуйста!..

— Спасибо за добрые слова! — поблагодарил я, принимая из ее рук бокал. — Пусть в жизни карджынцев будет больше веселых, радостных дней. Пусть прекрасная девушка, которую вы нам доверили, станет символом изобилия и счастья всего Барагуына. Если кто из девушек мечтает о такой же замечательной свадьбе, какая играется сегодня, пусть мечты ее поскорее сбудутся! Всем вам здоровья и благополучия в жизни!.. Только прошу простить — пить я не стану.