<1858> Птичка* Для чего, певунья птичка, Птичка резвая моя, Ты так рано прилетела В наши дальние края? Заслонили солнце тучи, Небо всё заволокли; И тростник сухой и желтый Клонит ветер до земли. Вот и дождик, посмотри-ка, Хлынул словно из ведра; Скучно, холодно, как будто Не весенняя пора! – Не для солнца, не для неба Прилетела я сюда; В камышах сухих и желтых Не совью себе гнезда. Я совью его под кровлей Горемыки-бедняка; Богом я ему в отраду Послана издалека. В час, как он, вернувшись с поля В хату ветхую свою, Ляжет, грустный, на солому, Песню я ему спою. Для него я эту песню Принесла из-за морей; Никогда ее не пела Для счастливых я людей. В ней поведаю я много Про иной, чудесный свет, Где ни бедных, ни богатых, Ни нужды, ни горя нет. Эта песня примиренье В грудь усталую прольет; И с надеждою на бога Бедный труженик заснет. <1858> «Ты хочешь песен…»* Ты хочешь песен, – не пою Веселых песен я давно; А душу ясную твою Встревожить было бы грешно. О нет, пусть ни единый звук Не обнаружит пред тобой Ни затаенных в сердце мук, Ни дум, навеянных борьбой. Пусть не узнаешь дольше ты, Как беспощадно губит свет Все наши лучшие мечты, Святые грезы юных лет! Когда ж пора твоя придет И с жизнью выйдешь ты на бой, Когда в тебе житейский гнет Оставит след глубокий свой И будешь, горе затая, Ты тщетно ждать участья слов, – Тогда зови… и песнь моя На грустный твой ответит зов. <1858> Сердцу* Скажи мне, долго ль заблуждаться Тебе, о сердце, суждено? Пора бы с грезами расстаться… Мы старики с тобой давно. А ты, назло годам и року, Тревожней бьешься и сильней (Хоть мало видишь в этом проку), Чем билось в дни весны своей. Когда среди волнений света, В толпе шумящей и пустой, Слова любимого поэта Произнесут перед тобой, Или науки голос строгой О правде вечной говорит, Какую ты забьешь тревогу, Какой огонь в тебе горит! Красой стыдливою блистая, Мелькнут ли женские черты – В восторге чистом замирая, Навстречу им как рвешься ты. О перестань! Понять бы можно Давным-давно в твои лета, Что бред поэзия ничтожный, Что правда вечная – мечта! Что как-то странно поклоненье В наш век полезный красоте, Что уж теперь должны стремленья У человека быть не те… Пойми, что правда там, где сила, Где достиженье благ земных, И, всё забыв, что ты любило, Живи и бейся лишь для них! <1858>
Цветок* Над пустыней, в полдень знойный, Горделиво и спокойно Тучка легкая плывет. А в пустыне, жаждой мучим И лучом палимый жгучим, К ней цветок моленье шлет: «Посмотри, в стели унылой Я цвету больной и хилый, И без сил, и без красы… Мне цвести так безотрадно: Нет ни тени здесь прохладной, Ни свежительной росы, Я горю, томлюсь от зною, И поблекшей головою Я к земле сухой приник. Каждый день с надеждой тайной Я всё ждал, что хоть случайно Залетишь ты к нам на миг; Вот пришла ты… и взываю Я с мольбой к тебе, и знаю, Что к мольбе склонишься ты: Что прольется дождь обильный, И, покров стряхнувши пыльный, Оживут мои листы, И под влагой неба чистой, И роскошный и душистый, Заблистает мой наряд; И потом, в степи суровой, Долго, долго к жизни новой Буду помнить я возврат…» Но, горда, неумолима, Пронеслася тучка_ мимо Над поникнувшим цветком. Далеко, над сжатой нивой, Бесполезно, прихотливо Пролилась она дождем; А в пустыне, жаждой мучим И лучом палимый жгучим, Увядал цветок больной… И всё ждал он, увядая, – Тучка вот придет другая… Но уж не было другой. |
