1845 «Когда я в зале многолюдном…»* Когда я в зале многолюдном, Тревогой тайною томим, Внимаю Штрауса звукам чудным, То полным грусти, то живым; Когда пестреет предо мною Толпа при свете ярких свеч; И вот, улыбкой молодою И белизной прозрачных плеч Блистая, ты ко мне подходишь, В меня вперяя долгий взор, И разговор со мной заводишь, Летучий, бальный разговор… О, отчего так грустно, больно Мне станет вдруг?.. Тебе едва Я отвечаю, и невольно На грудь клонится голова. И всё мне кажется, судьбою На муки ты обречена, Что будет тяжкою борьбою И эта грудь изнурена; Что взор горит огнем страданья, Слезу напрасно затая; Что безотрадное рыданье За смехом звонким слышу я! И жаль мне, жаль тебя – и слезы Готовы кануть из очей… Но это всё больные грезы Души расстроенной моей! Прости мне, друг; не зная скуки, Забыв пророческую речь, Кружись, порхай под эти звуки При ярком свете бальных свеч! 1845 Гидальго* Полночь. Улицы Мадрида И безлюдны и темны. Не звучат шаги о плиты, И балконы не облиты Светом палевым луны. Ароматом ветер дышит, Зелень темную ветвей Он едва-едва колышет… И никто нас не услышит, О сестра души моей! Завернись в свой плащ атласный И в аллею выходи. Муж заснул… Боязнь напрасна. Отдохнешь ты безопасно У гидальго на груди. Иль как червь до утра гложет Ревность сердце старика?.. Если сны его встревожат, Шпага острая поможет, – Не дрожит моя рука! Поклялся твоей красою Мстить я мужу твоему… Не владеть ему тобою! Знаю я: ты злой семьею Продана была ему! Выходи же на свиданье, Донья чудная моя! Ночь полна благоуханья, И давно твои лобзанья Жду под сенью миртов я!.. 1845 Элегия* (На мотив одного французского поэта) Да, я люблю тебя, прелестное созданье, Как бледную звезду в вечерних облаках, Как розы аромат, как ветерка дыханье, Как грустной песни звук на дремлющих водах; Как грезы я люблю, как сладкое забвенье Под шепот тростника на береге морском, – Без ревности, без слез, без жажды упоенья; Любовь моя к тебе – мечтанье о былом… Гляжу ль я на тебя, прошедшие волненья Приходят мне на ум, забытая любовь, И всё, что так давно осмеяно сомненьем, Что им заменено, что не вернется вновь. Мне не дано в удел беспечно наслаждаться: Передо мной лежит далекий, скорбный путь; И я спешу, дитя, тобой налюбоваться, Хотя на миг душой от скорби отдохнуть. <1846>
Сон (Отрывок из неоконченной поэмы)* La terre est triste et dessechee; mais elle reverdira. L'haleine du mechant ne passera pas eternellement sur elle comme un souffle qui brule. «Paroles d'un crovant» [95] . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Истерзанный тоской, усталостью томим, Я отдохнуть прилег под явором густым. Двурогая луна, как серп жнеца кривой, В лазурной вышине сияла надо мной. Молчало всё кругом… Прозрачна и ясна, Лишь о скалу порой дробилася волна. В раздумье слушал я унылый моря гул, Но скоро сон глаза усталые сомкнул. И вдруг явилась мне, прекрасна и светла, Богиня, что меня пророком избрала. Чело зеленый мирт венчал листами ей, И падал по плечам златистый шелк кудрей. Огнем любви святой был взор ее согрет, И разливал на всё он теплоту и свет. Благоговенья полн, лежал недвижим я И ждал священных слов, дыханье притая. Но вот она ко мне склонилась и рукой Коснулася слегка груди моей больной. И наконец уста разверзлися ее, И вот что услыхал тогда я от нее: «Страданьем. и томской твоя томится грудь, А пред тобой лежит еще далекий путь. Скажу ль я, что тебя в твоей отчизне ждет? Подымет на тебя каменья твой народ За то, что обвинишь могучим словом ты Рабов греха, рабов постыдной суеты! За то, что возвестишь ты мщенья грозный час Тому, кто в тине зла и праздности погряз! Чье сердце не смущал гонимых братьев стон, Кому законом был отцов его закон! Но не страшися их! И знай, что я с тобой, И камни пролетят над гордой головой. В цепях ли будешь ты, не унывай и верь, Я. отопру сама темницы мрачной дверь. И снова ты пойдешь, избранный мной левит, И в мире голос твой не даром прозвучит. Зерно любви в сердца глубоко западет; Придет пора, и даст оно роскошный плод. И человеку той поры недолго ждать, Недолго будет он томиться и страдать. Воскреснет к жизни мир… Смотри, уж правды луч Прозревшим пламенем сверкает из-за туч! Иди же, веры полн… И на груди моей Ты скоро отдохнешь от муки и скорбей». Сказала… И потом сокрылася она, И пробудился я, взволнованный, от сна. И Истине святой, исполнен новых сил, Я дал обет служить, как прежде ей служил. Мой падший дух восстал… И утесненным вновь Я возвещать пошел свободу и любовь… вернуться Земля печальна и иссушена зноем; но она зазеленеет вновь. Дыханье зла не вечно будет веять над нею палящим дуновеньем. «Слова верующего» (франц.). – Ред. |
